Макар-Следопыт - Остроумов Лев Евгеньевич (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Пронька! — крикнул Следопыт, кидаясь к нему. Тот оглянулся, и дикое изумление отразилось на его лице.
— Макар! Ты?! — едва смог он произнести.
— Я, я! Остальные здесь?
Пронька нахмурился и махнул рукой. Сердце Следопыта сжалось.
— Э, какое! Разве этого прыгуна поймаешь! Дальше поехали.
— Давно ли?
— С месяц. Как прошел слух, что Крым защищать будут.
— Куда?
— В Севастополь. Сморчок с ними.
— А ты?
— А мне надоело. Ну их!.. Отсюда к дому ближе. Я и отстал, работаю здесь носильщиком. Как случай будет, в Тамань подамся.
— Изменил, брат! — укоризненно покачал головой Следопыт.
— Ничего не изменил, а только Балдыбаев за границу собирался. Туда все равно не поедешь.
— Да, это верно. Надоело мне у белых. Скорей бы на нашу сторону.
— Я тоже не прочь. Да только теперь уж поеду в Севастополь. Ну, рассказывай по порядку, как вы ездили.
Ребята отошли в сторону и сели за какими-то ящиками. Пронька долго рассматривал своего приятеля.
— А похудел ты, брат.
— Ну, еще бы: почитай три месяца в горах с зелеными прогулял.
— Вон что! Хорошо?
— Недурно. Только тяжеловато… Да я потом расскажу, сперва ты…
— Что ж тут рассказывать? Привез Балдыбаев Любочку в Таганрог и прямо к Деникину отправился. О чем они там говорили — не знаю, но только вышел он от него веселый и в тот же вечер уехал на Кавказ. Как мы уши ни вострили, так подслушать и не удалось, до какой станции он билет взял. Ты нас искал?
— Как же! Я тогда же узнал, куда вы уехали.
— Как так? Кто тебе мог это сказать?
— Тот, кто знал. Угадай.
Пронька пожал плечами.
— Нешто угадаешь? Знали только у Деникина.
— Вот-вот. Он сам мне и сказал.
Пронька выпучил на него глаза.
— Полно врать, — сказал он.
— Зачем врать. Слушай! — и Следопыт рассказал историю своего знакомства с генералом. «Черногорец» пришел в полный восторг и долго хлопал себя по ляжкам, приговаривая:
— Ну и ловкач! Ну и пострел! Ай да Следопыт!
Макару с большим трудом удалось заставить его продолжать свой рассказ.
— Приехали мы в Туапсе, — начал, наконец, Пронька. — Видим: Балдыбаев лошадей нанимает — сам отошел, Любочку с вещами оставил. Мы сейчас же шасть к ней. Свету она не взвидела от радости, думала, что уж все навек кончено. «Вот что, — говорит, — папа ищет себе подручных в имение, нанимайтесь к нему; скажете — земляки-мол, беженцы, от родителей отбились и пропадаем одни в чужом городе. Он вас возьмет». Так мы и сделали. Клюнуло, — взял он нас к себе вещи таскать да по имению работать.
Так мы и поехали в Голубино. По дороге черепки бросали, да скоро не хватило… Приехали мы в имение, стали тебя ждать. А тебя все нет да нет! Приуныла совсем Любочка. Мы ей предлог делали бежать с нами, — да куда сунешься: всюду горы, медведи да чекалки! А тут вдруг — бах! — депеша Балдыбаеву, — дела, мол, у белых плохи, надо удирать. Он так пулей оттуда и вылетел. Хотели мы тебе письмо написать, да как передать? Себя только выдашь. Да и, некогда было, в последнюю минуту узнала Любочка, что он в Керчь собирается. Вот она и придумала селедочную голову. Ты ее видел?
— Как же, видел.
— Понял?
— То-то и дело, что не совсем: решил, что вы за море подались и два месяца прослонялся с зелеными.
— Если б ты сразу сюда приехал, застал бы нас здесь всех.
— Как же Любочка согласилась уезжать заграницу?
— Что ж будешь делать? Нас он прогнал еще в Новороссийске. За все это время ни разу к ней близко подойти не удалось. Она наверное думает, бросили меня пощады!
— Плохо! — поморщился Следопыт. — Ну, что ж, поеду за ней в Севастополь. Будь, что будет. А теперь черед за мной.
И он в подробностях рассказал Проньке свою жизнь за последние месяцы. Тот удивлялся, восхищался, завидовал, и все ругал себя за то, что не догадался из Голубина уйти к зеленым.
— И дела не сделал, и такой жизни не видел! Жалко! Что толку в этой Керчи? Селедок, правда, до чорта; есть всякие диковинки древние, а в общем — скучно.
— Какие ж диковинки?
— О, брат, это тебе посмотреть надо: есть тут катакомбы — пещеры такие в земле, — там когда-то, давным-давно, лет за тысячу восемьсот до нас, христиане от язычников прятались. Три гроба старых стоят. Подумать только — сколько годов прошло!
— На что мне старые гробы? — пожал плечами Макар. — Какой из них толк? Нет ли здесь чего и для живых?
— Есть-то — есть, да руки не доходят: железная руда здесь богатеющая! До сорока миллиардов пудов залежи. Егорка Сморчок просто обохался, как послышал: какое богатство в земле лежит, и никто его не сумеет поднять.
— Да, Сморчок — механик, этих дел любитель, — усмехнулся Макар. — Соскучился я по нем. Завтра же в путь-дорогу.
— Поезжай, — ответил Пронька. — То-то обрадуется! Он на вокзале обещал записать, где его найти.
И долго еще сидели ребята на набережной, слушая по весеннему шумливое море и рассказывая друг другу подробности своих скитаний.
XI. Анастас Попандопуло, владелец шхуны «Черный Баклан»
На следующий день Макар распрощался с приятелем и сел на поезд, предварительно снабдив Проньку деньгами, чтобы облегчить мальчугану возвращение на родину.
Не станем описывать подробно путешествие Следопыта. В нем не было ничего особенного; Макар ехал на открытой платформе, взгромоздившись на кучу бревен. Когда платформу отцепили на станции Бахчисарай, мальчик перелез на цистерну с нефтью. Так добрался он до Севастополя.
Макар приехал в Севастополь днем и имел возможность увидать и туннели неподалеку от города и удивительный древний монастырь, высеченный в скале. Поезд проскакивал сквозь горы, словно нырял в них, и в вагоне становилось на несколько минут темно. Наконец, голубым светом блеснула знаменитая Севастопольская бухта, и немного погодя поезд подкатил к платформе вокзала.
Разумеется, Следопыт сразу же кинулся искать надпись друга. Он ее тотчас нашел.
«Л. Б. Работаю в адмиралтействе, в мастерских», — писал Сморчок.
Макар удивился: «Вот те на! Неужто Егорка и в морском деле что-нибудь смыслит?»
Никаких пояснений больше не имелось, и Следопыт решил сейчас же отправиться в адмиралтейство. Расспросив о дороге, он скоро пришел в Корабельную бухту, где виднелись грандиозные сооружения сухих доков.
Попасть в мастерские, однако, нечего было и думать. Вход посторонним лицам был строжайше воспрещен. Поэтому Макар, узнав, когда кончаются работы, пошел осматривать город, чтобы убить время.
Севастополь, старая крепость, поразил его. Огромные каменные твердыни тяжко громоздились над длинной-длинной темно-синей бухтой. Бесчисленное множество военных судов сурово столпились в ней: здесь собрался весь флот, оставшийся в распоряжении генерала Врангеля. Узкие, строгие английские миноноски резали воду прямыми носами. Гидропланы взлетали, как тяжелые гуси, и плавно опускались вновь на спокойную поверхность воды. За бухтой далеко-далеко виднелась не то гора, не то башня, и когда Макар спросил прохожего, что это такое, тот объяснил:
— Братская могила убитых в Севастопольскую кампанию.
«Вот что!» — подумал Макар и вспомнил рассказы деда, с которым год назад сторожил сад в Заборах: дед не раз рассказывал про Севастопольскую кампанию, которую хоть смутно, но все же еще помнил. Говорил он о геройской обороне города, о затопленных кораблях, которые защитники его погрузили на дно бухты, чтобы преградить этим доступ в нее вражескому англо-французскому флоту; Макар вспомнил о бесчисленных штурмах Малахова кургана, о нечеловеческой стойкости и геройстве отрезанного от остальной России гарнизона.
«Крепок русский человек драться!» — думал мальчик с гордостью. — «А этой англичанской братии видно во все времена охота была под наши кулаки морду совать. Только теперь их дело сорвалось, шалишь!»
К окончанию работ он вернулся в Корабельную бухту и среди выходивших из ворот рабочих сразу признал своего худенького белобрысого приятеля Егорку. Тот шел, не глядя по сторонам, горячо толкуя о чем-то с пожилым мастером. Когда он поравнялся, Макар негромко окликнул его. Сморчок вскинул свои него глаза, с минуту стоял, как остолбенелый, а потом с визгом кинулся к другу.
