Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека - Скобелев Эдуард Мартинович (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Джо молчал.
Пан Дыля лихорадочно думал о том, как помочь сотоварищу. В кузове трое детективов, но кто поручится, что потом, за каменными стенами, их будет меньше?
Он сунул Чосеку пистолет, сам взял в руки баллон с газом.
На одном из крутых поворотов саквояж неожиданно раскрылся.
— Эй, там, держите саквояж!..
Но в детективов уже ударила плотная газовая струя.
Тренированные детективы пытались задержать дыхание, но это было бесполезно — струя била в лицо, и сознание отключалось само собою.
Завалился и индеец Джо, для которого атака была тоже неожиданной.
Машина шла по людной улице. Пан Дыля застучал в кабину по перегородке, фургон притормозил и остановился.
«Что там у вас?» — послышался недовольный голос старшего команды, который сидел с шофером.
Он вышел из машины, открыл дверцу кузова и… тотчас осел на дорогу, выронив из рук пистолет.
Подхватив пистолет, пан Дыля вскочил в кабину. Наставив пистолет на шофера, потребовал продолжать путь, каждый раз сворачивая в наиболее узкую улочку.
Наконец, въехали в тупик и остановились. Чосек контролировал троих в кузове, Гонзасек поспешил на помощь пану Дыле.
— Что мы наделали! — воскликнул Гонзасек. — Опять не подумали о том, что включена рация!..
Шофер, видимо, посчитал момент подходящим для бегства. Неожиданно выпрыгнув из кабины, он побежал назад по улице, петляя, как заяц.
— Остановись! — потребовал Гонзасек. — Иначе я пристрелю тебя!
И пулей сбил фуражку с головы шофера. Тот тотчас остановился и стоял, не двигаясь.
Пан Дыля сел за руль, и полицейский фургон, развернувшись, помчался дальше. Улицы становились малолюдней, пошли шикарные частные дома, утопавшие в садах. Это была окраина города.
В одном месте был огромный пустырь, — готовили, видимо, место под строительство. Пан Дыля загнал туда машину и заглянул в кузов. Детективы пробовали уже подняться на ноги. Всем им надели наручники, связка которых была обнаружена в кабине.
Пришел в себя и индеец Джо.
— В голове туман, звенит в ушах, — сказал он. — Ловко вы их, ловко. Что будем делать?..
Пан Дыля хотел остановить любой проезжающий автомобиль, отъехать куда-либо подальше, там взять новый автомобиль, чтобы запутать следы, а после хорошенько обмозговать ситуацию. Об этом он и стал втолковывать Джо, но тут появились сразу три джипа с полицейскими.
Полицейские тотчас высыпали наружу и стали окружать фургон, захваченный беглецами. Они открыли плотный огонь, хотя им никто не отвечал.
Индеец Джо и пан Дыля с друзьями, незамеченные, отползли подальше от места событий, маскируясь за высоким кустарником.
В низеньком заборчике была приоткрыта калитка, и беглецы через нее направились к богатому, но запущенному дому. Они вошли в самый дом и, никого не встретив, спрятались на чердаке. И уже из чердачного окна увидели, как на открытый балкон вышла ухоженная, но весьма старомодно одетая старуха.
— Альфонсо, Альфонсо, иди поскорее проверь, кто это там топает у нас на чердаке! — закричала она. — Где ты, Альфонсо? Опять где-либо храпишь, бездельник? А неподалеку рвутся снаряды и идет самый настоящий бой! Пойди узнай, кто с кем воюет!..
— Ступай и наври что-нибудь с три короба, — обратился пан Дыля к Гонзасеку. — Видно, нам не отвязаться от этой любопытной старушки. А нам так необходима передышка!..
Разговор с хозяйкой
Спрыгнув с чердака, Гонзасек поспешил к хозяйке.
— Что за чудо? — вскричала хозяйка, разглядывая Гонзасека в лорнет. — Ах, умоляю, что за видение? Альфонсо, Альфонсо!..
— Не кричите, синьора, и не зовите бездельника, чтобы он не помешал важному разговору! Я прибыл… с того света. С того самого! От вашего сердечного друга! Да, именно…
Гонзасек осекся, подумав: не слишком ли большой кошелек он открыл перед чужим носом? Но бедная женщина, видимо, давно мечтала о чуде и нисколько не удивилась.
— Иисус всемилостивый! — всплеснула она руками. — Так вы от кого, собственно?
— От вашего возлюбленного, — важно сказал Гонзасек, досадуя, что его португальский столь же коряв, как и английский.
— От мужа, скончавшегося от пьянства, или от мужа, погибшего при перестрелке с уголовниками? Он имел самый высокий чин в нашей полиции…
Но Гонзасек уже овладел собою, оценил ситуацию и наметил цели, которых должен был достичь.
— От погибшего в перестрелке, синьора. Архангел Михаил так и передал мне.
— Архангел?
— Вот именно… Муженек любил вас искренне, хотя и не всегда мог объяснить глубины своего чувства! Еще бы: он был полицейским, а это особое умение угодить сильным сего мира!..
— Да, да, — оживилась старуха. — Ему слишком часто было не до меня.
— Слушайте внимательно, — сказал Гонзасек, воздействуя на хозяйку по всем правилам глубокого гипнотического влияния. — Я могу исчезнуть так же внезапно, как и появился, и уже навсегда. Сейчас вы должны сделать три вещи, которые помогут вам увидеть живое воплощение вашего мужа. Во-первых, вы никому не должны проговориться, что видели посланца с того света. Во-вторых, вы не должны допустить в дом, где живете, ни единого полицейского. В-третьих, постарайтесь сейчас же предоставить мне фотографию вашего покойного мужа.
— Боже милосердный, — хозяйка нервно рассмеялась и промокнула платком скатившуюся слезу. — Теперь, когда я вымолила у тебя это право — свидеться с Роберто, я не посмею искушать тебя ни единым новым желанием!
И она принесла портрет мужа.
Гонзасек взглянул на портрет, прикидывая, кто лучше подойдет для этой роли, индеец Джо или пан Дыля. Они и близко не подходили: полицейский чин был толст, как бочка, и росту был, вероятно, почти двухметрового.
— Учтите, синьора, — сказал Гонзасек, — те души, которые получают право навестить своих близких, уже не находят старой оболочки. Небеса — не лавка старьевщика и не склад запасных частей с компьютерным систематизатором. Вам понятно?
— Понятно, — хозяйка вновь промокнула глаза платочком и перекрестилась. — Лишь бы его душа, кроткая и нежная!..
— Будет, — пообещал Гонзасек. — Уже в пути. И усы, конечно, будут и, возможно, поцелуи, вы ведь еще не стары, синьора, а жажда тепла присуща всему живому.
— О, конечно, — сказала хозяйка, мельком оглядывая себя в одно из шикарных старинных зеркал. — Старое дерево труднее пилить, зато оно дольше держит тепло. — Синьора засмеялась почти кокетливо, не придав намеку Гонзасека ни малейшего внимания: люди, жившие преимущественно для себя, обращают внимание на других лишь постольку, поскольку это помогает им лучше уяснить собственные интересы. Кроме того она принимала, видимо, как должное, некоторую таинственность и непоследовательность речей посланца потустороннего мира. — Месяца три назад я была на приеме, устроенном по случаю вступления в должность нового мэра. Знаете, мой наряд был признан самым экстравагантным. Я даже позволила себе оголить плечи, — слава богу, они еще чисты, как в молодые годы!
Она задумчиво оголила плечо, и Гонзасек приметил, что оно было острым, как щепка, и сплошь засеянным прыщами и старческими пятнами.
— Синьора, — строго сказал он, — я запрещаю вам отвлекаться от сути происходящих событий. Волею небес вы выброшены в вечный поток времени, так что стоит убрать из головы все мелкие земные заботы!
— О да, я понимаю! И хорошо помню о нашем уговоре!..
Тут послышались грозные крики, и двор перед старинным домом заполнили полицейские.
— Вот и первое искушение, — заметил Гонзасек. — Полицейские, которых вы должны немедленно выпроводить отсюда!.. Позвольте, я укроюсь на минуту в вашем письменном столе. Я бы мог, конечно, обосноваться в вашей шпильке или кольце, но мне будет сложно быстро выйти из этого состояния.
— Конечно, конечно, — кивнула старуха, принимая внезапно тот величественный вид, которому пытаются подражать лишенные благородства, напуская на себя важность и нагличая.
