По следам М.Р. - Раевский Борис Маркович (первая книга TXT) 📗
А Генька аж задрожал от нетерпения. Ого! События принимают интересный оборот! То — таинственный телефонный звонок директору, а теперь вот — бандероль.
— А точно? — спросил Генька. — Бандероль точно из этого… из Борисоглебска? Может — утка?
— Нет, — перебил Филимоныч. — Генерал проверил: почтовый штемпель на пакете — Борисоглебск…
Все замолчали. Несколько минут в пионерской комнате было тихо.
— А почерк? — встрепенулся Генька. — Нельзя ли узнать по почерку? На конверте и на титульном листе…
— Ой, верно! — обрадовалась Оля.
— А что — «верно»? — насупился учитель. — Писал не Коротюк — это уже ясно. А кто именно писал… — он развел руками. — Надо тогда сличить почерк на конверте с почерками каждого из двухсот тридцати миллионов человек, живущих в СССР. Трудоемкая процедура!
Все снова замолчали.
— А давайте подумаем с конца, — предложила Оля. — Зачем этот таинственный незнакомец послал генералу книгу?
— Логично, — поддержал Филимоныч. — Зачем?
Глава XIII
„ГОЛУБЫЕ”
Вот тебе и «тряпка»! Вот тебе и «туфля»! Когда же у Вити появилась такая выдержка?!
По глазам видно: не терпится ему знать, как идут поиски. Но — молчит. В школе говорит с Генькой о чем угодно, а об этом — ни-ни. Домой к нему Генька ходил — штамповать значки, и там — ни слова!
Кстати, когда это было? На прошлой неделе! А на этой? Забыли?
— Ты почему к Вите не ходишь? — напустился Генька на Олю. — Бросаешь товарища в беде?
— Так Генька же… В архиве столько времени. И уроки. И тренировки… — Она спохватилась и перешла в атаку: — А сам?! А? В общем, давай сегодня сходим.
…Витина комната нынче показалась ребятам особенно маленькой. И как в нее влезает столько вещей? Какие-то полочки, этажерки, табуретки.
Оля мигом обежала все углы и забросала Витю вопросами:
— А что в этом сундуке? А чье это кресло? А шкаф можно перевезти — не развалится?
Витя сперва хлопал глазами, потом сообразил:
— Обещали что-нибудь?
— Через три недели! — торжествующе выпалила Оля.
Генька, опоздавший вмешаться, досадливо зашипел на нее.
— Ладно, чего там! — Витя оживился, оглядел опостылевшую каморку:
— Хорошо бы! — Но тут же сник и недоверчиво буркнул: — Поглядим… Может опять… зря болтают…
Генька сел к станочку.
Оля примостилась рядом с Витей у стола. Оба вытащили учебники: завтра контрольная по физике.
Но физика не лезла Оле в голову. Третий день они с Генькой спорят о таинственной бандероли. Как она попала к генералу?
Оля подумала: может, у генерала есть общие знакомые с Коротюком, и они решили обоих разыграть? Одному сделали подарок, а за другого расписались.
Но Генька ополчился:
— Разыграть? Что они — октябрята? Вот уж девчонская логика!
«Логика… Логика…» — Оля взглянула на Витю. Как это Генька говорил на дне рождения? «Четко-логический центр»! Вот и задать ему работу! А то сколько времени в молчанку играют.
Расхрабрившись, Оля тронула Геньку за рукав:
— Давай-ка вместе с Витей поразмыслим…
Витя слушал, не перебивая, и только шевелил губами, словно повторяя про себя самое важное. Потом уставил глаза в потолок и пробормотал:
— Их было четырнадцать.
— Чего?
— Помнишь, Олег Лукич… Про пушки… В конце первой мировой… Значит, вполне может быть… Не та самая, а другая…
— Это мы и без тебя знаем! А вот насчет книги… — Генька покосился на Олю и стал излагать новую версию: Коротюк страдает провалами памяти и как раз в такой момент отправил книгу генералу, а теперь сам не помнит.
— Да, да! Так бывает, я читал. В «Десятой погоне» и еще в этом — как его? — «Госте из позавчера».
Но Витя нетерпеливо перебил:
— Скажи… Филимоныч хотел бросить поиски?
— Ты что?! — возмутился Генька. И тут же осекся: — Вот генерал, тот действительно… Пушку, говорит, перетащили, и все ясно.
— Вот, вот! — Витя пригнулся поближе к ребятам и зашептал: — Сперва по телефону звонили… вся школа уже знает… а потом эта бандероль…
— Ложный след! — закричал Генька. — Ты думаешь, хотели пустить по ложному следу? — Он остановился, поразмыслил и решительно подтвердил: — Факт!
Мороз ударил так сильно — город даже затрещал. Смерзшийся снег яростно визжал под ногами. Двери в подъездах хлопали, как пушечные выстрелы.
На малолюдном перекрестке развели костер. Будто и не в Ленинграде, а в глухой тайге. Куча разломанных ящиков возле магазина быстро убывала. Окоченевшие прохожие удивленно спешили к костру, грели руки, растирали уши и шли дальше. А слетевшиеся из окрестных скверов воробьи, бесстрашно прыгая под ногами людей, подбирались поближе к пламени и оставались сидеть в тепле.
Генька с Олей, добравшись до музея, сразу пристроились к горячей батарее, втиснув меж ребристых труб ноги, ладошки и даже носы. Филимоныч, сунув руку за отворот пальто, грел ее, как озябшего ребенка.
Олег Лукич терпеливо дождался, пока его гости придут в себя, и лишь тогда повел их наверх, показывать свой «сюрприз».
В научной части он заглянул в нишу, прикрытую занавеской, повертел какие-то ручки, щелкнул ключом и извлек из несгораемого шкафа тощую папку.
— Вот она, голубушка! Вид у нее, правда, не блестящий.
Осторожно вынул из папки истрепанную карту и развернул ее, стараясь не повредить на сгибах. Дату — двадцать шестое августа сорок второго года — можно было прочесть лишь с трудом. Карта оказалась вдвое больше прежних: с правой, восточной, стороны к ней был подклеен дополнительный лист.
Вот и знакомый лесной массив. Генька хорошо запомнил: рядом с ним был нанесен сперва синий кружок, а потом расплывчатый синий пунктир. Однако теперь — ни кружка, ни пунктира… Только бледное пятно, будто кто- то долго тер резинкой.
Куда же девалась пушка?
Генька оглянулся на Филимоныча, но учитель так же недоуменно шарил глазами по карте.
— Вот! — Олег Лукич ткнул коротким морщинистым пальцем в запись под нижней кромкой. Чернилами отчетливо выведено: «Цель № 301. Обнаружена 23/VII, подтверждена 6/VIII (пленный), 15/VIII (спецсредства). Исключена 24/VIII. Основание: данные разведотдела штабфронта».
— Все в точку! — заорал Генька. — Пятнадцатого пушка была здесь, а не на Западном! Ну, а двадцать четвертого вернулись глубинники. Сошлось, как в аптеке. Теперь все ясно!
— Отнюдь не все! — Николай Филимонович не разделял Генькиного восторга. — Самого главного мы так и не установили. Что же стало с пушкой? Почему цель исключили? Похоже, к этому приложили руку разведчики Юрьева. Но может быть, не только они: мы забыли про немца…
Николай Филимонович оборвал фразу, словно поперхнулся. Взглянул на карту. И вдруг сжал кулак — даже пальцы побелели.
— Как же я не подумал?! Мог бы раньше сообразить! — и ударил кулаком по краю стола.
Олег Лукич изумленно взглянул на ребят, ребята — на Олега Лукича. Никогда с Филимонычем такого не бывало.
Но учитель уже опомнился. Будто и не было только что в комнате взволнованного человека, а рядом с ребятами находился, как всегда, спокойный, трезво рассуждающий преподаватель истории. И, словно на уроке, он вызвал Геньку к карте:
— Башмаков! Назови номера обозначенных здесь частей.
Генька отыскал в левом углу надпись: «215 дивизия». Ближе к центру располагалась, как и прежде, 170 дивизия — ее правая граница охватывала ту самую рощу, где раньше находилась цель № 301. А еще чуть правее было помечено: «250 дивизия».
— Вы знаете, какая это дивизия? — Филимоныч снова повысил голос. — Испанская! Двести пятидесятая — Голубая дивизия! А теперь вспомните, что рассказывал тренер о немце. Необычный выговор! Рот-фронт! Да еще прозвище — «Дон Кихот».
