По следам М.Р. - Раевский Борис Маркович (первая книга TXT) 📗
— Вас понял, перехожу на прием! — председатель не обиделся. Подвинул генералу тяжелое кресло и стал жаловаться:
— Трех замов заставил дежурить и — все едино! — очередь на месяц вперед. И у всех просьбы… Кого же и просить, как не меня? Сделали властью, ну, и вот… — он вздохнул. — Добро было тому Людовику, не помню под каким номером, сказал: «Государство — это я!» — и данным афоризмом отделался. Отвечать ни перед кем не надо. Ну, перейдем к делу.
Генерал сказал:
— В моей дивизии служил сапер — Мальцев Александр Борисович. Оба глаза потерял. И с сердцем — стенокардия… Ясно?
Председатель кивнул.
— А у вас есть товарищ Брюханов, в РЖО…
Генерал рассказывал, а лицо председателя все больше темнело.
…Костыль Брюханова простучал по паркету приемной и застыл на мягком председательском ковре. Под мышкой у Брюханова дело № 3711. Прислонив костыль к столу, Брюханов стал листать дело. Дошел до нужной страницы, поднял глаза на председателя. Тот глядел на него, не моргая.
— Ты обещал? — тихо спросил председатель.
— Вы же сами знаете, Степан Васильевич… — начал Брюханов.
— Ты обещал?! — председатель чуть повысил голос.
— Так ведь строителям увеличили процент…
— Ты обещал?!
Брюханов закрыл папку и беспомощно развел руками. Но председатель не отводил от него жесткого взгляда. Словно бы говорил: «Ну. Я жду».
— Тут одного перевели в Москву — не успел ордер получить.
Брюханов словно нехотя цедил слова.
— Я уж хотел эту квартиру Мальцевым выписать, да «наверху» дознались…
— И что же?
— Композитор там на очереди. Для улучшения условий труда. Не может творить при родных детях. С мелодии сбивают. Велено — ему.
Степан Васильевич обогнул стол и подошел вплотную к Брюханову.
— Уже сообщил?.. Композитору?
Брюханов недоуменно взглянул на председателя:
— Нет, не успел.
Бывший комиссар прошагал по ковру из угла в угол.
И тут начальник жилотдела, поняв намерение председателя, запротестовал:
— Сверху же звонили.
— Слышал. Звонят всегда сверху, снизу — пешком ходят. — И, предупреждая возражение, напомнил: — Ты же обещал! А как будешь выкручиваться, придумай сам. Ордер принесешь. Мне. Завтра же. Понял?
Брюханов хмуро кивнул.
— Разрешите идти?
Но на пороге оглянулся:
— Ордер принесу утром. А потом — на объекты. Так что звонить сверху будут не мне, а вам! — и он торжествующе громыхнул дверью.
Глава XV
ПИСЬМА
Давно Тишка не слышал этого гнусавого гимна, а из головы не выкинешь. Задумаешься о чем-нибудь, ан, глядишь, и вылезло.
В дверь сунулся дежурный:
— Тишка, сейчас телевизор начнется!
— Ладно, я еще уроки не сдюжил.
Пошуршал для вида страницами учебника, а как только дежурный ушел, уставился в письмо.
Когда смекнул Тишка насчет семнадцатой строчки, Генька его сразу к генералу потащил:
«Вот, — говорит, — обрадуется!»
Генерал, действительно, обрадовался и стал вслух рассуждать.
По его словам получалось, что хоть и неизвестно, кто такой «Дон Кихот», но факт — герой: служил у фашистов, а нам помогал.
Много ли таких людей было в Голубой дивизии? Наверно, не так уж много, но все же…
Тут генерал вспомнил, как он в сорок втором году завидовал соседу слева, против которого стояли испанцы. Ведь взять немца-языка» было ох, нелегко! А соседу благодать: что ни неделя — перебежчик, а то и двое.
Не все, конечно, идейные… Но зато как бывало здорово, когда узнавали, что пришел настоящий товарищ, коммунист, хоть на нем и фашистский мундир.
Пока генерал говорил, Генька ерзал на месте. Перебивать неудобно. А на языке у Геньки давно уже вертелся один вопросик.
Первый канал связи! Тот, о котором сообщил Эрик Сергеевич. Что это такое?
И вот сейчас, улучив удобный момент, Генька спросил у генерала.
— Главный канал? — генерал пожал плечами. — Мало ли было способов связи?! Так искать — как на кофейной гуще гадать…
Он помолчал.
— Да и зачем вам это? Мы уже и так знаем, что сигнал до испанца дошел. А через листовку или другим путем — не так уж важно.
И генерал снова стал рассказывать о перебежчиках из Голубой дивизии. Потом взял со стола блокнот и стал листать.
— Вот кто нам поможет! Запишите: товарищ Давид. Можно полностью — Давид Миронович, но ему больше понравится так. Его и в Испании все звали: «камарадо Давид — традуктор рохо». Красный переводчик.
Товарищ Давид оказался седым здоровяком с густыми рыжими ресницами. Узнав, что ребят прислал генерал, он пришел в неистовый восторг:
— Такой человек! Алмаз! Даже анархисты его боялись. Не кричит, но поставит на своем. Неумолимый! Неутомимый! Неудержимый!
Голос Давида гремел, толстенный кулак рассекал воздух. И только заметив недоуменные взгляды мальчишек, он заговорил потише:
— Вам нужен перевод? С какого? Французский, итальянский? Английский, немецкий? Может быть, шведский? Не перебивайте, я сам догадаюсь! Исландский? Нет, вряд ли…
У Геньки глаза на лоб полезли.
— Нет, у нас совсем другое. Нам генерал сказал… Как вы в сорок втором…
— Все понятно! — перебил товарищ Давид. Сложил пухлые ладони, изображая рупор и загудел: «Солдаты Франко! Честь мужчины и совесть патриота подскажут вам, куда идти!»
И, повернувшись к дверям, протянул руки навстречу воображаемому перебежчику:
— Салуд, камарадо! Здравствуй, товарищ!
Много интересного рассказал ребятам товарищ Давид. Кое-кто из «голубых» солдат, оказывается, остался у нас. Раскидало их по разным городам, но они народ дружный и товарищей не забывают.
— Давайте, спросим их о «Дон Кихоте», — предложил переводчик. — Вот вам адреса. Только излагайте поубедительнее, а то испанцы не любят писать письма. Предпочитают личный разговор. А что? Не так уж они неправы!
И вот сейчас Тишка получил ответ.
Честно говоря, Тишка поначалу аж пыжился от гордости. Впервые в жизни он получил письмо. У отца в секте этого чурались. Апостол Кузьма говорил:
«Бог, ежели надобно, сам весть подаст, а письма — то листы антихристовы. Недаром они печатью припечатаны — самое что ни на есть сатанинское клеймо».
«Дорогой товарищ Тиша! — начиналось письмо. — Отвечает вам Федерико Пелардес — бывший сержант Голубой дивизии, а ныне мастер Уральского завода».
Федерико готов был сообщить советскому следопыту кое-что по известному Тише вопросу. Но так как по-русски писать ему трудно («вы видите этого сами, читывая мое письмо») он предпочел бы сделать это при личной встрече. Тем более, что в ближайшее время он побывает в командировке в Ленинграде. Вот тогда он будет к услугам камарадо Тиши.
Оля влетела в класс и удивилась.
Обычно она прибегала первой, и только потом, один за другим, приходили остальные ребята. Перед самым звонком (строго по графику) появлялся Витя и, не спеша, шел к себе на заднюю парту.
А тут! Витя в такую рань стоял у доски и чертил.
На доске — два больших квадрата и три прямоугольника чуть поменьше. Витя рисовал по периметру квадратов и прямоугольников какие-то фигурки, стирал их ладонью и снова наносил уже на новых местах.
Он даже не заметил, как вошла Оля, как стали заполняться ряды парт, и только визгливый смех Яшки Гиммельфарба заставил его обернуться.
