Скифы в остроконечных шапках - Фингарет Самуэлла Иосифовна (читать книги без .txt) 📗
— Ха-ха-ха! — расхохотался мальчишка. — Ничего не видел смешнее. Оштаненный разговаривает, как человек, а не лопочет, как варвар: ва-ва-ва! Может быть, и лошадка знает эллинский язык?
Последнее дело — раздувать пожар ссоры, и Арзак ответил спокойно, не злясь, не повышая голос.
— Твоя насмешка пуста, — сказал он. — У всех племен свои обычаи, свой язык, своя одежда. Пропусти.
— Как бы не так.
— Пропусти. Земля широка, и лучше нам разделиться, один пусть пойдет на закат, другой — на восток, без злобы.
— Клянусь Гефестом, мне скучно, и ты, оштаненный, замечательное развлечение.
Мальчишка сделал попытку схватить Белонога за повод. Этого стерпеть было нельзя. Арзак выпрыгнул из седла, на лету пятками сбил мальчишку, и тот полетел к своей брошенной дудке. Не приставал бы — и лететь не пришлось. Сам виноват.
— Видишь, — сказал вдогонку Арзак, — дороги у нас разные.
Покинуть улицу он не успел. Откуда-то взялся другой мальчишка, широкоплечий и крепкий, и молча бросился с кулаками. Арзак отскочил, мальчишка — за ним. Они запрыгали друг перед другом. Мальчишка выставил вперед левую руку, правую поднял на уровень плеч. Кисть правой руки была перевязана ремешками. «Если ударит, не устою, вон он какой, словно одним железом питался», — успел подумать Арзак. Он ушел от удара. Костяшки пальцев едва задели скулу. Из-под левой руки противника сам нанес несколько быстрых ударов, но не успел увернуться. Кулак, обмотанный ремнями, вдвинулся в подбородок. В глазах стало темно…
— Ксанф, остановись! Чужеземец, прости меня! — мальчишка, затеявший свару, бросился между ними.
— Разве ты не летел, словно диск, пущенный дискоболом, или словно тебя лягнул жеребец? — не без насмешки бросил тонкому широкоплечий. Кулак, однако, разжал.
— Я сам виноват. Я дразнил его «оштаненным». Он только сбил меня с ног, а ты… Зачем тебе боги дали такую силу?
— Лучше скажи, зачем они дали тебе змеиный язык? Первый раз скифа увидел, что ли? Мало их приезжает в наш город?
— Много. Только этот с лошадкой в белых штанах мне очень понравился. Он такой сдержанный и задумчивый, к тому же говорит на языке эллинов, как ты и я.
Арзак плохо слушал их разговор. Он направился к Белоногу.
— Прости, чужеземец, — догнал его тот, с кем он дрался. — Кулак у меня тяжелый, да еще с тренировки иду. Полдня «грушу» — корикос молотил, даже ремни не снял, предохраняющие суставы пальцев. С Филлом мы с детства друзья, почти, что братья, вот я и не сдержался, когда увидел, как ты его двинул.
— Филл — это я, — сказал тонкий с веселой важностью и прижал руку к груди. — Потомка Геракла, с кулаком которого ты, чужеземец, только что свел знакомство, величают Ксанфом. Посмотри, как он мускулист и ладен, словно статуя самому себе.
Филл широко повел в сторону Ксанфа. Против воли Арзак улыбнулся. Из рассказов Миррины он знал, что в честь мужественных и сильных воинов эллины устанавливают из подобия — фигуры из камня или бронзы. Ксанф в самом деле был словно бронзовый. Кулак от него отскакивал, как от металла.
— А ты, чужеземец, откуда ты прибыл? Дело ль какое у нас, иль без дела скитаешься всюду?
Эти слова Филл произнес нараспев и тягуче, потом добавил обычным голосом:
— Так спросил бы тебя замечательный древний поэт Гомер, лучший из всех поэтов, живших во все времена и у всех народов.
— Я скиф, из племени царских скифов. Мое имя Арзак — Медведь. В Ольвию я приехал по важному делу. Мне нужно как можно скорее найти врачевателя Ликамба. Укажите, где его дом, чтобы, встретившись с ним, я успел сегодня покинуть ваш город.
Филл присвистнул и вскинул правую руку.
— Ликамб живет за пределами Ольвии, у загородного храма.
— Сколько дней пути?
— Утром выедешь, днем приедешь — рядом. Дело не в этом. Ликамб уехал лечить земледельцев, живущих в окрестностях, он вернется лишь к ночи или, скорее всего, к завтрашнему утру.
— Поеду его искать.
— Разминешься в дороге. Лучше отправится к Ликамбу завтра, мы с Ксанфом можем тебя проводить.
— Филл дело говорит, Ликамб его дядя, — кивнул головой Ксанф. — Утром поедем вместе, втроем веселее.
— День потеряю, — Арзак сокрушенно махнул рукой. Из-под рукава куртки вниз на запястье соскользнул один из браслетов, державшихся возле локтя.
— Ух ты! Какая работа! — Филл подпрыгнул. — Покажи.
Арзак снял браслет и протянул Филлу.
— Кто делал? Форма похожая на нашу, а изображение ничуть.
— Старик делал.
— Скиф?
— Кто же еще? Мастер, по имени Гнур, из племени царских скифов, лучший из всех кузнецов, живших во все времена и у всех народов. В степи его называют Старик. Я учусь у него.
— О, Ксанф! — воскликнул Филл. — Мы зовем скифов варварами — это несправедливо. Такого чуда варварам не создать. Посмотри, как распластались олени. Они бегут навстречу друг другу так быстро, что бег превратился в полет, рога изогнулись так дивно, что стали узором. Но почему мы стоим на улице и не проходим в дом?
Филл распахнул деревянную дверь в стене, возле которой они стояли. Арзак обернулся к Белоногу.
— Не беспокойся, Арзак, — сказал Филл. — Лошадку с белыми ножками я отведу в конюшню, прикажу насыпать отборного ячменя, сам налью чистой холодной водицы.
— Лошадь Филл не обидит. Идем, Арзак, — сказал Ксанф.
Арзак следом за Ксанфом вошел во двор.
Здесь, как и всюду, власть была отдана стенам. С четырех сторон они замыкали пространство чуть больше того, что выбрал Арзак для первой ночевки в пути. Земля, как и там была скрыта под галькой, только не серой, а желтой и розовой, выложенной разводами. Вдоль стен шли навесы, державшиеся на столбах-подпорках.
«Колонны», — вспомнил Арзак.
Миррина много раз рассказывала, как устроен дом и открытый дворик с колоннами, куда выходят внутренние помещения. Теперь он все увидел сам. Колонны напоминали стебли, увенчанные чашечками раскрытых цветов. На цветах держался навес. В тени сидела красивая женщина, чем-то напоминавшая Миррину. В ее поднятой выше плеча руке крутилось веретено.
— Хайре, — смущенно проговорил Арзак.
Женщина улыбнулась.
— Привет тебе, милый Ксанф, привет и тебе, чужеземец. Должно быть, вы гости Филла, но мой непоседа-сын куда-то запропастился. Только что его флейта смущала прохожих, ведь день сегодня не праздничный. А у него праздник: учитель уехал в Афины, и школу закрыли на целый месяц.
— Вот и позволь это праздное время использовать на поездку к милому дяде, — важно сказал Филл, появляясь с другой стороны навеса. — Я хочу, чтобы он помог мне советом в выборе жизненного пути. Мне скоро четырнадцать. Ксанф всего на год старше меня, и уже ученик скульптора. Ксанф и наш гость Арзак тоже поедут.
— Конечно, отправляйся, милый сын, я рада. — Оставив веретено, женщина хлопнула в ладони. — Свежий хлеб с конопляным семенем, масло, сыр, лепешки на меду, виноградный сок, — сказала она вбежавшему слуге и, подхватив двумя пальцами нить, подняла руку повыше.
«Совсем как Миррина», — подумал Арзак.
6
Город «Счастливая»
— Устал с дороги, Арзак? Хочешь спать? — быстро спросил Филл, как только слуга унес опустевший столик.
— Скиф устает не раньше, чем валится под ним конь.
— Хорошо сказано. Ксанф, тебе такой ответ должен понравится. Мне он, во всяком случае, по душе. И раз лошадка цела и крепко стоит на своих белых ножках перед яслями с зерном, то что нам мешает показать гостю агору?
— Агору посмотреть надо, — подтвердил Ксанф. — Недаром у нас говорят: «Агора — сердце города».
Мысли Арзака были в степи, кружили вокруг белой кибитки. Но разве достойно гостю перечить хозяевам?
— Я буду рад увидеть все, что вы мне покажете.
«Поворот на закат, поворот на юг, снова на закат. — Арзак запоминал дорогу. Если понадобится он быстро отыщет дом, где оставил коня. — Опять на закат, теперь прямо. Верно, птицам, глядящим сверху, Ольвия кажется сетью. Улицы тянутся ровными нитями, они не сворачивают, как тропа, а пересекают одна другую. Опять повернули на юг. Стены здесь еще выше».
