Мальчик со шпагой - Крапивин Владислав Петрович (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Сергею Каховскому – отряд "Эспада".
СМЕЛОСТЬ И ЧЕСТЬ.
"Я ни в чем не виноват, – сказал Серёжа шпаге. – Я никогда не изменял отряду. Я не трусил и не обманывал. Мы все, флаг-капитаны, держались до конца. А сейчас об измене и говорить нельзя, потому что отряда нет".
И тут он вспомнил Димку в школьном коридоре. Его лицо. Его шепот: "Я так и знал…"
Но отряда же и правда нет! Можно собрать группу, можно назвать себя флаг-капитанами, а что дальше?
Ведь он, Серёжа, в самом деле держался до конца. Даже Олег сказал: "Бесполезно" – и уехал. А он еще держался. А разве мало пришлось хлебнуть? Гибель "Эспады", отъезд Олега, смерть Иванова. А потом еще в школе… Эта дурацкая двойка за четверть по поведению. Главное, ни за что.
У него оставалась одна радость – белый город у моря. И если бы у Серёжи эту радость отобрали, он не смог бы жить от тоски.
Кузнечик, завистливо вздыхая, дал адреса знакомых мальчишек. Митя очень просил узнать, стоит ли в Севастополе трехмачтовая баркентина "Кропоткин" и не собираются ли ее пустить под ресторан , как многие другие парусники.
Отец готовился к очередной командировке и однажды, оставшись с Серёжей наедине, вдруг прижал его к себе и глуховато сказал:
– Опять мы врозь. Хотя бы раз вместе куда-нибудь съездить… Жизнь бестолковая.
– Ну что ты, папа! На будущий год вместе в тайгу поедем. Я подрасту.
– Ты с Виталием особенно не спорь, – предупредил отец. – Я смотрю, у вас кое в чем взгляды на жизнь очень уж разные. Ты его не перевоспитаешь. Он тебя – тоже. Да не провались там в какой-нибудь подземный ход. А сделаешь научное открытие – пиши.
– Я и так буду писать, – пообещал Серёжа. – Ты, главное, не скучай…
Дядя Витя принес из магазина черный скрипучий чемодан с медными пряжками.
– Тебе, Сергей.
– У меня же рюкзак!
– Рюкзак – это чушь, – наставительно сказал дядя Витя. – Мы не в джунгли едем. Истинная романтика не в рюкзаках, штормовках и патронташах, а в поисках и творческой работе мысли.
Серёжа обиделся за отца. За его штормовку, болотные сапоги и рюкзак. Дядя Витя понял.
– Я не говорю об охотниках, геологах и прочих лесных людях. Там рюкзаки – не атрибутика, а необходимость.
"То-то же", – подумал Серёжа.
Ожидание путешествия – это уже радость. Сборы – тем более.
Серёжа взялся укладывать в чемодан дорожное имущество.
Конверты и бумага – всем надо будет написать. Общая тетрадь для дневника. Фонарик: ночи на юге темные даже летом. Нож – папа отдал свой, заслуженный. Шорты, рубашки, новенькие кеды – пружинистые и легкие. Джинсовый костюм – тетя Галя вчера подарила, специально для путешествия. Отличный костюм с "молниями", кожаными нашивками и петлями для широкого ремня. Может, прямо сейчас и надеть? Нет, жара на улице.
Серёжа подошел к окну. Май едва перевалил за середину, а солнце – как в июле. Успевшие загореть малыши гоняют на зеленом пустыре мяч. Горластая Дзыкина орет на них, оберегая свою клумбу. Вырвала из земли стебель прошлогоднего репейника, кинулась за ребятишками.
"А холера с тобой, – подумал Серёжа. – Все равно не перевоспитаешь".
Как подумаешь о Севастополе, так от радостного нетерпения начинает прыгать сердце.
Дядя Витя заглянул в комнату:
– Нам пора, коллега.
И они отправились за билетами, в кассу предварительной продажи.
Был воскресный день, да еще такое тепло. Улицы напоминали праздник. А может быть, просто настроение было праздничное у Серёжи. Он готов был шагать до касс пешком, через весь город. Идти по нагретому асфальту, нырять в тень тополей, улыбаться навстречу веселым людям, останавливаться у автоматов с шипучей газировкой, разглядывать в зеркальных витринах магазинные товары, а заодно – и свое отражение.
Но прошли всего два квартала. Дядя Витя сказал, что время дороже денег, и пришлось дождаться троллейбуса.
В троллейбусе было просторно: видно, не многим хотелось в такой день трястись на колесах. Дядя Витя устроился у открытого окна и развернул польский журнал. Там была статья о кладах, найденных на юге Франции.
– Какая досада, – сказал он. – С польским языком у меня не очень. А пока у нас эту статью опубликуют, три года пройдет.
Серёжа вежливо помолчал в ответ.
Он сидел рядом с дядей. Витей и представлял, что троллейбус – это самолет на взлетной дорожке. Сейчас он наберет скорость, и у него вырастут крылья. Троллейбус по наклонной линии взмоет в воздух и, накренившись, пойдет описывать круг над городом.
Вот удивятся люди! Вон те две тетки с большими сумками, наверно, перепугаются и закричат, что это хулиганство. А ребята обрадуются. Вон тот маленький мальчишка (наверно, третьеклассник) с глазами, похожими на черные большие ягоды, обязательно обрадуется. И его белобрысая сестренка тоже. Но троллейбус не взлетал, пассажиры не удивлялись и не радовались, вели себя спокойно. Только светлоголовой девчонке не сиделось. Она локтем толкнула брата. Громким шепотом спросила:
– Саша, ты билеты купил?
– Конечно. Ты же видела.
– Ты один купил.
– А сколько надо?
– Мне тоже надо…
– Тебе же шесть лет.
– Ну и что? Мне послезавтра семь будет.
– Послезавтра и куплю.
– Ну, Сашка… Жалко?
– Вот не хватит денег на кино, будешь знать…
– А у меня пять копеек есть.
Она разжала пальцы и показала пятак.
– До чего упрямая, – сказал Сашка и взял деньги.
Троллейбус покачивало, и мальчик пошел к передней кассе, хватаясь за спинки сидений. У самой кассы грузно сидели на скамье для инвалидов и детей две женщины. У одной из них сумка стояла в проходе. Мальчик зацепил брюками большой блестящий замок на сумке.
– Ходют тут! – довольно громко заявила тетя. – Не сидится им… Сперва билеты брать неохота, а как увидют контролера, поскорее бегут…
Мальчик ничего не сказал. Оторвал билет и шагнул обратно. Сумка металлическим языком опять зацепилась за его штанину.
– Ты что, ослеп совсем! – заголосила тетя.
Серёжа видел только ее затылок, укрытый косынкой, и мясистую белую щеку. Но уже знал точно, что она похожа на Дзыкину. Такие все чем-то похожи друг на друга. Мальчик дернул ногой, сумка отцепилась и закачалась.
– Не ставили бы в проходе, – спокойно сказал мальчик и пошел к сестренке.
– Ишшо учить будет! "Не ставили б"! На башку тебе ставить? Ишшо в школе учиться, пионер, наверно! Билет-то оторвал без денег!
Глаза-ягоды у мальчишки сделались большими, а худенькое треугольное лицо побледнело. Он остановился и сказал все еще спокойно:
– Как это без денег? Не слышали, что ли, как звякнуло?
– Звякнуло! Всякая железяка звякать может! Где твои деньги? Ну, где?
– В кассе, – сказал мальчик.
– В кассе? – Она вытянула шею, заглянула под прозрачную крышку кассового ящика и обрадованно подскочила: – Где? Смотрите, где?
– Все они такие, – включилась соседка. – Их воспитывают, а им хоть бы что…
Тетушка вдруг ловко извернулась и ухватила мальчика за локоть.
– А ну иди сюда! Где твои деньги? Пустая касса-то! В милицию тебя, там разберутся.
"Вот скотина", – болезненно подумал Серёжа.
Дядя Витя мельком глянул на зашумевших пассажиров и опять погрузился в статью. Что значила троллейбусная стычка по сравнению с величием мировых культур!
Тетка тащила мальчика к кассе. Тот пытался вырвать локоть и не смог.
– Да ладно, чего привязались к мальцу, – раздались голоса. Но никто не встал.
"Почему не встанут? Почему не заступятся?" – отчаянно думал Серёжа.
– Они и вправду так, – сказал кто-то. – Денег не бросят, а билет рвут. Вот у меня теща водителем работала…
– Да бросьте вы, не все же такие. Мальчик-то симпатичный, он не будет…
Уже со слезами мальчик сказал всем людям:
– Я же не виноват, что деньги сразу в кассу ускочили!
И сестренка его, поднявшись с сиденья, крикнула:
– Он даже не четыре копейки бросил, а пять!
Этот крик словно сорвал предохранители. "Пять!" – отдалось в Серёже. Так же, как раньше. Как в те дни, когда, готовясь к боевому броску, давал он себе стартовый отсчет.
