Повести - Голицын Сергей Михайлович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Враги поднимались под потолок палатки и перед решающим боем трубили и гудели. При свете карманных фонариков мы пошли на них в наступление и после получасовой схватки героически уничтожили всех врагов. Но в наглухо закупоренной палатке было так душно, что я долго не мог уснуть.
А оттуда, из тьмы ночи, сквозь брезент слышался неумолчный и настойчивый вой миллиардов голодных существ.
На следующее утро мы двинулись дальше и вскоре набрели на дорогу, сильно заросшую травой. И все-таки это была дорога, а не лес. Комары почти исчезли. Сосняк перемежался с невысокими осинками и березками. Было очень жарко, но воздух казался удушливым не только от жары. Мы вышли на поляну. Та сторона ее окуталась тяжелой лиловой мглою, и небо впереди нависло зловеще-багровое.
— Это дым, где-то леса горят, — догадался Николай Викторович.
И с каждым шагом все заметнее был дым и все труднее становилось дышать. Мы попали в густую свинцово-лиловую завесу. Дым клочьями стлался по траве, свисал с веток. Не замедляя хода, мы пошли дальше, хотели пробиться сквозь завесу и вдруг увидели пламя.
Совсем близко от нас огненными змейками оно ползло по траве, по сухому мшистому ковру, оставляя за собой черные тлеющие пятна. Вот огонь набросился на заросли папоротников, и каждый перистый лист, когда загорался, курчавился мелкими завитками. Вот огненные языки подобрались к маленькой березке и с разбегу прыгнули кверху. Девочка-березка вся затрепетала своим зеленым платьицем и вспыхнула. С березки пламя перескочило на соседнюю сосенку. Старые сухие пни горели там и сям, как отдельные костры. Но больших деревьев огонь пока не трогал.
— Ребята, рюкзаки туда, на безопасное место! — приказал Николай Викторович. — Будем тушить пожар! Слушать мою команду!
Вещи бросили на дальней опушке поляны и двинулись в наступление на дым и огонь.
— Становитесь цепью, не давайте пламени перекинуться через дорогу! — командовал Николай Викторович.
«Мечей» было у нас всего шесть — четыре топорика и две саперные лопатки. Оружием завладели самые сильные мальчики и Николай Викторович. Они топориками рубили маленькие деревца, которым грозил огонь, а лопатками засыпали горевшую траву и пни песком. Девочки хотели топтать пламя ногами, но боялись обжечься.
Кто-то догадался ломать березовые ветки, вязать веники и бить ими по пламени. Дело пошло на лад: то мы лишь оборонялись от наступавших полчищ, теперь сами перешли в наступление, сбивая огонь. Правда, веники загорались. Их приходилось то и дело заменять новыми.
От дыма слезились глаза, першило в горле. Появились первые раненые. У Гриши загорелся чубчик, и он обжег себе лоб; Вова в пылу битвы не заметил, как раскаленный уголь упал ему на штанину и прожег ее. Нога покраснела от ожога, но мы были бессильны — пузырек с мазью Вишневского покоился на дне болота.
Искры, горящие листья, горящие клочья мха летали поверху.
— Берегите глаза! — кричал я.
Доблестные чудо-богатыри уже отвоевали большой участок. А главный наш богатырь — могучий Николай Викторович — ринулся с топором в руках в самую жаркую сечу и ну крушить загоревшиеся ветки высокой осины.
— Заходите с этой стороны! — кричал он.
И вновь наши войска с лопатами, топорами и вениками устремлялись навстречу огню.
Только сейчас я заметил нескольких ребят, стоявших на коленях над Ленечкой, распростертым на траве. Таня осторожно засучивала обгорелые остатки Ленечкиной шароварины, Галя расшнуровывала его почерневшую кеду и снимала носок. Я подбежал к пострадавшему и наклонился над ним. Под кедой ступня только сильно покраснела, но выше щиколотки нога вздулась неправильной формы пузырями.
— Кто видел, как это случилось? — коротко спросил Николай Викторович.
Девочки, прерывая друг друга, рассказали: Галя и Таня тушили горевшую траву вениками и не видели, что Миша рубил сзади них пылавшую елочку; охваченное пламенем деревцо начало падать прямо на них. Вдруг Леня выскочил откуда-то сбоку и с силой толкнул обеих девочек — те отлетели в сторону. Елка упала, не задев никого, а он сам впопыхах не заметил горевшего трухлявого пня и всей ногой провалился внутрь, прямо в золу и красные угли…
— Ого-го-го! Да тут работа вовсю!
Сзади нас стоял рослый краснолицый бородатый мужчина в высоких сапогах, в фуражке с зеленым околышем, с эмблемой — два сложенных крест-накрест дубовых листка.
Скоро пламя везде погасили; последние дымки мальчики засыпали песком.
На краю горелого места лесник показал старую, расщепленную и обугленную сосну — куда попала молния; отсюда и начался пожар. Вчера вечером в этой стороне была сильная гроза.
Лесник улыбнулся широкой, доброй улыбкой, оглядел нас, и тотчас же улыбка слетела с его губ — он увидел Ленечку и подошел к нему.
А я все стоял над пострадавшим, вспоминая различные способы лечения ожогов. Ни одного бинта, ни клочка ваты, никаких нужных медикаментов у нас не осталось — все погибло в том проклятом болоте.
— Знаете, как лечили во время Отечественной войны обожженных танкистов? — сказал лесник.
Я вспомнил об «открытом способе» лечения: на обожженное место не накладывают повязок, не вскрывают на нем пузырей, ничем не касаются ран, а сажают совершенно голого человека в большой стеклянный ящик — так называемый «бокс». Конечно, сейчас о стеклянном ящике не может быть и речи, но обожжена-то у Ленечки была одна нога, а не четверть туловища.
Мы должны нести Ленечку так осторожно, чтобы ничто не касалось его начинавшей пухнуть ноги и вздутых пузырей. Миша пожертвовал свое одеяло. Он знал: от мамы ему здорово влетит, но до Москвы и до мамы было далеко. Он сам по четырем углам одеяла прорезал дырки, через которые просунули две сосновые палки.
Ленечку осторожно положили на эти самодельные носилки. Бедный мальчик, сильно побледневший, лежал молча и только кротко и безучастно глядел на облака. Ни одним звуком он не выдал своих страданий.
— Хорошо тебе? — спросил я его.
— Хорошо, — прошептал он.
Мы узнали от лесника, что до ближайшей больницы, до села Курбы восемнадцать километров.
— Давайте лучше ко мне — моя сторожка недалеко. Правда, тесновато будет, — предложил лесник. — А завтра пойдемте в сельсовет, позвоним в лесхоз. Машину достанем. Знаете, как вас будут благодарить! А кабы я только сейчас пожар заметил да пока собрал деревенских, не раньше вечера потушили бы. Сколько бы леса выгорело!
— Сегодня надо идти добывать машину, — настаивал я. — Мальчик сегодня должен быть доставлен в больницу.
— Сегодня так сегодня, — ответил лесник.
Четыре мальчика взялись за носилки, мы надели рюкзаки и пошли. Сзади носилок шел Гриша. Танечка дала ему зеркальце, он шел, склоняя голову то на правое плечо, то на левое, стараясь разглядеть погубленный чубчик.
Между тем погода начала портиться: серая пелена заслонила солнце, заметно похолодало, подул ветер, осинки тревожно зашептались.
— Надо поторапливаться, вот-вот дождик пойдет, — сказал лесник.
Он и Николай Викторович взялись за концы носилок и понесли Леню ускоренным шагом. За ними двинулась вся цепочка.
Понурый и мрачный, Миша ковылял сзади всех со своим бараньим рогом на ремешке. Миша понимал, что Ленечка пострадал из-за его оплошности, но никто не сказал ему ни слова упрека.
Ни командир отряда щеголеватый Гриша, ни чересчур порывистый Миша, ни малоподвижный Вова, ни самоуверенный, грубоватый Вася и никто другой, а именно Ленечка — наш кроткий, бестолковый Ленечка! — не растерялся и совершил подвиг. Притом он не просто показал чудеса храбрости, а пострадал, спасая девочек.
Вася было пробормотал, что Ленечка их спас нечаянно, точнее — случайно, но на болтуна тотчас же цыкнули, и он замолчал.
Ленечка сделался героем!
И того самого никчемного Ленечку теперь не просто зауважали: на лицах мальчиков и девочек я увидел горячее сочувствие и самое самоотверженное желание как-то переложить на себя хоть часть его страданий.
