Тайник комиссара - Имшенецкий Вячеслав Андреевич (книги хорошего качества TXT) 📗
— Не переживай, Петька. Сейчас сходим за козой и вместе поищем. Может, бабушка забыла, куда их спрятала.
И они пошли к Подметкиным.
Коза Майка принадлежала Жмыхиным, но когда Вера Ивановна поехала в Краснокардонск, то попросила посмотреть за ней Агриппину Подметкину, заплатив ей деньги.
— Узнает Майка меня или нет? — рассуждала вслух бабушка. — Почти два года мы с ней не виделись.
Подметкины жили сразу в двух домах. Особняки стояли в лесу, у самых скал. В одном доме жили старики, а в другом Шурка Подметкин и его родители.
Вера Ивановна рассказывала, что раньше, до революции, Подметкины были богачами. У рыбаков скупали рыбу, у охотников — ценные шкурки соболей и горностаев. Пушнину продавали за границу. У них была даже своя фактория, но перед революцией старый Подметкин все продал, бумажные деньги обменял на золото и удрал за границу. Шуркины дедушка и бабушка, как говорил сам Шурка Подметкин, остались здесь, на Байкале, совсем нищими. Шурке не верили. В поселке знали, что «у Подметкиных зимой снега не всегда выпросишь».
Бабушку Шуркины родители встретили очень приветливо, пригласили в дом, но, заметив в руке веревочку, сразу стали другими.
— Сколь хлопот с косой было, не тай, коспоти, — запричитала Шуркина бабушка, — намучились мы с ней! Ат, сущий ат. — Она посмотрела в угол на икону: — Не тай, коспоти.
Вера Ивановна встала с табуретки.
— Молоко она вам давала. Козленочка вам принесла. За уход я вам заплатила, так на что же вы жалуетесь, Агриппина Федоровна?
Лицо Агриппины Федоровны совсем сморщилось.
— Ты пы, Вера, топавила еще руплей тватдать пять али хотя пы тесять.
— Сейчас у меня, Агриппина Федоровна, денег нет. Потом дам двадцать пять рублей, но козленочка заберу.
Шуркина бабка испугалась.
— Что ты, матушка? Ты итак много тала, не нато польше ничего, окромя косленочка, все-таки память будет о Майке. Молоко у ней, ну просто сливки, с нашими косами ни в какой счет не итет. Спасипо тепе, соступница!
Через калитку коза выбежала сама, но потом заупрямилась. Бабушка шла сзади, помахивая тонким прутиком, а Петька с Таней тянули козу за веревочку. Майка идти не хотела и упиралась копытцами в землю. Тогда на помощь приходил Шурка Подметкин и, бесконечно шмыгая носом, толкал козу сзади плечом. Когда Майку втолкнули, наконец, во дворик, Шурка, стоя у калитки, спросил:
— Петька, можно я с вами буду дружить.
— Можно.
— Я приду в таком разе сегодня, — Шурка галопом помчался к берегу Байкала.
Вера Ивановна вышла с небольшой кастрюлькой доить Майку. Она подвела ее к стенке дровяника, набросила на рога ременную петлю, которая много лет назад была прибита к столбику. Коза не сопротивлялась. Но стоило бабушке присесть возле нее, как она стала бить острыми копытцами в землю и мотать головой. Ласково называя ее Маечкой, бабушка попробовала доить, но только первые струйки ударили по дну кастрюли, как Майка подпрыгнула, словно угорелая, и ногой перевернула кастрюлю.
— Она боится вас, — сказала бабушка, — зайдите в избу.
Петька с Таней быстро спрятались за дверь. Коза повторяла свои дикие прыжки несколько раз, и кастрюля, звеня о камушки, катилась к крыльцу.
Бабушка позвала на помощь. Петька стал держать Майку за одну заднюю ногу, Таня — за другую. Передними ногами коза до кастрюли не доставала, и Вера Ивановна доила спокойно. Полную кастрюлю теплого молока бабушка отнесла в избу и сказала, что козу отвязывать пока не будем, пусть привыкнет к новому жилью.
Вскоре пришла тетя Нюша и еще две женщины. Одна из них принесла в кастрюльке несколько кусков жирной вареной рыбы. Рассмотрев Петьку и Таню, женщины стали разговаривать о войне.
Петька незаметно выскользнул за дверь, подождал Таню. Продвигаясь на цыпочках, чтобы не услышали гости, они снова обшарили весь чердак — старинных карт лесника Потапова не было. У Петьки ноги ослабели от волнения. Он уже хотел спускаться вниз, когда Таня вытащила из-под опилок у самой двери клубок спутанных бинтов, испачканных засохшей кровью. Таня испуганно отбросила бинты в сторону. Петька вполголоса произнес:
— Бинты Мулекова, карты унес он.
Ребята быстро спустились на землю.
— Эй, вы! — За калиткой стоял их новый знакомый Шурка Подметкин. С ним были двое мальчиков и смуглолицая девочка с узкими черными глазами: — Пойдемте с нами рыбу ловить.
Петька от расстройства ничего не ответил, а Таня подошла к самой калитке:
— У нас нет удочек.
Черноглазая девочка улыбнулась:
— У нас тоже нет удочек. Крючков и жилок нынче не продают. Мы ловим мордами.
— Чем, чем?
Шурка Подметкин пояснил:
— Мордами ловим, корзины такие из прутьев. Мой отец умеет делать, — добавил он, хвастаясь.
— Мой папа тоже умел плести, — сказала смуглая девочка, — только он нынче на фронте.
Худенький мальчик подошел к Петьке:
— Меня звать Тимка Булахов. Моя мамка у вас сидит, рыбу принесла.
Девочку с черными узкими глазами звали Люба Тороева. Тане и Петьке она понравилась. Таня пошла в избу, отпроситься у бабушки на речку. Мать Тимки Булахова сказала:
— Пущай сходят, Вера Ивановна. Мой их в обиду не даст, с ним не заблудятся.
Таня смутилась, потому что женщины внимательно на нее смотрели, а когда она в сенях брала Петькин компас и нож, то услышала, как тетя Нюша тихо сказала:
— Славная девочка.
А Тимкина мать добавила:
— В случае чего, Вера Ивановна, рассчитывай на нас, ребенку пропасть не дадим.
Таня быстро вышла на улицу. Компас и нож Петька положил в свои бездонные карманы и спросил Таню:
— Молоко пила?
— Нет.
Петька вошел в избу, налил полную кружку молока и вынес.
— Пей.
Место, где рыбачили ребята, оказалось далеко в тайге. Долго они шли по широкому распадку, потом таежная тропа вывела их к небольшому лесному озеру. Оно было мутное, потому что в него впадало сразу два ручья, вытекала широкая, но мелкая речушка. Вода в ней едва покрывала большие валуны. Речка так грохотала камнями, что ее, как сказал Тимка Булахов, прозвали Большая Шумиха. Сверху по воде плыла клочками пена.
Рыболовные морды были похожи на круглые, плетенные из тонких прутьев корзины. Отверстие в корзине закрывалось дверкой, похожей на воронку, с дырой посередине. В эту дыру, объяснил Шурка Подметкин, заходит рыба, а обратно выйти не может и попадается.
Тимка, Шурка и Люба Тороева, взяв длинные палки, полезли в воду искать морды, которые они поставили еще вчера, а Петька с Таней под самой скалой разводили костер, как велел Тимка. Раздирая на кусочки бересту, Таня тихо спросила:
— Петька, мы же все равно пойдем искать пещеру, да?
— Обязательно пойдем, Таня, и позовем с собой Тимку и Шурку Подметкина. Любу не возьмем, она еще маленькая.
— А если они не пойдут?
— Пойдем с тобой вдвоем.
— Эй, помогите нам!
Ребята подняли со дна огромную морду, но вытащить из воды не могли — скользкая, она вырывалась из рук. Петька на бегу засучил штаны и по камням бросился на помощь. Вчетвером они едва-едва вытащили тяжелую морду на камни. Из всех щелок текла вода, а внутри тяжело билась рыба. Вторая морда стояла почти у самого берега и оказалась пустой, если не считать двух маленьких налимчиков. Рыбу Тимка вывалил на берег, осмотрел ловушки, поправил их и, положив приманку, опустил снова в воду у самых коряг.
— Завтра, если ветра не будет, налимы попадутся, — улыбнувшись Тане, сказал он.
Больших рыбин Тимка раздал ребятам, каждому по две штуки.
— А мелких слопаем сейчас.
Маленьким складным ножичком Тимка с Любой стали чистить рыбу. Ножичек был совсем тупой, и Петька достал из кармана свой трофейный.
— Ого, какой ножище! — воскликнул Шурка. — Твой?
— Мой, в сбитом немецком самолете нашел. У меня еще одна штука есть, — и Петька показал им компас, снятый с фашистского бомбардировщика.
Рассматривая Петькины трофеи, ребята спрашивали о войне, о танках, о фашистах.
