Большая книга приключений и загадок - Кузнецова Юлия (список книг .txt) 📗

Я набрала горсть каких-то семян и высыпала их в кормушку вьюрков. Вероника налила воды в большую кастрюлю.

Один из вьюрков, самый толстенький, покружил над кормушкой, выхватил зернышко и склевал его. Потом чирикнул.

– Зовет остальных на обед, – обрадовалась я.

Но остальные птицы не шелохнулись. Что это с ними? Толстенький вьюрок вернулся на место, ни склевав больше ни зернышка.

– Они не едят, Вероника.

– Мэйби, не голодные, – не оглядываясь, предположила та, с трудом волоча кастрюлю к столу.

– Помочь тебе? – спросила я.

– Ноу. Курочка Ряба кажется мне смирной птичкой.

От нечего делать я принялась разглядывать корешки книг в шкафу. Потом вытащила одну – «Все о канарейках» – и уселась с ней в скрипучее кресло. Может, тут написано о той, «нашей», о желтой?

Вероника тем временем безуспешно пыталась схватить Курочку Рябу и вытащить из клетки. «Смирная птичка» носилась по садку колбасой, улепетывая от изящных пальчиков девушки.

– Давай помогу? – повторила я.

– Ноу! – сквозь зубы ответила Ника. – На прошлогоднем конкурсе красоты среди нью-йоркских подростков я обошла юную «мисс Бруклин» [4] на сто пятьдесят очков. Ты хочешь, чтобы я сдалась в схватке с какой-то Курочкой Рябой?

– Как скажешь.

Боже, каких, оказывается, только канареек не бывает на свете! И бельгийские, и английские, и голландские… А вот и парижский трубач, для которого мы сейчас смастерим клетку. Или садок? Я стала настоящим орнитологом. Кормлю птиц, собираюсь мастерить садок…

А вот и зернышки для кормления. Похожи на те, что я высыпала вьюркам. Называются «сурепка». Смешное название! «Семена сурепки нельзя давать птицам в сыром виде. Они горчат, и потому могут вызывать у птиц изжогу и проблемы с желудком».

Ой! Вот почему вьюрок не стал есть мой корм. Да еще и чирикнул остальным об опасности изжоги. Нужно дать им что-нибудь знакомое. Я подошла к подносу с кормом. Что я тут знаю? Сухари и зернышки подсолнечника. Их и насыплю.

– Поймала! – торжествующе воскликнула Вероника, зажав в руке Курочку Рябу.

– Не слишком ли грубо ты ее схватила? – усомнилась я, прислушиваясь к жалобным всхлипываниям Курочки Рябы.

– Сожмись, – посоветовала мне Вероника Славкиным словцом. – Я, хани, с Супербякой могу справиться за три секунды, а Супербяка гораздо сильнее Курочки.

Она затолкала птицу в кастрюлю с водой. Та запищала. Не в силах наблюдать за ними, я вернулась к книге. На следующей странице было изображено купание канареек.

– Вероника! – закричала я. – Подожди! Не купай ее!

– А что?

– Послушай! «Ни в коем случае не следует купать канареек в кастрюлях и прочих емкостях. Водой следует наполнять специально предназначенные для этого купальни. Причем уровень воды должен быть не выше коленного сгиба лапки птицы».

– Какая разница? – хмыкнула Вероника, но птичку из кастрюли достала.

Та дрожала мелкой дрожью.

– «Если испугать птицу, резко схватив ее или погрузив с головой в воду, у канарейки может произойти нервный срыв», – продолжила читать я.

– Ничего, переживет, – уверенно заявила Вероника и обтерла птицу полотенцем.

Потом она подошла к клетке и положила в нее Курочку Рябу. Та так и осталась лежать на боку рядом с кормушкой. Вероника нахмурилась. Сунула руку в клетку. Снова достала птичку и усадила ее на жердочку.

– Вот видишь! – торжествующе воскликнула Вероника. – Все о’кей.

Но я не отрывалась от книги.

– «Нервные срывы и стрессы нередко приводят к гибели птицы».

– Но с ней все о’кей, хани!

– «Гибель может произойти не сразу после стресса, а через несколько минут».

Курочка Ряба замертво свалилась с жердочки. Я бросила книгу. Мы кинулись к птице.

– Что вы наделали?! – В дверях стоял Николай Иванович, из-за плеча которого выглядывал Слава. – Погубили птицу!

С этими словами Никив сорвался с места и побежал, но почему-то не к Курочке Рябе, а к вьюркам.

– Нельзя! Нельзя давать вьюркам подсолнечник! Они подавятся и умрут!

К моему ужасу, один из вьюрков держал в клюве огромное зерно. Слава приблизился к клетке.

– Не хватай птицу руками, – предупредил Никив.

– Я знаю, – ответил парень. – Это все знают.

Он осторожно сунул руку в клетку, взял зеркальце, поднес к вьюрку. Увидев себя, вьюрок раскрыл клюв и чирикнул. Зернышко вывалилось.

– Уф… – облегченно произнес Никив и вытер лоб.

Слава собрал зернышки подсолнуха. Вероника загородила собой клетку с Курочкой Рябой. Куда подевалась ее самоуверенность?

– Разве так можно? – выговаривал мне Никив. – Зернышки подсолнуха нужно сначала растолочь. Чему вас только учат? Ну, ладно. Главное – все обошлось. Курочку искупали?

Я нервно сглотнула. К моей радости, в комнату в тот момент вошел Ботаник, нагруженный каркасами.

– Я не уверен, – пробормотал он, – что выбрал нужный…

Тут Ботаник споткнулся о книгу, которую я бросила у кресла, и растянулся во весь рост на полу. Каркасы загрохотали. Птицы разволновались, принялись носиться по клеткам.

– Да что ж за несчастье на мою голову свалилось?! – воскликнул Никив жалобно, словно канарейка, которую засунули в кастрюлю с водой. – Ты, мальчик, знаешь, что может быть с птицами от такого шума? Стресс. А от стресса они могут погибнуть.

Ботаник встал и собрал каркасы.

– Курочку-то Рябу хоть не погубили? – спросил Никив.

Вероника молча шагнула в сторону. Я закрыла глаза. «Сейчас нас с позором выгонят, – пронеслась в моей голове ужасная мысль, – и я никогда не увижу Славу».

– Молодец, – похвалил Николай Иванович, – отлично искупала.

Я открыла глаза. Курочка сидела живая и невредимая на жердочке и весело посвистывала. Наверное, очнулась от грохота и нового стресса.

– Учитесь у нее, – сказал Никив мне и Ботанику, показав на Веронику. – Эх вы, горе-орнитологи! Ладно, пойдемте клетку мастерить.

Мы спустились в подвал и занялись садком для парижского гостя Николая Ивановича.

Происшествие в птичьей комнате произвело на меня сильное впечатление. Я решила, что самоуверенность – не для меня, и поминутно заглядывала в книгу «Все о канарейках». То же делал и Ботаник. В нем, как обычно, проснулся научный интерес к тому, что мы делали. Даже Вероника тихонько спрашивала у меня, какую проволоку лучше выбрать для прутьев дверцы и как закрыть щель для поддона заслонкой.

Никив был в восторге от нашей работы. Он уже забыл, что мы чуть не погубили его канареек. Как и птицы, Никив не помнил зла. Он руководил постройкой и рассказывал о парижском кенаре – о его песнях с дудочными напевами и перышках, украшающих плечи как эполеты. Мы и сами увлеклись работой, особенно покраской.

Когда новая клетка была готова, Никив пригласил нас пить чай с «монастырскими» пряниками, то есть из Саввино-Сторожевского монастыря. Чай заварили в самоваре.

Стемнело. Никив зажег свечи. Отблески огня скользили по новенькой клетке. Чай пах лесом. У меня было ощущение, будто я знаю присутствующих всю жизнь. Совсем не похоже на чаты и форумы в Интернете, где я зависала целый год. Там сколько ни общайся, а ощущения близости не добьешься.

– Да, мне же вот что хочется спросить! – вспомнила я причину нашего визита к Николаю Ивановичу. – Мы сегодня в заброшенном парке поймали канарейку. Желтую. Правда, удержать ее не удалось. Как думаете, Николай Иванович, это могла быть одна из ваших подопечных?

– Думаю, нет, – ответил Никив, прихлебывая чай.

– Почему?

– Потому что только кажется, что у меня бесчисленное количество канареек. На самом деле их ровно восемьдесят пять. И ни одна не пропала.

– Как вы с ними управляетесь? – удивился Ботаник. – Вы ведь живете один?

– Один. Племянники иногда забегают. Точнее, племянница. Помогает по хозяйству. Брат ее реже приходит. Сейчас все ребята в Интернете сидят.

– А может быть, в звенигородском лесу водятся дикие канарейки? – осторожно спросила я.