Сказки - Миркина Зинаида А. (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Свет замирал в свой тайный час.
Да нет, он не потух.
Он просто на глазах у нас
Преображался в Дух.
Не ослепителен, не жгуч,
Простясь со осей тщетой,
Луч таял, превращался луч
В Дух Света - Дух Святой...
Королева говорила и таяла на глазах. Таяли хрустали, таяли зеркала, таяли образы, проплывавшие в них, таяли, расплывались, исчезали очертания Крокодила. Нет очертаний, нет никого, но сияние есть. Оно дрожит, мерцает. Вот уже только след от сияния, но какой теплый, какой нежный и чистый сиреневый след!.. И - флейта, флейта!..
- Я здесь! Я здесь, моя девочка!
- О, наконец-то! Наконец ты мне ответил! Сколько же я звала, сколько искала тебя!
- Ты звала? Ты искала?! Это я миры обошел, чтобы найти тебя'
- Да, Том. Может быть. Том. Но ведь это ты покинул меня. Я все время оставалась здесь. В том, что есть. А ты ушел.
- Да... Я ушел... Но, Господи, я пришел... Пришел! И пускай будет то, что есть, и не будет того, чего нет!
***
Они сидели за столом в своем домике около нарядной сияющей елки: Том, его Старая Девочка и Помпончик, их верный Помпончик, на которого стоит только взглянуть - и уже все, что заботило и мучило, окажется одолимым. И даже самое неодолимое, с которым ничего не поделаешь, тоже...
- С Новым годом! - сказал Помпончик и, взяв в руки бокал, подошел к телевизору и включил его. Странное дело - он увидел на экране самого себя с бокалом в руке и со своей неизменной улыбкой.
Но его быстро заслонила Баба Яга.
- Вот-вот-вот! - говорила она. - Не успела я замести эту щелку. И на этот год тоже не успела. Нагляделись уже в нее вдосталь... "С Новым годом, с новым счастьем". И такого напустили тут туману, такого дурману... Теперь уже никто ничего не разберет. На самое точное, самое достоверное - говорят: нет его! Это то, чего нет! А на всякую невидаль, на то, чего сроду не было, говорят: вот это то, что есть. И теперь-то уже никто ничего не знает.
Но тут Баба Яга как-то срочно растаяла. А из-за нее снова проступил Помпончик и сказал, собственно, то, что он говорил всегда:
А я что-то знаю.
А я что-то знаю.
А я что-то знаю,
Знаю - и пою.
Среди темных веток
Щелочка сквозная...
Загляни - увидишь
Звездочку свою!
ГРУСТНЫЙ ГНОМ
Сколько в лесу деревьев? Тысяча и еще раз тысяча, а может быть и больше... И у каждого дерева тысяча листьев, и тысяча, и еще раз тысяча... А сколько у каждого листа прожилок? А волосинок у каждого корешка? Что ты молчишь, открыв рот? До скольких вас учили считать в школе? До биллиона? Ну, а гномик умел считать до ста. Дальше он уже терял счет. Ты думаешь, такая уж большая разница? После биллиона остается еще столько же, сколько после ста, а ты уже потерял счет. И чем скорее ты потеряешь счет, тем лучше. Можешь закрыть рот и сесть под деревом, а можешь оставаться с открытым ртом, если тебе так больше нравится. Только перестань считать, это ни к чему. Надо сидеть тихо-тихо и самому стать как листок или дерево, и тогда ты поймешь. Знаешь, как это бывает во сне? Так мучительно трудно что-то решается, ты находишь сотни сложных путей, а надо только одно - проснуться...
Так вот, если перестать спрашивать, сколько деревьев и листьев в лесу, если перестать считать их, то можно почувствовать, что их тысяча, и еще раз тысяча, и еще раз тысяча, это какое-то одно тысячеликое существо с одним единственным сердцем, и оно смотрит на тебя так же, как и на маленького гномика, который родился сегодня ночью под листом.
Когда он родился, в лесу было темно, а под листом и подавно. Каждая минута была для этого гномика все равно, что для тебя год, и потому, когда он прожил десять минут, он уже был совсем большой мальчик. Ты его даже не заметил бы, наверное, но он все-таки был совсем большой мальчик, хотя что такое рассвет - он не знал. Видишь ли, нужно было несколько поколений гномов, чтобы дожить до рассвета. Только очень немногие гномы жили на свете по два часа. Это все равно, как если бы ты прожил сто двадцать лет. Гномов поэтому и представляют себе бородатыми, что маленькими их совсем никто и не видел.
У нашего гномика был дед - настоящий бородатый гном. Гномик любил забираться к нему на колени, играть с его бородой и слушать его песню. У старого гнома была любимая песня:
В густом лесу лохматый зверь живет,
Шуршит под лапой лист сухой и хрупкий...
О чем молчит зеленоглазый кот
И старый леший, закуривший трубку?
Они садятся где-нибудь у пня,
В овраге темном, на замшелых склонах,
И зажигают молча три огня
Один рубиновый и два зеленых.
Лохматый зверь бредет в густой тени,
Три короля, три старика в коронах
Бредут сквозь лес на дальние огни
Один рубиновый и два зеленых.
И королям, и гномам невдомек
Куда ведет, откуда вышло пламя
Корявой трубки красный огонек
И черный кот с зажженными глазами...
Так пел старый гном. Мальчик никогда не видел огней. Он не знал, что такое "рубиновый" и что такое "зеленый", но больше всего на свете любил он эту песню. Когда он ее слушал, ему казалось, что кто-то незнакомый открыл дверь его теплого желудевого домика, стоит и зовет его. Там за дверью холодно, он все теплей укутывается в одеяло, но не отрывает глаз от незнакомого и не хочет, чтобы он уходил.
"Дедушка, спой мне еще про кота и лешего", - просил он всякий раз, как видел деда. Иногда мама ворчала: "И зачем ты ему рассказываешь такие страхи, старый? Не забивай ему голову. Пусть он лучше считает хвоинки и былинки и станет великим ученым".
Мальчик действительно любил считать хвоинки и былинки. Он был уверен, что если положить одну былинку рядом с другой, и еще одну, и еще, и так до ста, то можно будет узнать, какого размера мир, и стать самым умным и ученым на свете. Вот так однажды он сидел и считал, как вдруг в темноте, прямо перед собой увидел что-то совсем непонятное. Темнота разорвалась в двух местах, и два круга, две дыры двигались. И от этого все вокруг становилось совершенно другим, невиданным и таинственным. "Огни, огни", - прошептала ящерица рядом с ним. "Огни, огни", - прожужжала какая-то мошка. Гномик задрожал. Так вот они какие, огни! Было страшно, но больше всего на свете не хотелось, чтобы это исчезло. И все-таки это исчезло. Гномик остался один в темноте и в первый раз в жизни подумал, что в темном лесу чего-то не хватает, может быть, чего-то самого главного. Он постоял так и побрел к дедушке.
