На Гран-Рю - Прилежаева Мария Павловна (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
Въезжая на велосипеде во двор школы, Семашко услышал голоса, доносившиеся из класса:
- Едет, едет... Приехал наш доктор Александров!
Семашко, тщательно одетый, красивый, с высоким прекрасным лбом, серьезным, даже строгим выражением лица, встречаясь с учениками, светлел. С гимназических лет он славился педагогическим даром, давая репетиторские уроки неуспевающим гимназистам, тем зарабатывая себе на пропитание. Привлекал не только заработок. Семашко любил свои два призвания: медицину и педагогику. Педагогика - это и просветительство, и политическая пропаганда, и агитация. В каждом деле, большом и малом, Семашко был истым революционером с тех давних пор, когда юношей впервые узнал поразивший его труд Ленина.
- Здравствуйте, товарищи! - приветствовал Семашко всех, входя в класс, а Серго, слегка кивая, особо. Серго - коллега по профессии, тоже медик. Правда, окончил не университет, а лишь фельдшерскую школу и по специальности не так уж долго работал, но все же...
Семашко ценил бодрый дух Серго, тягу к знаниям, энергию умственной деятельности, беспредельную преданность партии.
- Доброе утро! - загудели слушатели, с удовольствием предвкушая интересный урок. - Доброго вам здоровья, товарищ Александров!
- О здоровье сегодня и пойдет разговор, - подхватил Семашко. - В гениальном труде, которому была отдана вся жизнь великого Маркса, нам открывается обширная панорама действительности, поднимается почти необъятный круг вопросов. Бесконечное сочувствие вызывают страницы, рисующие условия жизни рабочего при капитализме. С волчьей жадностью капитал высасывает до последней капли из рабочего кровь. Капитал похищает у рабочего время, необходимое для сохранения здоровья. Лишает рабочего необходимого отдыха. Вконец истощенный чрезмерной работой организм человека не освежается кратким оцепенением вместо сна, который неумолимо обрывается ранним фабричным гудком. А как преступно эксплуатируется детский труд!
Семашко резко дернул воротничок рубашки, оттянул его. Душно. В классе ни шороха.
- ...На маленькие проворные пальцы детей особенно сильный спрос читаем мы в научных исследованиях Маркса. Сирот от семи до четырнадцати лет набирают из различных работных домов. Помещают в жилища неподалеку от фабрик. Над ними круглые сутки надсмотрщики. Их плетью сгоняют в цеха, до смерти замучивают непосильным трудом. Труд для них пытка. Жизнь - ад. От голода превратившись в скелетики, они, дети, нередко кончают жизнь самоубийством. Может ли что быть ужаснее?
Семашко снова на минуту прервал лекцию. Снова в классе ни звука.
- Теперь некоторые данные о сегодняшнем дне. Статистика оперирует цифрами. Ее свидетельства - точные факты, кричащие, как набат, о беде.
Вот данные статистики о смертности среди различных групп населения в 1911 году, то есть сегодня. Детей бедняков до одного года умирает в пять раз больше, чем детей богатых, а после года до пяти - в десять раз больше. Главнейшие причины смерти - болезни: следствие голодания. Легочные туберкулез, который не случайно называют пролетарской болезнью.
Таковы трагические обстоятельства жизни рабочих при капитализме. Есть ли выход? Выход один. Чтобы оздоровить рабочий класс, спасти от вымирания детей пролетариата, необходимо уничтожить систему капиталистической эксплуатации. Кто в силах этот подвиг совершить? Большевистская партия. Когда мы поднимем рабочую революцию, свергнем царя, капиталистов, помещиков, тогда построим новое социалистическое общество. Цель социализма - благо народа, а значит, коренное улучшение здоровья народа. Социализм - это здоровье.
- Задумаешься, шибко задумаешься, - рассуждал после лекции Догадов. Какого вопроса ни коснись, все к политике клонит. Здоровье? На что вроде не политический вопрос, а на поверку партийная важная цель. За социализм боремся, значит, за жизнь трудового народа, за детей рабочего класса, как наш доктор Александров сказал.
...Пройдет семь лет, и "наш доктор Александров" станет первым наркомом единственного в мире Народного Комиссариата здравоохранения, созданного Советской властью, и имя Николая Александровича Семашко будет всему народу известно и дорого.
11
Эту ночь Чугурин спал неспокойно. То подушка нагреется так, что только и знай переворачивай на другую сторону. То привяжется комаришка, ноет и ноет над ухом, беда - не уснешь. А уж что делается на шоссе, уму непостижимо! Раньше Чугурин, едва голова на подушку - тотчас и уснул. А тут колеса повозок гремят не смолкая, грохочут прямо под окном. Непривычная бессонница напала в эту ночь на Чугурина.
Сегодня первые часы занятий - лекции Владимира Ильича по политэкономии. Обычно после уроков он задавал слушателям вопросы. Вечером слушатели должны их обдумать, а завтра отвечать.
- Товарищ Степан, - вызывал Владимир Ильич.
Товарищ Степан - это Иван Вонифатьевич Присягин, москвич, рабочий, активный большевик, даже редактор нелегальной газеты.
- Товарищ Павел, Владимир, Петр...
Сегодня товарищ Петр, то есть Чугурин, помимо заданных всем вопросов, должен описать демонстрацию сормовских рабочих в 1902 году. Эта демонстрация стала особенно широко известна, когда Максим Горький изобразил ее в романе "Мать". Чугурин буквально трепетал от волнения, читая роман. Все верно, все так и было, как Максим Горький рассказывает. Только главному организатору стачки и первомайской демонстрации Петру Заломову писатель дал другое имя, назвал Павлом Власовым...
Чугурин слушал урок Владимира Ильича, но время от времени мысль о предстоящем своем выступлении вызывала в нем беспокойство, и он отводил глаза в сторону, на минуту как бы оглохнув. Удивительно! Владимир Ильич заметил, понял. Чугурин не шелохнулся, а Владимир Ильич понял.
- Товарищ Петр! Внимание. Мы на уроке. Придет ваша очередь, мы тоже внимательно будем вас слушать. Беспокоиться не о чем. Ведь вы расскажете нам о пережитом, что увидено своими глазами. Иногда ораторы волнуются от застенчивости - одолевайте застенчивость. Иногда из тщеславия: понравлюсь ли, похвалят ли? Не гонитесь за похвалами... Однако вернемся к теме урока. Мы рассмотрели закон капиталистического накопления. Капиталисты богатеют, а положение рабочих масс хуже и хуже. Эксплуатация, угнетение, плохое жилье, недоедание, бедность, болезни, высокая смертность - редко встретишь среди рабочих старика. Пролетариат нищает. Возмущение нищего пролетариата растет, а с ним растут его революционные силы. Революция неизбежна, гибель капитализма неизбежна - вот что доказывают нам марксистская наука и примеры жизни.
"Мой пример как раз и есть жизнь", - подумал Чугурин.
...Петра Заломова он знал с юных лет. Петр Заломов немного постарше, и работали они на фабрике в разных цехах, и жили в слободе Сормово не рядом, но, еще не знакомый с Петром, Чугурин его приметил.
Какой-то небудничный, непохожий на многих сверстников, рабочих парней. Не пьет, никто никогда не услышит от слесаря Петра Заломова грубое или бранное слово. Он нравился Ване Чугурину. Однажды Ваня догнал его утром по дороге на фабрику.
- Будем знакомы.
- Давай, - согласился Заломов.
Через недолгое время они были уже не только знакомыми, а друзьями. Петр Заломов просвещенней, начитаннее и, главное, как смело судит об устройстве общества!
Раньше думалось Ване: рабочим везде худо, что в Сормовской слободе, что в городе Нижнем, на том берегу Оки, что в белокаменной Москве, что в Петербурге, столице Российской империи. Двенадцать - четырнадцать часов каждодневно стой у станка до смертной усталости. Все тело болит, ноги еле держат, в ушах висит ругань мастеров. Беспричинные штрафы, страх безработицы. Дома, в убогой хате, безрадостно, тоска гонит в кабак. Навек беспросветная жизнь.
- Никто рабочим не пожалует лучшей доли, самим добывать надобно, сказал Заломов. И дал Ване листовку. С нее началось.
Листовка рассказывала о бедственном существовании рабочих. Это и на своей шкуре известно. Чем же она окрылила Чугурина?
