Повести и рассказы - Сахарнов Святослав Владимирович (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Толк! Толк!
Я просыпаюсь.
Я сижу в кресле, вытянув ноги в проход между креслами.
Девушка-стюардесса осторожно носком туфли отодвигает мою ногу в сторонку.
Я говорю: "Простите!" - и начинаю устраиваться поудобнее. Откидываю кресло - плохо. Наклоняюсь вперёд - ещё хуже. Сваливаюсь набок.
Некуда деть ноги!
Я снова вытягиваю их в проход. На них тотчас же наступает какой-то пассажир.
ЧТО ЕМУ НЕ СИДИТСЯ?
Я заталкиваю ноги под переднее кресло. Пробую убрать - ноги застряли. Я потихоньку расшнуровываю ботинки и вытаскиваю по очереди: сперва ноги, потом ботинки.
Наконец я укрепляю перед собой столик, достаю блокнот и карандаш. Начинаю рисовать. Я рисую самолёт, девушку-стюардессу, аквалангиста, от которого исходит сияние, и пятнистого ерша-скорпену. Потом я рисую МОРЕПРОДУКТЫ. Они похожи на людей - с бородами, в масках, очень таинственные.
ВО ВЛАДИВОСТОКЕ
От Хабаровска до Владивостока я доехал поездом.
На вокзале меня встретили учёные - муж и жена. Те, что пишут книгу. Он был большой и шумный, она - тихая и маленькая. Оба в очках и с портфелями.
Мы шли по владивостокской улице.
- Морепродукты? О-о-о! - кричал на всю улицу учёный-муж. - У них огромное будущее. Мировой промысел нерыбных уже достиг пяти миллионов тонн. Из них моллюсков - три миллиона, ракообразных - миллион. Десять лет - и рыбы останутся позади. Правда, Лиза?
Учёная-жена кивнула.
- Моя фамилия Букин! - продолжал кричать он. - А это Лиза. Зовите нас так.
Он бросился на мостовую и остановил такси.
Мы поехали в институт.
В институте вдоль стен стояли стеклянные шкафы. В каждой комнате было много столов. За столами сидели сотрудники и что-то писали.
- Из морепродуктов Дальнего Востока нас больше всего интересуют... Вы записываете?
Я достал блокнот.
Букин подвёл меня к стеклянному шкафу.
- Вот они. Трепанг... Ещё трепанг... Морской ёж. Мидия. Устрица...
- Я ел устрицы...
- Раковина трубача. Водоросль анфельция, осьминог и...
- Кальмар, - подсказала Лиза.
- Конечно, кальмар. Но лично я уже много лет работаю над изучением трепангов. Трепанги съедобны и, как утверждают японцы, целебны. У трепангов интересное строение. Полюбуйтесь на них. Красавцы!
Трепанги в шкафу были похожи на чёрные капустные кочерыжки.
- Не забудь, что товарищу надо успеть на катер, - сказала Лиза.
- Я помню. Всех, кого я назвал, вы должны нарисовать в книге. В ней будут рисунки и фотографии.
- Я взял аппарат.
- Прекрасно. А мы всё устроили: вы будете жить на острове Попова. Там рыбокомбинат, приветливые, знающие рыбаки. Ловят они не рыбу, а морепродукты. То, что нам нужно. Морепродукты...
- Прошу вас, - сказал я, - не повторяйте так часто это слово. У меня от него мороз по коже.
Лиза рассмеялась.
- До свидания, - сказала она. - Катер ходит от городского причала два раза в день. Не опоздайте. На остров мы послали письмо. Вас там ждут... Адрес острова? Хорошо, мы сообщим его сегодня в Ленинград.
ОСТРОВ ПОПОВА
Катер был весь белый и закрытый. Только в носу у него был кусочек открытой палубы.
Он шёл, ударяясь носом о волны. Вода взлетала и падала дождём на палубу.
Пассажиры были сухие. Они все сидели внутри, под крышей. Все в плащах и резиновых сапогах. Сразу видно - моряки и морячки.
Я вышел на палубу. Мы проходили маяк. Маленький маяк на конце длинной косы. Волны, которые шли с моря, останавливались около неё.
Город был уже позади. Катер поворачивал, и за кормой двигался порт: мачты, трубы, краны на причалах, жёлтые и серые дома на сопках.
Впереди показалась скала. Она стояла отдельно, одна в море, и была из двух половинок. Одна половинка - задранная вверх, как нос тонущего парохода, вторая - наклонная, как труба.
Громадный остров заслонил Владивосток. Он закрыл от меня причалы, трубы. Одна телевизионная мачта осталась торчать в небе.
Мы плыли вдоль берега.
Через час показался зелёный край нового острова.
- Кто тут спрашивал остров Попова? - сказал матрос, выходя из рубки. - Вам выходить, гражданин.
ТЫ, БАТЮШКА, КТО?
По деревянному широкому причалу пассажиры сошли на берег. Они шли, повизгивая резиновыми сапогами. Только я не повизгивал. На мне были лёгкие чёрные полуботинки. Я поднял чемодан, взял под мышку альбом и пошёл следом.
Рыбокомбинат начинался у самого причала.
За дощатым невысоким забором стояли вытащенные на берег катера. Бревенчатые подпорки держали их. Подпорки упирались в смолёные катерные днища. Днища блестели. Берег пах смолой и рыбой.
У ворот комбината дежурила старуха.
Я поставил около неё чемодан.
- Ты, батюшка, куда? - спросила старуха.
- Мне бы начальство найти. Я из города.
- Наниматься пришёл?
- Плавать.
- Ты, случайно, не трепаншшик?
Я не понял.
- Я по казённому делу. Командировочный. Где правление комбината?
- Контора? Вон она.
В конторе моему появлению не удивились.
- Знаем, было письмо, - сказала кудрявая секретарша. - Директор приказал принять и разместить. Жить будете в общежитии, плавать на МБВ-10.
- МБВ - что? - переспросил я.
- Десять. Морской бот водолазный номер десять. Фамилия шкипера Телеев... Клава, где сейчас МБВ-10?
- В море, - донеслось из-за стены.
- Тогда ждите до утра. Вот вам записка в общежитие, к коменданту.
Когда я опять проходил ворота, старуха посмотрела на меня и сказала:
- Нет, батюшка, ты не трепаншшик!.. Комнату снимать будешь? Есть у меня, недорого.
- Не надо.
Я нашёл общежитие.
Громадная, с прямой солдатской спиной женщина-комендант прочитала записку, сказала: "Комната, так точно, есть" - и повела меня в конец коридора.
- Только кровать плохая, - объяснила она, - я вам завтра хорошую дам. Вот ваша комната.
Открыла дверь.
Я внёс в комнату вещи, разделся и повалился на скрипучую, шаткую кровать.
В голове у меня ревели моторы, стучали колёса поезда.
Я лежал с открытыми глазами до тех пор, пока из вечерней темноты не выплыла скала, похожая на тонущий пароход. Она заслонила для меня весь мир, и я уснул.
ТЕЛЕГРАММЫ
Утром мне неожиданно принесли телеграмму:
ВОЛНУЕМСЯ КАК ДОЛЕТЕЛ ТЕЛЕГРАФИРУЙ ПОДРОБНОСТИ ПОЛЕТА
