Мальчик из Уржума - Голубева Антонина Григорьевна (книги онлайн полные версии .txt) 📗
А на другой день на "Васькину гору" отправились вместе с Сережей еще несколько мальчиков.
- Поехали, ребята! Чего бояться? - звал их с собой Сережа.
- Боязно. Тут больно берег крутой.
- Нет, не страшно, - уговаривал Сережа, - только в ушах здорово свистит, и снег в лицо бьет. Глаза крепче зажмурить надо! Только и всего!
Сережа съехал с берега первым, а за ним и все остальные.
* * *
Недели через две после этого произошло событие, о котором долго говорили приютские.
В приходской школе, кроме приютских, учились также и дети уржумских купцов и зажиточных мещан. Между приютскими и городскими издавна была вражда. Стоило приютским выйти со школьного двора на улицу, как их начинали дразнить:
- Приютская вошь, куда ползешь?
Приютские молчали, потому что боялись связываться с городскими. Те были и покрупнее и покрепче, - как-никак дома жили, а не на приютских хлебах. И главным коноводом у городских был краснощекий Лешка, сын приказчика с Воскресенской улицы. Был он одним классом старше Сережи.
Однажды во время большой перемены подставил он Сереже ногу. Сережа растянулся на полу и больно ушиб колено. А приказчиков сын, довольный своей шуткой, убежал в класс.
Прозвенел звонок. Сережа прихрамывая пошел на свое место.
Весь урок сидел он хмурый, глядел в угол и раздумывал: как бы это показать городским, что приютские тоже за себя постоять могут? Неужели же так и сносить от них щелчки, пинки и обидные слова? Да и за что? Ведь он не сам пошел в приют - его бабушка туда отдала.
Урок окончился, учитель вышел из класса. Сережа, насупившись, продолжал сидеть на парте.
- Пошли, Костриков, домой, - сказал ему Пашка.
Сережа встал и начал укладывать в полотняную сумку пенал и книжки.
В маленькой темной раздевалке осталось к этому времени всего только четыре пальто. Уже все ученики разошлись по домам.
Сережа оделся и вышел с товарищами на двор. Он шел, всё еще прихрамывая.
- Больно?
- А то нет! - сердито буркнул Сережа.
На школьном дворе было пусто.
- Ну, сегодня нас не тронут. Все домой ушли! - обрадовался Пашка.
Но только он это сказал, как из ворот соседнего дома с криком вылетели городские. Впереди бежал Лешка в большой беличьей шапке, надетой набекрень.
- Бей приютских! - закричал он.
Пашка и еще двое приютских пустились наутек. Сережа остался один посредине улицы. Лешка подскочил к нему и сбил с него шапку.
- Дай ему еще, дай! Мало! - закричали городские, подбрасывая Сережину шапку ногами.
Сережа и не думал ее отнимать у них. Он стоял на месте, наклонив большую, коротко остриженную голову, и тяжело дышал. Лешка развернулся и хватил его кулаком в грудь. Сережа шагнул назад, потом вперед. Коленки у него подогнулись.
- Прощения просит! - заорали городские.
Но в эту самую минуту Сережа с размаху ударил Лешку головой в живот. Тот раскинул руки и упал навзничь. Сережа, не давая ему опомниться, навалился на него всем телом. Лешка дергался, пробовал вырваться, но Сережа держал его крепко.
- Пусти! - завопил Лешка на всю улицу и стал пинаться ногами.
- А будешь драться?
- Пусти!
- А будешь?..
- Пу-у-у-сти! Слышишь - пу-сти!..
Лешка вертел головой, ища глазами товарищей. Но они стояли у забора и даже не собирались итти ему на выручку.
- Говори, будешь? Будешь? - спрашивал Сережа, сопя и пыхтя.
- Не буду, - наконец ответил Лешка, но так тихо, чтобы приятели его не слышали.
- Смотри у меня, - сказал Сергей и поднялся с земли.
Он не торопясь отряхнул снег с пальто и валенок и оглянулся по сторонам. С другого конца улицы бежали приютские. Они всё видели из-за угла. Лица у них сияли, как новые гривенники. Пашка поднял с земли Сережину шапку, ударил ею о колено и подал Сереже. А в это время Лешка у забора ругался со своей командой.
- Чего же вы смотрели, когда он на меня накинулся? - говорил Лешка сквозь зубы и сжимал кулаки.
- Один на одного всегда дерется, - оправдывались его приятели.
Весь вечер в приюте только и было разговоров, что о Сереже.
- А Костриков ему как даст!.. Как даст!.. - захлебываясь рассказывал Пашка.
- Теперь мы городским покажем! - засмеялся один из приютских.
Первый раз за всё время городским не удалось поколотить приютского.
Глава XIII
У.Г.У.
Сереже исполнилось одиннадцать лет, когда он окончил приходскую школу. Тех, кто учился хорошо в школе, отдавали учиться дальше, в Уржумское городское училище, которое ребята называли по первым буквам: УГУ.
Но попасть в УГУ было дело трудное. Это не то, что из класса в класс перейти - здесь отбирают самых лучших учеников.
- Кострикову что? Его сразу же примут в УГУ! - завидовали одноклассники Сереже.
- Еще бы не приняли, когда у него всё пятерки да четверки.
И верно, Сережа был первый, кого назвал Сократ Иванович, когда объявлял о переводе школьников в УГУ.
Училище помещалось на Полстоваловской улице, в белом двухэтажном доме с парадным крыльцом под железным зеленым навесом. Рядом с деревянными сутулыми домиками дом казался нарядным и большим.
Через парадную дверь ходили только учителя, а ученики, чтобы не запачкать сапогами каменной лестницы, бегали с черного хода, мимо кухни директора.
Здесь всегда пахло вкусными жирными щами и жареным мясом. А в дни стирки густой белый пар клубился и плавал по кухне, словно туман над болотом.
Во дворе школы был разбит маленький садик, где росли две сутулые елки да несколько тополей, обглоданных козами.
В глубине двора возвышались столбы с перекладиной, похожие на виселицу, и "гиганты" - гигантские шаги, на которых запрещалось бегать, такие они были гнилые и старые.
Ученики Уржумского городского училища задирали носы перед ребятами из приходского. Их училище помещалось в большом каменном доме.
Учились в нем одни только мальчики, не то что в приходском, где и девчонки и мальчишки сидели вместе. А главное - ученики Уржумского городского училища носили форму: серые брюки и курточки такого же серого, мышиного цвета, подпоясанные кожаным ремнем с медной пряжкой, на которой стояли три буквы: У.Г.У.
Пряжку ученики начищали мелом до ослепительного блеска и любили ходить нараспашку, чтобы лишний раз щегольнуть перед приходскими своей формой. Правда, у многих из них форменные курточки и штаны были сшиты из такого грубого сукна, что ворсинки торчали из него, точно щетина. Но всё-таки это была форма.
Санька Самарцев щеголял в ней уже целых два года. А теперь и Сережин черед пришел. Будут они ходить по улице одинаковые, и никто не догадается, кто из них приютский, а кто нет.
Хоть они и в разных классах, но всё же можно встречаться на переменках, а после уроков возвращаться вместе из школы. Да еще домой можно будет иной раз забежать, благо бабушкин дом здесь же на Полстоваловской.
Но всё вышло по-иному. Как-то в воскресенье Саня встретил Сережу, чем-то озабоченный.
- А у меня новость, - заявил он с важностью, - в УГУ я больше учиться не буду, а осенью поеду в Вятку, в реальное училище.
И он сказал Сереже, что ему больше не придется гулять с ним по воскресеньям, потому что он должен всё лето заниматься, чтобы подготовиться в реальное. Если он выдержит экзамен, то будет называться "реалист" и станет носить форму не хуже, чем у студентов.
- А в реальном трудно учиться? - спросил Сережа.
- Еще бы не трудно! Одна геометрия чего стоит...
- А если уроки хорошо учить?
- Не знаю, - помотал головой Саня и, оглядевшись по сторонам, добавил таинственным шопотом: - Завтра я к крамольникам пойду.
- Зачем?
- Они меня будут в реальное готовить. Они ведь ученые - студенты. За меня хлопотала библиотекарша - она их знакомая, а мать ей белье стирает.
- А меня возьмешь к ним? - спросил Сережа.
- Как-нибудь возьму, - пообещал Саня.
