Сказ про Игната - хитрого солдата (с иллюстрациями) - Привалов Борис Авксентьевич (полная версия книги .TXT) 📗
— Да что он тебе дался, мой возок! — прохрипел Спирька. — Солдатик! Вот же конь стоит…
— То мой конь, — смиренно молвил поп Парамон. — Зачем ему на небо? Он и тут небесным делам служит… А Игнатик сказал так, и перетакивать не будем. Пусть твой возок пропадает.
Спирька злобно посмотрел на брата, а тот ответил ему широкой улыбкой.
— Буду считать тихо, — сказал Игнат. — Чудо всё равно свершится. Все закройте глаза, а то ударит молния — и вы ослепнете.
Все зажмурили глаза, а Спирька бросился к лошадям и схватил за постромки.
— Не отдам, — шептал он, закрыв глаза. — Не отдам!
Поп Парамон приоткрыл один глаз и встретился взором с хитрым взглядом Стёпки — она тоже ослабила прищур.
— Тьфу! — сплюнул поп и снова зажмурился.
— Четыре… — закричал Игнат.
— Не надо, солдатик! — взмолился Спирька. — Уже пропадает всё… Ой-ой-ой…
— Хорошо! — согласился Игнат. — Я ещё раз сотворю чудо! Чудо! Не разоряй бедного доброго человека Спиридона! Оставь ему возок и лошадей! Пять… четыре… три… два… один! Чудо свершилось! Смотрите все: возок и лошади, как были, целы и невредимы!
Все открыли глаза. Возок и кони стояли на том же месте, где прежде.
Только Спирька, по-прежнему зажмурив глаза, цеплялся за сбрую и бормотал:
— Не отдам… не отдам… мои… моё… солдатик…
— Эй, Чёрт! — засмеялся Игнат. — Открой очи-то. Назад всё повернулось. Твоё твоим осталось!
Спирька открыл глаза, тяжело дыша, огляделся.
Брови Игната ходили ходуном.
— Вот как надо чудеса творить!
— Я с тобой посчитаюсь ещё, — еле слышно проговорил Парамон. Чудотворец!
— Что ж тебя, солдатик, и этому в армии научили? — спросил Спирька.
— И многому другому, — ответил Игнат. — Поживёшь — узнаешь.
— Так зачем вы приехали, гости дорогие? — поклонилась бабка Ульяна. Не на чудеса же смотреть? Ко мне, верно?
— Где медовуха, бабка? — спросил Парамон. — Наварила бочонок, как я наказывал?
— Наварила, батюшка, наварила, как же, — снова поклонилась Ульяна. — В подполе он…
— Эй, Дурында, ступай за бочонком, грузи его в возок! — приказал поп.
— А у меня дело особое. — Спирька воткнул в Игната свои змеиные немигающие глазки. — Хочу должок вернуть. Обещал я тебе сапоги?
— Обещал, — согласился Игнат. — Неужели привёз?
Спирька кузнечиком прыгнул к возку, запустил туда руку и вытащил пару сапог:
— Получай, солдатик! С княжеской ноги сапожки!
— Мне всё одно, с чьей ноги, — довольно усмехнулся Игнат. — Лишь бы подмётки были в целости…
— Целы-целёхоньки! — щёлкнув по подмётке, улыбнулся Спирька. — Бери!
— Не бери! — воскликнула Ульяна. — Не бери их, проклятых! Они с княжеской ноги!
— Да что тут такого? — беря сапоги, сказал спокойно Игнат. — Я и царские сапоги в руках держал — жив остался.
— Взял! — прохрипел Спирька и закашлялся смехом. — Хе-хе-хе!
— Теперь ты князю-батюшке должен служить по совести! — ощерил толстый рот Парамон.
— Игнатка, то ж погибель твоя! — почти простонал дед Данилка. — Сапоги с княжеской ноги даются только князевым сборщикам. Тебя Данила Михайлович сборщиком податей делает вместо Ефимки… Не взял бы сапог — спроса нет. А раз взял — погиб.
— Слышал, солдатик! — прохрипел Спирька. — Не попади и ты под батоги! Князь даёт тебе три дня сроку — чтоб все подати с села были собраны! Все! До маковой росинки. Реестр, в коем прописано, сколько и чего надобно доставить князю, получишь в усадьбе.
Дурында притащил бочонок, положил его бережно, как живого, в возок.
— Едем! — приказал Спирька.
Поп, путаясь тоненькими ножками в рясе, полез следом за братом.
Дурында лихо вскочил в седло.
— Эй, снулые! — стегнул лошадей Спирька.
Возок помчался по пыльной улице. Дурында поскакал сбоку, чтобы не попасть в хвост пыли.
— Хотя и ношеные, но ещё послужат мне верой-правдой, — осматривая подарок, сказал Игнат. — Вот я наконец и при сапогах!
Но когда он поднял глаза, то удивился: Демид и Василий как-то робко, боком отдалялись от него и в глазах их смешались испуг и удивление.
Бабка Ульяна словно завяла — сгорбилась, платок чуть не по самые глаза спустила.
Дед Данилка сморщил лицо, будто кислицу-ягоду раскусил.
Только Стёпка радостно и доверчиво смотрела на Игната.
— Ты теперь князев приказчик, — произнёс Василий, — ты у нас поборы делать будешь…
— А мы тебе про наше спрятанное сказали, — скосил бороду Демид. Голыми руками всё забрать можешь…
— Те сапоги, которые князь сборщикам своим дарит, никто ещё до конца не сносил — не успевают… — вздохнула Ульяна. — Три дня… охо-хо… Вот так и Ефим-горемыка…
6. Пузыри на реке
Где ум — там и толк.
Возок, на котором уезжал Голянский, сопровождали двое вооружённых верховых слуг графа Темитова.
— Тебя, боярин, нужно было охранять, когда ты сюда с денежками ехал, хихикнул Спирька. — А ныне-то денежки у князя-батюшки остались, хе-хе. К чему же охрана тебе?
Голянский пошлёпал губами, ответил вялым голосом:
— Расписка, которую мне Данила Михайлович для графа дал, дороже денег.
Набрякшие сальцем жёлтые щёки и вислые губы Голянского тряслись на ухабах, глаза слипались, но он всё же не мог удержать довольной улыбки: и коня своего сбыл Ночному князю с прибылью, и для графа сделку выгодную заключил. Ещё бы! Стоеросов почти всех мужиков своих вместе с семьями продал Темитову, на вывоз! От этой купли-продажи и ему, Голянскому, немалая толика перепадёт!
— Сиятельный граф Темитов чудак, — шлёпал губами Голянский, — хлебом не корми — дай поспорить. Миллион может проиграть — глазом не моргнёт. Ну, а ваш князь ещё того чуднее… Много лет его знаю, а привыкнуть не могу… Ночь в день переделал… Чудак!
В первом возке, по бокам которого скакали верховые, сидели Голянский, Спирька-Чёрт и поп Парамон.
В другой повозке, сжимая вожжи в пудовых кулаках, расположился Дурында.
На высоком берегу реки все остановились. Внизу лежала обессилевшая от жары, обмелевшая река. К ней спускалась дорога, кривая, как коровий рог. Но на том берегу дорога, словно купание придало ей силы, становилась стройной, стремительно перерезала бурый ковёр лугов и скрывалась в расщелине далёкого леса. По ту сторону леса лежало Заболотье — не так уж далёкий край, в котором, однако, мало кто из жителей стоеросовских владений бывал.
Здесь, на крутом берегу, провожающие обычно прощались с отъезжающими, и долго ещё, пока всадник или повозка не скрывались из виду, махали платками и шапками.
Поп Парамон и Спирька вылезли из возка, почтительно простились с Голянским.
— Возвращайтесь скорее, боярин! — поклонился Спирька.
— Да будет благословен твой путь! — пробубнил поп.
— Приеду, всенепременно приеду! — прошепелявил Голянский и покрутил в воздухе прозрачной, словно из одного жира вылепленной, ручкой.
Возок в сопровождении верховых спустился вниз, разбрызгивая воду, с разбегу перескочил брод и покатился по плоскому луговому берегу.
Спирька махнул раз-другой шапкой, Парамон — ладошкой, потом братья посмотрели друг на друга.
— Не велика птица — и без нашего провожания доедет! — сказал поп.
— И то верно, — надевая шапку, согласился Спирька.
Дурында на повозке уже съехал вниз, к реке, распряг лошадей, пустил их в воду. Они радостно зафыркали, заржали весело.
— Неужто мы хуже скотины? — спросил Спирьку Парамон.
