Мой марафон - Хазанов Юрий Самуилович (е книги TXT) 📗
— А отчего пьяные? — спросил Тоська.
— Не понимаешь? От газа. Малина бродит. Под сахаром. Там такой пьяный газ получается.
— Тогда надо не пить, а нюхать,— сказал Тоська.
— Лучше и то и другое,— ответил Вова.— Знаешь, как вкусно! Они набрали в стеклянную банку лесной малины, раздобыли сахару — немного на кухне, немного у ребят,— кусковой растолкли камнями, засыпали сахар в банку, накрыли бумагой, завязали и спрятали около забора в кустах. Вова сказал, что чем дольше будет стоять, тем лучше — получится даже крепче портвейна.
— А сколько ждать? — спросил Тоська.— Часов пять?
— Дня два,— сказал Вова, подумав.
На следующий день после завтрака они пошли посмотреть своё вино. Сахар почти растаял. Вчера был похож на снег, а сегодня напоминал песок после дождя.
— Надо перемешать,— сказал Вова.— Только чем? Знаешь что? Сбегай за зубной щёткой, а я здесь подожду.
— Хитрый какой! Я за щёткой, а ты выпьешь всё,—сказал Тоська.
— Не веришь?
— Верю всякому зверю... Сам сходи.
— Ну ладно, можно и веткой помешать.
Они отломили ветку орешника и размешали не хуже, чем ложкой.
— Давай хоть понюхаем,— сказал Вова.
Стали вовсю нюхать, но скоро им надоело, и даже голова немного закружилась.
— Может, попробуем? — сказал Тоська.—Что, если уже как портвейн?
— Ладно. Только понемножку... Чур, я первый! — крикнул Вова. Он стал пить прямо из банки и весь измазался, потому что вино было очень густое и надо было всё время стукать рукой по донышку. Потом Тоська тоже как следует измазался, и малины сразу осталось очень мало. Её и было-то с полбанки. Они доели остатки, а банку бросили через забор.
— Ну как, ещё нет? — спросил Тоська Вову.— Я уже немного. Голова кружится.
— А я ещё больше,— сказал Вова.— Первый кто пил?
И он стал шататься, и Тоська тоже, и так они пошли по дорожке. Вова задел какую-то девчонку, и она чуть не упала.
— Ты что? — крикнула девчонка.— Я скажу.
— Он пьяный,—сказал Тоська.—Не видишь?
— Сам ты пьяный!
— И я тоже,— согласился Тоська и даже начал петь: — «Ревела буря, дождь шумел...»
Дальше он не знал слов, а мотива не знал с самого начала.
— Дураки вы, вот что! — сказала девчонка.
Тогда Тоська стал шататься ещё сильнее и тоже толкнул её, и она снова чуть не упала.
— Ты что, очумел? — закричала она.— Рита, скажи им! Хвалятся ещё, что пьяные.
Как это они не заметили, что старшая вожатая рядом? «Если бы не пили, обязательно заметили»,— подумал Вова.
— Кто пьяные? — спросила Рита.
— Мы,— сказал Вова и покачнулся.
— Вы что, правда?
— Конечно, правда,— сказала девчонка.— Развоображались!
— Идите сюда! — сказала Рита.— Ближе! Дышите!
— Мы и так дышим,— ответил Вова.
— На меня дышите,— сказала Рита.— Вот так. Что, конфетами объелись?
— Это малина,— сказал Тоська.— Настойка. Полбанки выпили.
— Кто же вам дал? — спросила Рита.
— Сами сделали,— сказал Вова.— Ещё вчера.
— А,— сказала Рита.— Ну, идите. А толкаться нечего. Даже в шутку. И так отличаетесь — опоздание за опозданием.
— Ну и здорово мы их напугали,— сказал Тоська, когда Рита отошла.— Правда, Хмыра?..
Самое худшее было, когда пошли в однодневный поход. Перед этим Вове с Тоськой велели получить на кухне картошку, а они взяли да набрали в мешок свёклы — кто-то из них придумал.
На привале ребята разожгли костёр и долго спорили, печь картошку или варить. Потом решили и так и так. Развязали мешок, а в нём свёкла! Вова и Тоська думали, будет смешно, а получилось совсем не смешно. Ребята чуть не разорвали их. Они, правда, не испугались — Тоська даже дал одному, который наскакивал. И Вова тоже не струсил, хотя Тоська потом доказывал, что Вова чуть не заревел: известный ведь Хмыра.
— Ну их к лешему, ребята,—сказал тогда Аркадий,—не обращайте внимания. Мы их в цирк сдадим, когда в город вернёмся... А сейчас давайте щавель собирать. Такие щи закатим!
Вова и Тоська сначала ничего не собирали. Они стояли посреди поляны и тёрли в руках какую-то траву. Но потом стали нагибаться вместе с другими. Тут к ним подошла Тата и сказала, что её двоюродный брат тоже перешёл в пятый класс, его Женя зовут,— он, когда насмешить хочет, сделает такое или скажет, что все обязательно смеются. Потому что он остроумный...
— А некоторые,—добавила она,—очень хотят, чтоб смешно было, но не получается. Даже обидно за них... Женя знаете как соседского кота назвал? Приходимец. Потому что он всё время к ним приходит...
— Ну и беги к своему Женечке,— сказал Вова.— Без остановок.
— Дур... глупец,—сказала Тата.—А у Жени собака есть. Жесткошёрстный фокстерьер.
И она отошла от них на другую сторону поляны.
Щи получились очень вкусные, но Вова и Тоська этого почти не заметили, потому что перед самой едой кто-то крикнул: «Циркачи, берите ложки!» —а одна девчонка сказала, что они Олеги Поповы, только наоборот...
На обратном пути Вова сказал Тоське, что больше не хочет сдёргивать одеяло и тонуть тоже. Всё это глупо, и никто всё равно не выгоняет.
— Сам начал, а теперь отказываешься? — сказал Тоська.
— Ничего не испугался. Просто надо другое придумать.
— Что другое? — спросил Тоська.
— А то. Я такие болезни знаю — сразу отправят. Как миленьких.
— В больницу?
— Ни в какую не в больницу, а домой. Ещё на легковой машине. На другой день они пошли к врачу.
— Елена Львовна,— сказал Вова,— у нас с ним астеническая реакция. Честное слово. Можете проверить... И ещё животы болят.
— Насчёт первого диагноза,—ответила Елена Львовна,—я позволю себе не согласиться, а что касается второго — тут спорить не могу.
— Нужно анализы, да? — спросил Вова.—Только как же сделать в лагере? Надо в городе.
— Зачем в городе? — сказала Елена Львовна.—Бутылки и у нас найдутся, а остальные в сельской больнице можно...
— А у меня ещё этот... как его... невроз,—добавил Вова.—А невроз только в городе можно лечить.
— Нет у тебя невроза,—сказала Елена Львовна.—Но вообще ты молодец: столько болезней знаешь. Наверно, врачом хочешь быть, когда вырастешь?
— Наверно,— согласился Вова, а сам подумал, что если уж кем-то быть, то хорошо шофёром или работником зоопарка. А лучше всего — шофёром зоопарка.
— Ну хорошо, идите гуляйте,—сказала Елена Львовна.—Я чувствую, вам уже легче стало. Правда?
Около столовой висела новая газета. Не газета, а листок, под названием «Ай-ай-ай».
У листка толпились ребята.
— Что это там нарисовано? — спросил Тоська. Они с Вовой растолкали ребят и протиснулись к листку.
— Гляди, рыжий в колпаке! — засмеялся Тоська.
— Здорово нарисовал кто-то,— сказал Вова.
— Ну ладно, пошли,—сказал Тоська.
Вова отодвинул девчонку и прочёл под рисунком:
«Внимание! В пятом отряде ежедневно работает цирк. У ковра выступают Антон Денисов и Вова Тройский. Спешите посмотреть новые трюки: картошка превращается в свёклу! Бег на месте! Прыжок через муравья! Стишки про кишки!.. Только у нас! Только у нас!..»
— Смотри,—сказал Вова Тоське. Но тот уже посмотрел.
— Подумаешь!.. — сказал он.— Цирковым артистам ещё трудней быть, чем простым. И нарисовано плохо. Совсем не похоже... Пошли отсюда...
На вечерней линейке старшая вожатая Рита сказала:
— Ребята! В пятом отряде произошла нехорошая история... Вы все видели наш крокодильский листок «Ай-ай-ай»? Он висел у столовой. Но сейчас не висит. Почему? Потому что его сорвали!.. Это нечестно, это стыдно. Так отвечать на критику товарищей... Не хотелось разбирать поведение этих пионеров, думали — они сами поймут. Но теперь придётся. Я говорю о Тройском и о Денисове... Сделайте шаг вперёд!
Тоська и Вова переглянулись и вышли из строя.
— Я не срывал... крокодиловый листок,—сказал Вова.
— Я тоже,— сказал Тоська.
— Не хватает даже смелости признаться,—сказала Рита.—Это уж совсем из рук вон!
— Умеете визжать, умейте и ответ держать,— сказал Аркадий.
