Пират, еще один - Полторак Егор (книги .TXT) 📗
- Я могу сесть со своим другом?
- Конечно.
Федя сообщил сквозь зубы, перемешивая перец с борщом:
- Это дурдом. Говорят: санаторий. Доплавались, на фиг!
Они ели борщ и гоняли санитара за перцем и горчицей, которой обмазывали котлеты и макароны второго, Федя предложил высыпать в компот две солонки, но Леппилюнтль сказал, что ему немного хочется пить после специй. И много вокруг них сидело старых людей с потухшими глазами, которых заставили забыть здесь все, что они вспомнили про старость.
Колька собирал ранец и думал, что лучше: съесть тюбик сапожного крема "Саламандра" или прострелить руку, чтобы не идти в школу. Но сапожный крем пах ужасно отвратительно, а пистолета не было. Не было насморка, кашля, поноса, рвоты, температуры, не выпадали зубы и волосы. Все было плохо,
Колька шел в школу и не понимал, что он такое делает. И вокруг него спешили другие школьники, так как уже было полдевятого, а политинформация начиналась без двадцати.
Все уроки Колька думал. Он никак не мог сообразить, что такое происходит. Очень хотелось спать, немного играть в футбол, когда он вспоминал о футболе. На уроке английского, когда училка спросила про иностранные языки - может, кто-нибудь знает какие-нибудь слова, Колька сказал ей по-испански, что сто человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, а в сундуке бутылка рому. Но она не поняла. Он думал, думал. И вот вдруг подумал, что он ведь стреляет все-таки лучше Салли, хоть она больше в жизни стреляла. Он обрадовался ненадолго.
Был день, когда Колька пришел домой и ел обед - щи и котлеты с пюре - и мама заглянула в его глаза, потому что он слишком молчал. Она ушла в ванную и заплакала, так как увидела, что Колька начал придумывать свое. Снова то.
Колька ходил в школу, там были разные уроки. Но даже когда на физре он подтянулся пятнадцать раз, и восхищенный учитель, держа его за руку, рассказывал остальным второклассникам о пользе физкультуры, Колька только на мгновение подумал: здорово! А потом: ведь залезть на клотик почти так же быстро, как и Квест, он уже никогда не сможет.
Колька исправно ходил в школу, он еще не знал, что можно прогуливать, поэтому не прогуливал. Но домой он тоже не торопился, и когда все-таки доходил до квартиры, уже не шел гулять. Сидел у окна и думал. Смотрел мультики - ну, это чего ж. Как мороженое.
В серый сонный день, в дождь, в понедельник, после пяти уроков Колька шел из школы и услыхал из беседки, где по вечерам собирались большие ребята, хриплый голос:
- Полиглот! Эй!
Колька очень медленно повернулся и вспотел, пока поворачивался: в беседке сидел человек в обыкновенных брюках, ботинках, пальто и шляпе. Этот человек ронял с руки сильно блестевший кортик, который каждый раз втыкался в заплеванный пол беседки. Человек посмотрел из-под полей шляпы на Кольку и сказал:
- Не слышишь что ли? - голосом...
- Квест! А! - страшно и жарко зашептал Колька, - Квест! - быстро подошел и ухватил старшего канонира за рукав пальто. Стал крепко держать, потом дернул два раза, - Фига?! - и засмеялся счастливо.
- Полиглот, - сказал Квест и стал гладить себе правый бок и кашлять от нежности, - Инглиш-то спик?
- No passaran!
Квест прокашлялся, закурил и сказал:
- Ты знаешь, где капитан?
- Да. Я слышал, что мама сказала по телефону, что в Сестрорецке в санатории... А, Ветер?
- В заливе. Мужики пока блеснят, ничего, щука и судак идет. Мы готовы.
- Я тоже, - спокойно сказал Колька, - Я ничего не забыл. А в санатории в воскресенье день посещений, ты возьмешь меня, как будто ты мой отец. Потому что детей одних в городе задерживают, а в больницы не пускают. А как мы доберемся на корабль?
- Без понятия. Я, правда, знаю, что в Сестрорецке есть лодочная станция, была, когда я там был в лагере.
- Тогда да, если есть. А я знаю, что на лодочных станциях надо оставлять в залог паспорт. У тебя есть паспорт, Квест?
Квест посмотрел на проходивших мимо школьников и сумрачно сообщил:
- У меня есть тридцать восемь пушек на Ветре.
- Корабль не сможет подойти к берегу достаточно близко. Там мелко - залив.
- Мы возьмем в больнице кого-нибудь с паспортом.
- В воскресенье в восемь утра я здесь, - сказал Колька, и, положив большие пальцы рук под ремни ранца, подтянул ранец, чтобы ремни не натирали.
- До воскресенья, - сказал Квест.
Они пожали друг другу руки, и Колька, еще раз дернув Квеста за рукав ведь это Квест, Квест!! - пошел домой, думая о том, что может сегодня в компоте из сухофруктов попадется груша. А Квест выпил на улице большую кваса, попинал перед собой пробку от шампанского и, сильнейшим и точнейшим ударом вколотив ее в водосточную трубу, пошел дальше, считая размеренные шаги. Через девять шагов пробка вывалилась обратно. Вы попробуйте, а?! Не ниже второго сказал себе Квест и сжал в кармане руку в кулак: рекорд, в прошлый раз было семь с половиной. Пусть плачет Гуллит!
В субботу вечером мама сидела на Колькиной постели и плакала.
- Ну, не надо, мама. Иди, мама, ну, чего ты!
- Да-а!.. А ты сбежишь, ка-ак же, я знаю!
Потом мама вытерла слезы и сказала в нос:
- Надень хотя бы матроску, а свитер на нее... пожалуйста.
- Я не люблю матроску, она детская и девчоночья.
- Пожалуйста, Коля, ради меня.
Колька промолчал.
- Оденешь?
- Да.
- Честно?
- Да.
Мама окончательно вытерла слезы и стала пудрить нос, чтобы идти ночевать к Олегу, когда Колька заснет. Она теперь успокоилась, что сын наденет матроску, и теперь не думала о том, что он сбежит, а о том, что он наденет матроску, думала. Вообще, колдун ей говорил, что теперь Колька не сбежит с пиратами, не сможет... Колдун. Она его помнит раньше, чем он подошел к ней на набережной, это странно. Да... Второй раз, сказал колдун, гораздо труднее. Во всяком случае, он бы на месте Кольки не сбежал. Но мама пусть все же смотрит, мало ли.
Мама видела, что Колька перестал рисовать и кричать во сне про пиратские сражения. Что учиться он стал лучше, чем в первом классе, а в футбол во дворе играл за это время только два раза. Он даже немного поправился и побледнел. А в этот четверг он попросил ее записать его в шахматный кружок. Она пообещала, что в понедельник, а теперь думала, что может надо было в пятницу. Тем более это только возобновить. И вот теперь она уходила на ночь, как обычно, но сердце у нее тянуло. Она не знала, почему, но не на месте было сердце, и все! Конечно, шахматный кружок - тут чего, тут ясно, шахматы он любит, можно надеяться, что ему действительно хочется.
Мама прислушалась - Колька спал. Ей хотелось очень подойти и поцеловать маленького, но она побоялась разбудить, испугать.
Маленький мой сыночек, - она надела сапоги и тихо-тихо вышла из квартиры. Она даже не стала вызывать лифт, этим тоже можно разбудить. Она спустилась, и очень красиво и грациозно перестукивали каблучки ее осенних сапог по ступенькам.
В субботу вечером три мужика курили в туалете в санатории: Леппилюнтль, Федор Иваныч и толстый садовник, когда-то пациент, но теперь исправившийся по мнению главврача... Они уже знали друг про друга их главное, они были опытные и сильные люди, поэтому молчали. Просто курили вместе.
- Завтра опять воскресенье, - сказал капитан, - Может быть?
- Каждый следующий раз труднее уходить в море, - грустно улыбнулся доктор, - Старый я стал. Толстый.
- Вы думаете, капитан, это случится завтра? - сказал садовник.
- День посещений... и мне кажется, что завтра. Вы с нами?
- Если выйдет. Потому что я многое не помню. Но я там был. Был?
- Все будет хорошо, боцман, - сказал Федор Иваныч, - Правда, "Летучего апельсина" больше нет, накрылся пять лет назад, но...
- Это неважно, - сказал толстый садовник, - Мне бы только на Побережье попасть, только бы попасть!
Колька встал ровно в семь. Поставил чайник, умылся, выпил чаю, сделал бутерброды с котлетами и луком, накрыл каждый вторым куском булки. Сложил в ранец бутерброды, зубную щетку, пасту, мыло, полотенце, задумчиво повертел в руках удобный для кидания нож с деревянной рукояткой, отложил, написал маме записку: "Мама, я тебя очень люблю. Я в Барбейском море. Колька. До свидания". Надел матроску, а на нее свитер. Взял и рассовал по карманам три катушки лески разного сечения, крючки, грузила и поплавки, нитки, иголки. Присел на краешек кресла, посидел, затем проверил в последний раз, выключены ли газ и горячая вода, и вышел на лестницу без пяти восемь. Он не стал вызывать лифт, а спустился так, спокойно не обращая внимания на темноту у двери в подвал.
