Кеворка-небожитель - Галахова Галина Алексеевна (лучшие книги онлайн .txt) 📗
— Ты кого это мне, Гиян, принес?! — грозно вопросил Мулле и воинственно подбоченился. — Войны захотел?
Гиян захихикал:
— Ага, войны! Только кто у тебя воевать-то будет, эти, овощи, что ли? — Гиян показал на братьев Горохов и на Грибошека.
Мулле сразу смягчил свой тон:
— Твоя правда — воевать у нас некому. Мои слова не считаются, ладно, Гиян?
— Не знаю, не знаю… — уклончиво ответил Гиян. — Я передам их Кинде, а уж как он там решит…
— Нет — я воевать больше никогда не буду! — заявил Мулле с непривычной для себя решимостью. — Мне все это ужасно надоело. Как себя помню, мы все время с вами воюем. А зачем, для чего? Если хотите — нападайте, а я и пальцем не шевельну, чтобы от вас защититься.
— Интересно! — воскликнул Гиян. — Как же это ты не будешь защищаться, если мы на тебя нападем?
— Ну нападайте-нападайте, а мы будем убитые вами из-за вас лежать! А зато Ноленс сделал нам одно свойство, про которое я тебе не скажу — как ты меня не пытай. Вот убьете нас — тогда запляшете! Правда же, Горохи?!
— Ваша воля, хинг Мулле.
— Видишь, они согласны. И тогда мы с нашим свойством до того вас доведем, что вы сами запросите пощады и вечного мира, а мир заключать вам будет уже не с кем, потому что вы всех нас перебили, а мы со своим свойством не отстанем от вас никогда, вот!
— А мы вас вместе с вашим свойством второй раз пригробим!
— Ну уж дудки! Кого хочешь спроси — хоть самого Гвадария! — дважды никто не умирает.
Гиян почесал ногу об ногу и сказал:
— Передам Кинде — пусть он кумекает, а мне недосуг. Я спец по другим терам!
И он повернул назад.
Братья Горохи вместе с Грибошеком после небольшой передышки кинулись продолжать строительство мирной жизни, а Хинг Мулле Первый снова приклеил руки к животу.
Во время мирного строительства Грибошек вдруг услыхал неподалеку чье-то тяжелое и прерывистое дыхание, которое никак не вязалось с мирной обстановкой. Отложив в сторону строительную щепу, он припустил к Чапе.
Папа Гришка в свое время долго и терпеливо учил Грибошка, что, мол, когда кто-нибудь рядом с тобой тяжело дышит, тому первым делом надо поднести стакан воды, после чего следует ласково погладить того по шляпке — тогда, мол, тот непременно выздоровеет.
Грибошек смочил Чапину голову водой, потом дал ей попить, после чего поискал у нее шляпку — не нашел, и тогда нежно погладил ее по спине и по голове. И от этой его любви и заботы Чапа моментально выздоровела.
— Спасибо, малышик, век не забуду твоего доброго сердца, — она благодарно лизнула Грибошика в мордочку.
— Это не сердце — это мой папа меня так научил, — глаза у Грибошка повлажнели.
— Привет и собачья благодарность твоему папе.
— Погиб мой папочка… Я сирота. Передай от меня привет моим братишкам-сестренкам, если где их встретишь. Узнать их легко — по шляпкам. Скажи — без них я сохну, пропадаю, и шляпка у меня уже поехала, — Грибошек всхлипнул и покивал Чапе.
— Об чем говорить, — сказала Чапа, оглянувшись на прощание. — Передам. Мне б только Витю найти. Он тебе поможет.
Грибошек долго стоял, надвинув на глаза шляпку, а его слезы, длинные и холодные, ползли на альдебаран, размягчая его — хотя и ненамного. Маленьким грибам всегда хочется к маме-папе, а у него никого не было, вот он и плакал от вечной разлуки с ними.
В ЛАБИРИНТЕ ЛАБОРАТОРИЙ
Витя попал на выучку к Ноленсу. Когда-то Ноленс так же, как Витя, был похищен со своей планеты Терцеи из созвездия Весов, перевезен в жестянке на Альдебаран и расправлен. Нак Пакуа полностью перекроил ему сознание и заставил работать на себя, внушив Ноленсу, что он — карк, и что по его, Нака Пакуа, воле переведен в Лабиринт, где ему опять же по воле Нака Пакуа, изменили старую жизнеграмму и навсегда оторвали его тем самым от примитивных. Ноленс настолько был захвачен научной работой, что у него не было ни время, ни желания интересоваться своим происхождением и своим прошлым, впрочем, и всеми другими обстоятельствами своей жизни — тоже. И тем не менее даже Ноленсу, бесконечно преданному Лабиринту, выход был закрыт. Выход из Лабиринта знал один только Нак, который каждый день изменял его местоположение по неизвестному никому коду. В Лабиринте день и ночь кипела научная работа на благо Альдебарана и всех его жителей — так всегда любил говорить Нак. Все ученики Нака были выкрадены из разных миров и отличались друг от друга по своему лицевому углу и химическому составу.
Система Альдебарана представляла собой сложнейший организм, в котором сочетались самые противоречивые и несочетаемые элементы. С одной стороны, это были примитивные племена, не знавшие не только последних достижений науки и техники, но — даже самых первых. С другой стороны, это был Лабиринт Лабораторий, где испытывались панэнергетические установки баснословной мощности, энергия которых позволяла Лабиринту делать огромные космические прыжки и пробежки, врываться в другие галактики и уноситься оттуда с приглянувшейся ему добычей. Ученики Нака Пакуа осуществляли самые грандиозные и фантастические проекты. Им ничего не стоило создать смеситель Времени, тот самый — типа авторучки, изобрести универсального амера, ввести в обиход Таинственного Дзыня, они наградили оставшихся в живых карков способностью легко умирать и пугать по ночам убивших их кеоркийцев своими проволочными светящимися тенями, они сконструировали вращающиеся и одновременно летящие дороги и оснастили их риотронами, аридам удлиннили крылья, вырыли огромное озеро, запустили туда хвостатых гудзонов. А какими диковинками они заселили башню, которая клонится в сторону Ретэя? А электрическая альдебаранка? А ужасный ВЭГ? А Дворец Светил со всеми его чудесами и знаменитой лестницей? Любую идею, случайно брошенную в воздух Гвадарием Фигософом, они подхватывали на лету и могли с необычайной легкостью воплотить ее в металл — только было бы на то соизволение Нака и его благословление.
Нак держал своих учеников в черном теле. Кроме работы, его ученики ничем не интересовались — он сумел им внушить, что счастье ученого заключается в том, чтобы знания накапливались, а руки не лежали без дела вдоль туловища ни одного хартинга времени. Так и жили в затворе ученые — гордость Альдебарана, не ведая о том, что творят и что вокруг творится: как смертоносны бесшумные пушки грибов, модернизированные в Лабиринте Лабораторий, как жесток Раплет, насколько Таинственен и ужасен Дзынь и тому подобное.
Витя быстро привык к Ноленсу и не чувствовал себя потерянным в светлом Лабиринте Лабораторий. «Всякий бред нам в цвет — обдумай его дважды и Невозможное станет Небывалым!» — любил повторять Ноленс и поэтому позволял Вите делать все, что приходило тому в голову. Например, Витя придумал способ проникать сквозь стены. И хотя это уже умел делать Таинственный Дзынь, Ноленс не остановил ученика в его исследованиях: а вдруг он реализует обратное — стена сможет проходить через него! Однажды он прождал Витю весь день у стены, куда Витя ушел на его глазах, но назад не вернулся. Пришлось прозвонить треллером эту стену в три метра толщиной, а потом разбирать ее и вытаскивать оттуда чуть живого экспериментатора: оказалось, Витя по своей вечной рассеяности сделал в расчетах ошибку в два порядка и по ходу дела застрял в стене. Как только Витю извлекли из стены, пришло сообщение, что Нак Пакуа требует его к себе.
Неужели из-за проклятой стенки? — не мог успокоиться Ноленс, которому не хотелось, чтобы этот досадный промах отразился на отношении Нака к Вите, а значит и к нему, его учителю. — Нет, Нак не такой мелочный. Он проверяет по существу, в мелочах не роется и не копает. В любом случае — это самая большая честь, о какой ты можешь только мечтать. Если вдруг Нак предложит тебе самостоятельную работу, ни минуты не раздумывай — соглашайся.
С таким напутствием полуживой, но не павший духом Витя, только что извлеченный из каменной стены, отправился в кабинет Нака.
