Беглец - Дубов Николай Иванович (книги бесплатно без txt) 📗
- А иди ты...
Максимовна со злым презрением смотрела на него, дед молчал и щурился, потом сказал:
- Ты б, Лександра, все-таки поаккуратнее. А то ить что это получается? Изо дня в день, изо дня в день...
И тут в воротах появилась Юливанна. На ней было то же самое платье, но сама она так изменилась, что Юрка даже не сразу узнал ее. Раньше она ходила быстро и легко, как бы вовсе не касаясь, земли, а теперь шла медленно, осторожно, словно боясь оступиться. И вся она как-то поникла, будто сразу постарела и погасла. Ямочки на щеках превратились в морщинки, загорелая кожа стала теперь просто желтоватой, а полные яркие губы сделались бледными и вялыми. Сбоку, отстав на полшага, шел Сенька-Ангел.
Дед замолчал, и все молчали тоже, смотрели, как они пересекают двор и приближаются. Папка начал суетиться, а у мамки и Максимовны лица стали замкнутые, отчужденные.
- Здравствуйте, - бесцветным голосом сказала Юливанна.
- Доброго здоровьичка, - сказал дед.
Ответил ей только дед, но Юливанна не заметила этого. Она повела глазами, ища, куда бы сесть, но места не было. Юрка метнулся к сараю, там у двери стоял табурет, и поставил его рядом с Юливанной.
- Спасибо, Юра, - сказала она.
Юрка вспомнил про рисунок, снова метнулся к сараю и обратно, протянул ей свернутую в трубку бумагу. Юливанна начала разворачивать, узнала рисунок, губы ее задрожали, она поспешно свернула бумагу опять.
- Значится, поправились, - сказал дед.
- Что? А, да-да, почти...
- А тут, между прочим, - сказал папка, - гражданка Воронина была. С сыном приезжала.
Юливанна посмотрела ему в лицо.
- Я знаю.
- Ну, ваши вещички они оставили, - поспешно сказал дед. Он, видно, боялся, что папка еще чего-нибудь скажет и будут неприятности. - Вещички в целости и сохранности. Сейчас я их принесу.
Он пошел в дом. Все молчали и старались не смотреть друг на друга и особенно на Юливанну, а она, казалось, ничего этого не замечала.
- Вот, - сказал дед и поставил перед ней клетчатый чемодан. - Чего тут, как тут - не знаю, складывал не я, складывали они.
- Спасибо, - сказала Юливанна.
Она расстегнула чемодан, достала сумочку, открыла ее, лицо у нее стало озадаченное. Она поставила чемодан на табурет, открыла его, пошарила в кармане на верхней крышке, засунула руку под платья, пошарила там, растерянно оглянулась, потом подняла чемодан и вывалила из него все. Платья попадали на табурет, свалились на землю. Юливанна провела рукой по лицу и снова растерянно оглянулась.
- Странно, - сказала она. - Я не помню где, но у меня были деньги... Не очень много, но были...
Папка ужасно засуетился, дедовы глаза спрятались в морщинах, рот у Максимовны вытянулся в ниточку. А Юрку почему-то обдало жаром.
- Нас это не касаемо, - сказал дед. - Были они там, не были... Мы ваших денег не трогали. Вот как они сложили, так оно и есть...
- Нет, что вы! - сказала Юливанна. - Как вы могли подумать?.. Я вас ни в чем не подозреваю... По-видимому, она решила, что это его деньги, и забрала все...
- А что же, - сказал папка, - вполне свободная вещь!
- Мы до ваших вещей не касались, - деревянным голосом сказала Максимовна. - И все это нас не касается. Разбирайтесь сами!
- Да, да, конечно... - сказала Юливанна. - Только что ж теперь делать?.. Мне нужно ехать и не на что, нет ни копейки... Даже телеграмму не могу послать...
Папка молча суетился, все остальные сидели как каменные.
- Я прошу, - сказала она, - я прошу - одолжите мне рублей пятьдесят... ну хотя бы сорок... Я сейчас же верну, вышлю телеграфом...
Она подняла голову и посмотрела на всех по очереди, но никто на нее не смотрел и не ответил. Время шло, а они молчали. Молчали и молчали...
- Еще чего! - сказала мамка. - Кабы у нас лишние деньги, мы б тоже по курортам ездили... А тут не знай, чем рты напихать...
- Деньги мы не куем, - сказала Максимовна, - у нас лишних не бывает.
- Но как же быть?.. Я ведь прошу в долг и сейчас же верну... Вот хоть и вещи оставьте в залог...
Сенька-Ангел поднял платья, стал запихивать в чемодан.
- На кой они нам? - сказала мамка. - Нам тут фигурять негде, мы люди рабочие...
Юливанна посмотрела на деда, но тот молчал, Максимовна, поджав губы, смотрела в сторону, папка суетился и вроде бы даже усмехался. Юливанна снова провела рукой по лицу и сказала еле слышно:
- Что же мне теперь делать?..
Семен застегнул "молнию" чемодана.
- Нашла у кого просить! - сказал он. - У них зимой снега попроси удавятся, не дадут...
- А ты нам не указ! - вскинулась Максимовна. - Мы твоих денег не считаем, ты наши не считай...
- Вот чужие-то вы и любите считать, сквалыги завидущие... Пошли отсюда. Ничего ты у них не допросишься...
Он поднял чемодан, взял своей лапищей Юливанну за локоть и, как маленькую девочку, повел к воротам. Она шла опустив голову и в самом деле стала сейчас похожей на маленькую обиженную девочку.
- Ишь защитник нашелся! - зло сказала Максимовна. - Один утоп, другой присоседился... Такие небось не пропадают!
- А ловкая какая! - сказала мамка. - Дай ей деньги, а потом поминай как звали...
Щемящая жалость к несчастной Юливанне вдруг обратилась у Юрки в ненависть, слепую ярость. Все тело его начало ходить ходуном, как тогда на берегу.
- Ну и гады же вы все! - сказал он. - Подлые гады!
- Ты чего это, поганец! - изумленно открыл глаза дед. - Ты это кому говоришь?
- Тебе! И тебе, и тебе, и тебе... Все вы сволочи! Вы же врете, что денег нет, вы получку получили... Вам жалко, жмоты проклятые...
- Ах ты пащенок! - крикнула Максимовна. - А вы чего смотрите? Вырастили бандита...
Мамка наотмашь хлестнула Юрку по лицу. Он схватился за щеку и отпрыгнул. Он знал, что сейчас его будут бить, но уже не мог остановиться и кричал, торопился успеть сказать все:
- Бить будете? Бейте!.. Все равно вы сволочи и гады... Был дядя Витя, бегали к ним, подлизывались, жрали, пили, а теперь вам денег жалко?.. А куда ее деньги девались?.. Вы их и украли!
- Кто украл? - вскочил папка. - Я тебе покажу - украли!
Папка поймал его за руку, ударил по лицу.
Папка задиристый, но слабосильный, в драках всегда попадало ему. Теперь он был сильнее и бил со знанием дела, туда, где больней.
Юрка кричал, извивался, пытался вырваться, но папка держал цепко и бил все злее и злее...
