Приключение не удалось - Сотник Юрий Вячеславович (книги без регистрации полные версии TXT) 📗

Ната умолкла.

Слава прижал руку к сердцу и поклонился ей и Феде.

– В общем, знаете что? Я с детским садом разговаривать не умею. Валяйте, дуйте оба хоть в Южную Африку, а я обедать пошел. Всего вам хорошего!

И он быстро зашагал по переулку. Ната посмотрела ему вслед:

– Славка вообще неплохой парень, только скучный какой-то, правда?

Федя не ответил, о чем-то раздумывая. Вдруг он резко обернулся к Нате:

– Луна!

– Что?

– Луна, хочешь узнать одну интересную вещь?

– Хочу. А какую вещь?

– Идем. Зайдем на минутку ко мне.

IV

Вовка уже четверть часа как был поставлен Варей "в угол носом". За что его сестра так поставила, он как следует не понимал, да это его и не интересовало. Он был один в трехкомнатной квартире, однако не решался не только выйти из угла, но даже оглянуться, хотя Варвара заявила ему, что уходит в магазин. Вовка прекрасно знал, что ни в какой магазин она не пошла, а сидит сейчас на лавочке у ворот и шепчется с подругами. Временами он слышал за своей спиной царапанье, сдержанное кряхтенье и понимал, что это Варвара, забравшись на выступ в стене и уцепившись за открытую оконную раму, заглядывает в комнату. Окажись Вовка в такой момент где-нибудь вне угла, темный чулан был бы ему обеспечен. Поэтому он терпеливо стоял, заложив руки назад, чтобы не колупать пальцами обоев, и дожидался возвращения Феди, к которому можно было бы обратиться с просьбой о помиловании.

Наконец он услышал, как Варя за окном проговорила:

– Федя, я уже два раза обед разогревала и больше разогревать не буду. Разогревай сам. Потому что это безобразие просто.

Вот в передней раздались шаги. Вовка понял, что Федя идет не один. Вот распахнулась дверь в комнату. Створка ее прикрыла тот угол, в котором томился Вовка, и он собрался было подать оттуда голос, но в этот момент Федя тихонько проговорил:

– Только, Натка, дай слово... дай самое настоящее честное слово, что ни за что никому не скажешь.

По мнению Вовки, секреты существовали только для того, чтобы он, Вовка, о них узнавал. Угол, в котором он стоял, из места заключения сразу превратился в очень удобное убежище. Вовка высунул на сторону язык, прикусил его и стал ждать, что будет дальше.

– Даю честное слово, – ответила Ната. – А в чем дело, Федька?

– Идем!

Федя провел Нату к себе в "кабинет", отгороженный от остальной комнаты двумя шкафами. Здесь стояли диван, стол с книгами, сваленными в кучу, и стул.

– Значит, Натка, даешь слово, что будешь молчать, даешь?

– Даю, – тихо проговорила Ната.

– Ладно! – Федя подошел к дивану и поднял сиденье. – Держи!

Ната уперлась руками в край поставленного на ребро матраца. И тут Федя молча, энергичными рывками стал вытаскивать спрятанные в диване вещи. Раз! – и на полу очутился туго набитый рюкзак, из которого торчали подшитые валенки. Два! – Федя бросил рядом с мешком стеганые ватные брюки и телогрейку. Три! – и к этим предметам присоединилась шапка-ушанка.

– Всё! Опускай!

Ната опустила матрац. Федя застыл над своими вещами, расставив ноги, упершись кулаками в бока. Муха села ему на нос, но он и не шевельнулся, чтобы ее прогнать.

– Что это? Для чего это? – тихо спросила Ната.

– Завтра вечером бегу на Север, – отчеканил Федя и стал смотреть, как открывается у Луны рот, как ползут вверх чуть заметные брови и как глаза из узких, похожих на щелочки, постепенно становятся круглыми.

– Федька-а! Сумасшедший! – протянула она чуть слышно.

– Да, Натка! Решил, понимаешь, так: если уж задумал работать на Севере, так надо готовиться к этому теперь.

– Ой, ма-мочки! – простонала Луна и села на диван.

Федя подошел к ней поближе и слегка усмехнулся:

– Ну, что ты охаешь? Только сейчас говорила, что сама убежала бы, если б была мальчишкой...

– Ой, Федька! Но я же вообще говорила... Я же просто так говорила, а ты... Ой, какой ты сумасшедший!

– Натка! Ты не ойкай, а лучше послушай, как у меня все продумано. И тогда поймешь – сумасшедший я или нет. Ребячья это у меня фантазия или нет. Будешь слушать?

– Буду. (Ой, мамочки!)

Федя помолчал немного, прохаживаясь взад-вперед, и заговорил:

– Ну вот! Предположим, какой-нибудь мальчишка решил бы бежать на Север, чтобы сразу стать великим исследователем. Кем бы он был? Дураком ведь!

– Ага, – кивнула поникшей головой Луна.

– Теперь так. А если бы этот мальчишка удрал из дому, чтобы не великим исследователем стать, а только юнгой на ледоколе. Кем бы такой мальчишка был?

– Ой, Федька... По-моему, тоже дураком.

– Во! А я что говорю? Конечно, дураком! И знаешь почему? Потому что человек должен сначала получить образование. Ну, теперь скажи: глупости я говорю? Фантазирую?

Луна замотала головой, словно на нее набросили темный мешок.

– Ой, Федька! Но ты же все-таки бежишь!

– Бегу. Но ты послушай сначала, как я бегу! Ты о школах-интернатах в тундре читала?

– Читала.

– Ну вот! Понимаешь, вот тебе тундра, кругом на сотни километров никакого жилья, только оленеводы кочуют со своими стадами. И вот, для детей оленеводов устроены такие школы-интернаты: дети там живут и учатся. Кругом тундра, снега, а тут маленький поселочек, школа с интернатом, больница, фактория – культбаза, одним словом. Теперь смотри: есть тут фантазия или нет? Родителей сейчас дома нет, мама вернется не раньше чем через три дня. Завтра ночью, когда Варвара уляжется, я забираю свои вещи и отправляюсь в Москву, а оттуда – в Архангельск. И конечно, пишу с дороги родным письмо: так, мол, и так, не беспокойтесь, пожалуйста, это мне не какая-нибудь ребячья дурь в голову взбрела, а просто я еду учиться в другое место. Ладно! Приезжаю в Архангельск, а оттуда пробираюсь в тундру, в школу-интернат, километров за сто. А там уж зима наступит... Куда им меня девать? Не выгонять же на мороз! Волей-неволей, а примут. А за год я докажу, что умею хорошо учиться, общественную работу буду вести... Меня и на следующий год оставят. А главное, родным нечего за меня беспокоиться: из школы им напишут, что, мол, ваш Федя хорошо учится, никакие фантазии ему в голову не лезут, он хорошо поправился, потому что здесь чистый воздух.

– Федька! Да ведь тебя на первом вокзале поймают!

– Во-первых, я до Москвы не поездом, а попутной машиной поеду. А во-вторых, пока дома хватятся, я знаешь где буду!

– Ой! Все равно... все равно ты первому милиционеру подозрительным покажешься.

– Вот чудачка! Ты этим летом к бабушке ездила за двести километров. Ты кому-нибудь подозрительной показалась?

– Ну ладно, Федька! Ну пускай я неправа. Но где ты деньги возьмешь на дорогу?

– И это продумано! У меня знакомый мальчишка есть – в другой школе учится, – так мы сговорились, что он фотоаппарат у меня купит, "Зоркий". Я ему на десять рублей дешевле, чем в магазине, продам. Потому я и задерживаюсь, что он только завтра вечером деньги получит. Ну, что, Луна, может, и теперь скажешь, что я сумасшедший?

Ната вскочила и в смятении забегала по комнате.

– Не знаю! Ой, Федька, я прямо ничего, ничего не знаю, что и сказать. Ой, ну неужели ты решишься! Это такой отчаянный поступок, такой отчаянный!..

– Владимир! Ко мне! – крикнула в этот момент Варя за окном.