Бетонщик Марусин - Кандыба Федор Львович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Работалось ему легко. Гораздо легче, чем вечером, когда он усаживался за книжки о бетоне, какие удавалось достать в Туапсе.
В книгах было много трудного и непонятного. У Марусина не раз опускались руки, и он отчаивался понять написанные там мудреные вещи. Но он вспоминал слова Чапаева, которым старался следовать всю жизнь, брал себя в руки и шел за разъяснениями к своему приятелю практиканту или к другому знающему человеку.
Настойчивость, с которой Марусин взялся за бетонное дело, не пропала даром. Каждый месяц приносил ему все новые успехи. Через год он считался одним из лучших мастеров-бетонщиков и стал бригадиром. Ему поручали самую сложную работу, и его признали даже старики, гордившиеся тем, что строили двадцать пять лет назад первый в мире железобетонный маяк в Николаеве.
Но то, чего добился Марусин, уже не удовлетворяло его. Ему хотелось развернуться пошире и показать настоящую работу набольшем строительстве, где можно было бы применить все то, что он надумал для ускорения и улучшения бетонных работ. А в Туапсе такой возможности не было.
3. Волчата
Харьковский тракторный завод только начинал строиться, когда туда приехал Марусин. До города, который теперь окружает завод, было тогда добрых пятнадцать километров, и сюда на стройку ездили по железной дороге и на неуклюжих громыхающих автобусах.
Теперешних трамваев, многоэтажных домов на новых улицах, ярко освещенных клубов, кино, парков с душистыми цветами, ровных линий электрических фонарей, отражающихся в накатанном до блеска асфальте, тогда еще не было и в помине.
Была только перерезанная дорогами степь, среди которой чернели высокие горы мокрой разрытой земли, зияли глубокие ямы котлованов, лежали кучи строительных материалов — красного и белого кирпича, желтых досок, серого камня, золотистого песка. Кое-где начинали тянуться вверх покрытые кружевом лесов громадины новых цехов.
День и ночь здесь раздавались пронзительные свистки паровозов и гудки грузовых автомобилей, подвозивших материалы. Круглые сутки пыхтели экскаваторы, разрывавшие землю, грохотали камнедробилки, жужжали транспортеры, похожие на кузнечиков на колесах, звенело и лязгало железо конструкций, поднимаемых сильными кранами, стучали молотки и топоры, визжали пилы, слышались голоса и смех строителей и ржание лошадей, терявшихся среди множества машин.
Вечером стройка заливалась сиянием электрического света, и работа продолжалась, пока вечернюю смену строителей не заменяла ночная, а затем на место ночной не становилась утренняя, работавшая снова при свете дня. Круглые сутки не замирала жизнь и в бараках деревянного города, выросшего рядом со стройкой, где жили пятнадцать тысяч строителей: плотников, каменщиков, землекопов, бетонщиков, штукатуров, главным образом крестьян-сезонников и молодежи комсомольского возраста — парней и девушек, съехавшихся сюда со всей страны.
Завод строился очень спешно. Строителям нельзя было терять даром ни дня, ни часа. Ровно за год они должны были возвести второй такой же завод, как Сталинградский, которому тоже предстояло выпускать пятьдесят тысяч тракторов ежегодно. В стране шла коллективизация, всюду организовались новые колхозы. Медлить с постройкой завода и с выпуском тракторов никак нельзя было.
Завод строился главным образом из железобетона. Это значило, что судьба нового завода и его будущих тракторов зависела от бетонщиков, среди которых теперь работал и Марусин. Им предстояло превратить в бетон сотни поездов с цементом, песком и щебнем и затем возвести из него все основные сооружения завода.
Но как раз с бетоном на строительстве не ладилось, и бетонщики работали там хуже всех. Недавно приехавшие из деревни строители никак не могли привыкнуть к быстроте и точности, которых требовал строгий и стремительный бетон, неуклонно превращавшийся из жидкой массы в твердый камень, независимо от того, успели с ним управиться люди или нет.
Грушевидные барабаны тринадцати бетономешалок, работавших на строительстве, вертелись с перебоями, словно колеса водяной мельницы в засуху, а бетонщики ходили какие-то сонные и отдыхали по любому поводу. Они ждали воды, цемента, песка, щебня, электрического тока, без которого не мог работать мотор бетономешалки, искали куда-то ушедшего бригадира, не могли найти затерявшиеся лопаты и трамбовки, дожидались, пока будет готова опалубка или арматура. А тем временем бетономешалки стояли без дела и готовый бетон густел вдали от опалубки.
Марусин, работавший бетонщиком в бригаде Мисягина, думал о том, как бы ускорить работу. В Сталинграде бетономешалки делали до ста шестидесяти замесов в смену, здесь же едва вытягивали по тридцати или сорока. А между тем они могли делать по двести сорок замесов, так было написано в паспортах этих машин.
Однако бетонщики попрежнему работали плохо, и из-за них задерживалось все строительство. Исключение составляла бригада старых бетонщиков под руководством Мисягина, лучшим мастером в которой считался Марусин.
Исполнительный, по-военному подтянутый, Марусин пользовался уважением товарищей. Он снова чувствовал себя, как на фронте, и старался подавать пример другим, как надо работать.
Скоро на Марусина обратили внимание, и он снова сделался бригадиром. Бригаду ему дали самую плохую из всех бывших на стройке. Он собрал своих бетонщиков, которых было сорок два человека, и сказал им:
— Вот что, друзья! Сегодняшний бетон — это завтрашний хлеб. Сегодня мы строим завод, завтра он будет делать тракторы, послезавтра они будут работать на колхозных нолях, которые дадут хороший урожай. Значит, от нашей работы зависит, чтобы была сыта страна. С этим шутки шутить не приходится. А вы — народ веселый, о вас разговор по всей стройке идет: то с полдня уйдете, то вовсе не выйдете на работу. Так вот, с этим покончено — бетон шуток не любит. Кто хочет работать со мной — пять шагов направо, кто собирается шутить — пусть остается на месте. Шагом марш!
После этого Марусин поговорил еще с каждым отдельно и отобрал из бригады ровно половину, остальных отправил.
— Вы говорили, что у вас нехватает людей, — обратился он затем к начальнику участка. — Так вот, возьмите двадцать этих орлов на земляные работы. Это веселые товарищи, им и там не будет скучно. А я с оставшимися дам вдвое больше бетона, чем раньше.
Подходила осень. Пожелтела трава в степи, целыми днями лил дождь. Работать строителям становилось труднее, но дела на стройке шли все веселей.
Теперь о бетонщиках заговорили. Бетонные работы отставали, и было сомнительно, чтобы бетонщики смогли управиться со своим делом в срок. Об этом писали в газетах, говорили на собраниях и в бараках.
Бетонщики понимали свою ответственность и старались работать получше. Они соревновались и спорили, кто сделает больше замесов и кто уложит больше бетона. Однако бетономешалки их плохо слушались. Своих возможностей бетонщики не знали и бывали от души рады, когда им удавалось сделать семьдесят или восемьдесят замесов в смену.
Только самые лучшие бригады делали больше. Бетонщики бригады Марусина, которых он упорно учил работать по-своему, приближались к сотне замесов в смену.
Но всего этого, конечно, было недостаточно. Бетонные работы продолжали оставаться больным местом строительства. Тогда за это дело решили взяться комсомольцы Тракторостроя. Они собрали со всех участков стройки молодых плотников, каменщиков, землекопов и чернорабочих, которые в бетонном деле понимали мало, но решили любой ценой ему научиться и превратиться в бетонщиков, раз это нужно стройке.
Из этих безусых строителей был организован комсомольский батальон бетонщиков. Они прослушали две лекции о бетоне и в один холодный осенний день появились на участке.
Старые бетонщики давились со смеху, глядя на неуклюжие фигуры и неуверенные движения комсомольцев. А те поначалу чувствовали себя неважно. Многие из комсомольцев попали на леса впервые, и на высоте у них с непривычки кружилась голова.
