Бабник Голубев - Погодин Радий Петрович (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
В дверь постучали. Просунулся Бабс. Он принес вазочку с морошковым вареньем, которого Алла Андреевна никогда не ела. Глянув на Голубева, Бабс поставил вазочку на стол и задним ходом откатил в коридор.
Алла Андреевна заплакала.
- Вы правы, - сказала она. - Мне было очень хорошо, и я утратила чувство ответственности и чувство меры. Вы, конечно, правы. Извините. Я пойду. Не провожайте меня. Я знаю дорогу. В метро до станции "Парк Победы". - Она вдруг сделалась деловой и собранной. Глаза ее высохли. Она еще раз сказала: - Простите.
Молча закрыв дверь за Аллой Андреевной, Голубев позвонил Инге.
- Ты один? - спросила Инга. - Приехать?
- Не нужно. Спокойной ночи. Ты тоже фифа со своими теориями. А я дурак.
Минут двадцать Голубев расхаживал по комнате. Он рассуждал: мол, нужно быть примерным идиотом, каким он и является на самом деле, чтобы не видеть, какая это полная мещанка, болонка и пупсик. "Ах, глазки! Ах, ножки! У всех глазки. У всех ножки. Еще и получше есть. У Инги, например". Тут Голубев должен был сознаться себе, что у Аллы Андреевны и ножки и фигура получше Ингиных...
"И вообще, что она такое сказала, чтобы так психовать? Что Ленинград опаршивел? Так действительно опаршивел. И мы, ленинградцы, в этом виноваты. Видите ли, боролись за спасение Байкала - хорошо. С поворотом северных рек - хорошо. А то, что у нас под носом, - не видели. А может быть, видели? Даже я, бабник Голубев, видел. Но чтобы отремонтировать один Михайловский замок, нужен, говорят, бюджет Дзержинского района за три года. А эта фифа..."
Голубев вышел в коридор. Наверно, он поехал бы за Аллой Андреевной в гостиницу, по телефону попросил бы ее спуститься вниз, все бы ей высказал, а потом попросил бы у нее прощения. Но в коридоре околачивался Бабс с булыжными глазами.
- Вы ее ударили, - сказал Бабс. - Вы бессовестный садист. Отдавайте наше варенье, оно не вам предназначалось.
- Захлебнись своим вареньем, - сказал Голубев. Вынес вазочку и, протянув ее Бабсу, спросил: - Бабс, ты серьезно думаешь, что я ее ударил?
- Ну, не ударили. - Бабс опустил глаза. - Но смертельно обидели. Можете варенье съесть, только вазочку не разбейте.
- Подавись своей вазочкой, - сказал Голубев и ушел к себе в комнату.
"Конечно, она мещанка, кокетка, простофиля, но и я хорош. Набросился. Надо быть сдержанным".
Голубев набрал номер ее телефона. Никто не взял трубку.
"Еще не приехала. А может, пошла в буфет. Сосиски ест и глазищами на мужиков зыркает". Голубев представил оранжерейный взгляд Аллы Андреевны, ее улыбку, хрупкую и как бы неприкосновенную. "Да-да. Именно как бы..."
Позвонила Инга.
- Что у тебя стряслось? - спросила она. - Гадаю, за что ты меня фифой назвал? Кто-то, но я никакая не фифа.
- Это только тебе так кажется. Замуж тебе надо.
- Теоретик, - сказала Инга и повесила трубку.
Голубев убрал со стола и залез в постель. Телефон поставил рядом.
- И все-таки жаль, - сказал он.
Ему действительно было жаль Аллу Андреевну, можно даже сказать - жаль до слез. По крайней мере в носу у него щипало.
"И ни к какой чертовой матери жалость не унижает человека. Алексей Максимович любил фразочки запузыривать: "Человек - это звучит гордо". Человек груб, и злобен, и пуст, как скорлупа, если он не жалеет другого человека. Жалость вырастает из сострадания, из чувства вины, из любви, наконец". На последних словах Голубев поперхнулся. "Ишь, как закручиваю... Мое дело - тишина под водой". Он лег на спину и как бы подключился к акустическому приемнику. В идеале, чтобы не пугать треску, шумы аппарата должны быть в частоте естественных шумов моря. Но каким образом? Впрочем, один чудак, его приятель из дизельщиков, утверждает, что можно плавать совсем неслышно, планируя в подводных течениях. Голубев представил, как беззвучно парит в глубоководном течении аппарат с ихтиологами. Как подходят они к треске, как идут рядом...
Голубев сел на диване, набрал номер Аллы Андреевны.
- Где это вы были? - спросил.
- В буфете, - ответила она радостно. - Сосиски ела. А вы голодный, сердитый и одинокий.
- Я извиниться хотел. Извините, невежливый я.
Она помолчала. Потом засмеялась нежно.
- Поцелуйте меня.
А за окном висела луна, как неоновая реклама захватывающей трагедии. Она навела Аллу Андреевну на мысль о лице Данаи, обезображенном кислотой сумасшедшего.
- О, господи! - в томлении прошептала Алла Андреевна. - Какой кошмар...
Лаборантке Инге луна казалась громадной, как, наверно, серебряный царский поднос. На нем все навалено: фрукты, цветы, частично сласти, шампанское, зубочистки, салфетки охлаждающие "de Luxe", визитные карточки флотских офицеров и докторов наук.
- Было, - сказала Инга. - Черт побери, было!.. И почему это везде есть рестораны "Восток", но ни в одном городе нет ресторана "Запад"?
Восьмикласснику Бабсу, который сидел у окна в кухне и курил потихоньку от мамы и папы, луна представлялась фонарем у входа в шалаш любви, в котором он, Бабс, когда-нибудь обретет рай.
