Новый Робинзон - Ружемон Луи де (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
С этого времени я ни на минуту не отлучался от Гибсона. Когда он чувствовал себя немного лучше, он рассказывал мне об этой экспедиции, но я не знаю — было ли это правдой или бредом, а потому и не стану передавать того, что услышал от Гибсона. Он, по-видимому, сознавал, что умирает. Это скорее радовало его. Он был так слаб, измучен и утомлен жизнью, что желания жить у него не было.
С каждым днем Гибсон слабел все больше и больше. Я видел — смерть неизбежна. Не буду лгать, я был рад этому. Этот человек был для нас (меня и Ямбы) непосильной тягостью. Он вообще не мог жить той суровой жизнью, которой жили мы. Его кожа была так нежна, что нам постоянно приходилось заботиться об одежде для него. Его ноги были очень чувствительны. Босиком он ходить не мог, и мы то и дело обували его в сандалии из шкур, да и те частенько натирали ему ноги до крови.
Ямба еще раньше меня поняла, что он умирает. Ей было очень жаль его. Она попробовала возбудить его падавшие силы — дала ему лист особого растения «питхури». Этот лист туземцы жуют при упадке сил. Сок его вызывает нервное возбуждение, подъем сил. Но Гибсону и это не помогало.
Гибсон лежал на душистой и мягкой постели из листьев эвкалипта. Я и Ямба сидели около него. Вдруг он раскрыл глаза.
— Слышите вы что-нибудь? — спросил он меня, сделав страшное усилие.
— Нет.
— А я слышу. Я слышу голоса моих друзей.
Его лицо расплылось в улыбку. У него начинался бред. Он слышал голоса своих друзей, голоса участников экспедиции. Он что-то шептал им, но так слабо, что я ничего не мог разобрать.
Его рука сжала мою руку.
— Прощайте! — прошептал он.
Больше он ничего не говорил. Прошло еще около часа. Гибсон слегка потянулся, вздохнул и затих. Он умер.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Похороны Гибсона. — Заблудился в пустыне. — Предсмертные советы Гибсона. — Выдержки из книги Жиля. — Встреча Жиля с Гибсоном. — Фонтан в пустыне. — Решение. — Возвращение Жиля в лагерь. — Вещи Гибсона.
ТРУП ГИБСОНА не зарывали в землю. Его обложили различными листьями и травами и обмазали глиной. Затем его отнесли на вершину одиноко стоявшей скалы, где и поместили в небольшой пещерке.
Туземцы были убеждены, что бедняга не умер. Они думали, что он просто ушел от нас, вернулся на свою родину, в «царство духов». Они были убеждены, что он снова вернется к нам в том или другом виде. А так как он был «хороший человек», то его возвращение не пугало туземцев, очень боявшихся покойников.
Я лично был несколько другого мнения о Гибсоне. Из разговоров с ним (когда к нему вернулся рассудок) я вывел заключение, что он был очень ограниченным, мало развитым человеком. Поэтому-то я и не придавал особенного значения всем его рассказам об экспедиции, участником которой он якобы являлся.
Сколько я помню, Гибсон говорил, что экспедиция, в которой он участвовал, должна была, покинув Аделаиду, пройти сухим путем через весь материк Австралии. Экспедиция была прекрасно снаряжена, и долгое время участники ее не испытывали никаких особенных лишений. Однажды двое из участников (Гибсон и его товарищ) далеко отъехали от лагеря и заблудились. Вскоре Гибсон как-то разошелся с своим спутником и остался один. Гибсон предполагал, что уже тогда его рассудок несколько помутился от жгучих лучей солнца. Он в первую же ночь не стал разыскивать стоянку, а преспокойно улегся под деревом и заснул. На следующее утро он, однако, довольно ясно сознал ужас своего положения. Весь день он скакал на лошади, все вперед и вперед, не думая о пище и питье. Так он гнал лошадь до наступления темноты. По утру он с ужасом увидел, что лошадь отвязалась и ушла…
Что было дальше — Гибсон не помнил. Иногда ему смутно припоминалось, что он искал воды, что он куда-то брел. Сколько времени он блуждал по пустыне — этого он никак не мог сказать.
Слушая мой рассказ о том, что мне пришлось пережить за последние годы, Гибсон выказал искреннее сочувствие, а затем сказал мне, что если я когда-либо надумаю вернуться в общество подобных мне людей, то должен буду идти на юго-восток. Именно в этом направлении лежала Аделаида. Кроме того он сообщил мне, что главная телеграфная линия будет проведена поперек материка прямо с юга на север и что я мог бы придерживаться этого кратчайшего и самого верного пути.
Здесь я приведу несколько выдержек из книги Жиля «Австралия, дважды пройденная», в которой изложены самим главой экспедиции некоторые подробности о Гибсоне.
Жиль совершил всего до пяти экспедиций, с целью исследования страны, в центральную часть Южной Австралии и в Западную Австралию между 1872 и 1876 гг.
О своей второй экспедиции, участником которой был и Гибсон, Жиль пишет следующее:
«В конце января 1873 г. я прибыл в Аделаиду, где собрал своих товарищей, а в начале марта мы не спеша тронулись в путь, направляясь к Бельтана через Финис-Спрингс до Пика. Здесь нас встретили Багот на Каттль-Стешен (т. е. на станции для скота) и Блуд, член телеграфного департамента. Здесь мы оставили всю нашу поклажу и продали Баготу нашу повозку, а себе купили 20 вьючных и 4 верховых лошади.
Здесь же ко мне подошел небольшого роста молодой человек и спросил, помню ли я его. Он сказал мне, что его зовут Альф. Лицо его показалось мне знакомым, но я не мог припомнить, где я его видел. Тогда он сообщил мне, что его имя Альф Гибсон и что он видел меня на северо-западном повороте реки Муррея. Он просил меня взять его с собой.
— Хорошо! Я согласен, — ответил я ему. — Но скажите, умеете ли вы ездить верхом? Умеете ли ковать лошадей? Умеете ли вы голодать? Умеете ли вы терпеть жажду? Что вы скажете, если туземцы пожелают заколоть вас своими копьями?
Он сказал мне, что знает и умеет все, а туземцев не боится.
Конечно, этот Гибсон был не такого сорта человек, за которым я полез бы в болото, но люди были редки в то время. Лишний человек не помешал бы мне, а к тому же Гибсону так хотелось отправиться с нами. Я согласился взять его с собой.
Экспедиция наша теперь состояла из 4 человек — меня самого (Эрнеста Жиля), Вильяма Генри Тишкинс, Альфа Гибсона и Джемса Эндрюс, при 24 лошадях и 2 собаках.
В конце апреля 1874 г. я и Гибсон направились к западу. Мы ехали верхами, а третья лошадь шла с нами под вьюками. Она была навьючена двумя мехами с водой (воды было около 90 литров). Едучи рядом с Гибсоном, я рассказывал ему о различных экспедициях, о постигшей их участи, в большинстве случаев довольно печальной.
Затем мы поужинали копченой кониной. Было уже довольно поздно, и лошади наши нуждались в отдыхе, а главное — в питье. Особенно страдала от жажды вьючная лошадь, которая всю ночь бродила около нашего лагеря, всячески стараясь добраться до запасов воды. Один небольшой мех с водой мы повесили на дерево, и вот моя кобыла подошла к тому месту, где висел мех, и схватила мех зубами. Пробка выскочила, и вода, которой мы так дорожили, струей брызнула из меха…
Гибсон начал теперь раскаиваться, что обменял иноходца на вьючную лошадь, с которой было трудно справляться, так как она была очень тугоуздая, а к тому же — грузная и ленивая.
Весь этот день дул знойный северный ветер, а на следующее утро, 23 апреля, в воздухе чувствовалась какая-то странная сырость.
Следуя за мной в нескольких шагах, Гибсон вдруг крикнул мне, что его лошадь сейчас падет. Одна из наших лошадей пала еще раньше, так что вьюки были распределены по верховым лошадям. Рисковать второй лошадью было опасно. Поэтому я отказался от мысли добраться до цепи холмов, видневшихся километрах в 25–30 от нас, и повернул назад, следуя по нашему старому следу. Между тем лошадь Гибсона совершенно ослабла, она не могла уже нести своего седока, и мы вели ее в поводу. Она прошла еще с километр, затем повалилась и тут же издохла.
Моей кобыле приходилось теперь везти седло Гибсона и весь его вьюк. Мы продолжали путь верхом и пешком, поочередно садясь на лошадь. Проделав около 30 миль обратного пути, я крикнул Гибсону, который был впереди меня, чтобы он остановился и подождал меня. К этому времени у нас оставалось совсем мало воды, и мы весь этот остаток поделили между собой.
