Мастера - Дворкин Илья Львович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Сеньор Кукин предупреждает человечество
Осень была сухая, запоздалая. Но всё равно в берёзах уже рыжели лисьими хвостами потоки осенних листьев. У дубов стали ржавыми макушки, и только тополя ещё держались, не хотели менять своего зелёного наряда. Листья так и осыпались, не успев пожелтеть.
— Эх, в лес бы махнуть, вот где сейчас красотища! — как-то сказал Василий Иваныч. — Последние славные денёчки! А там пойдёт слякоть, а потом и зима явится.
— Да отозвался Витька. — Только у мамы и папы ни минуточки свободной нет. Не поедут они.
— А ты хоть осину от ольхи отличить сумеешь, городской человек Витька? — усмехнулся Василий Иваныч.
— Вот ещё! — обиделся Витька. — Я у деда всё лето и осень в прошлом году прожил. В Белоруссии. Он меня всему научил. Я и в этом бы году поехал, да дед захворал.
Василий Иваныч нахмурился.
— Вот и моя жена занемогла что-то. В санаторий пришлось отправить. А сын укатил. Моряк он… — Потом внимательно поглядел на Витьку: — Значит, лес любишь?
— Очень, — ответил Витька.
— Молодец! Природу надо любить. И беречь. Она ведь живая, ей больно, когда её обижают, а пожаловаться не может.
Василий Иваныч задумался. Был обеденный перерыв. На штабелях досок, на плитах сидели шофёры, бульдозеристы, сварщики. Витька тоже развернул свой свёрток с бутербродами мама приготовила. Неудобно ведь каждый раз у Василия Иваныча брать. Витьке нравилось перекусывать со всеми вместе неторопливо, аккуратно, с достоинством, как едят рабочие люди.
— Был я в прошлом году в Бразилии, в городе Сан-Паулу, — сказал Кукин, — и пришлось мне нежданно-негаданно говорить перед очень многими людьми об этой самой охране природы.
Вокруг сразу стало тихо.
Все головы повернулись к Василию Иванычу.
И Витька, как всегда, глядел на него во все глаза.
— Как же ты туда попал, Иваныч? — спросил кто-то. — Вроде бы ты не министр и не дипломат какой, чтоб в Бразилии с разными выступать речами.
— А я и выступал как рабочий, как член делегации Комитета защиты мира. Мир ведь не только от бомб защищать надо, но и от грязи всякой.
— Ну и о чём же ты, интересно знать, говорил?
— А вот о том, — Василий Иваныч положил руку Витьке на голову, — что если все вместе всерьёз за дело не возьмёмся, все люди — американцы, немцы, зулусы, французы, китайцы, русские, — то вот таким, как наш Витька, никогда не узнать, что за радость такая — сидеть на зорьке с удочкой, глядеть на поплавок и ждать поклёвки.
Вокруг зашумели, рабочие смеялись, хлопали Василия Иваныча по спине:
— Ну, Иваныч, молодец!
— А они что?
Василий Иваныч смутился, пожал плечами.
— Я и сам не ожидал. На следующий день все газеты напечатали: мол, сеньор Кукин, русский специалист по охране природы, предупреждает человечество!
— Сеньор Кукин предупреждает человечество! — повторил кто-то.
И тут такой хохот поднялся, что Василий Иваныч сам не выдержал, рассмеялся.
Это надо же — сеньор Кукин!
Когда все разошлись, он наклонился к Витьке и сказал:
— Будет тебе лес. Как крупный специалист говорю. А также сеньор!
Сюрприз
В пятницу мама и папа таинственно переглядывались, шептались о чём-то, изредка посматривали на Витьку. Думали, наверное, что он совсем ещё маленький дурачок и ничего не замечает.
Витька случайно услышал, как папа сказал:
— Эх, с каким удовольствием махнул бы я с ними!
— А я? — отозвалась мама. — Счастливчики! Завидую самой чёрной завистью. Никому никогда не завидовала, а им завидую.
Витька не выдержал, выбрался из постели, прошлёпал босиком на кухню, где велись эти странные разговоры, и строго спросил:
— О чём это вы тут шепчетесь? Кому это вы завидуете?
Мама вскочила, поцеловала его в макушку и сказала:
— А подслушивать тоже нехорошо. Тем более, что завидую я тебе.
— Мне?! — изумился Витька. — Очень интересно получается! Сами уже взрослые, сами каждый день на работу ходят, а ещё завидуют человеку, у которого карантин. Даже стыдно рассказать про такое Василию Иванычу. Признавайтесь немедленно!
Папа и мама смутились. Папа хотел что-то сказать, но мама приложила палец к губам.
— Не смей! — приказала она. — Сюрприз должен быть сюрпризом, иначе какой же интерес!
— Кому сюрприз? Мне сюрприз?!
— Тебе, — сказала мама.
Витька внимательно поглядел на родителей и понял, что больше ничего от них не добьётся.
— Мучители! — буркнул он. — Я теперь всю ночь не засну. — Но уже через полчаса он устал гадать, засопел носом и стал глядеть сон. Сон был такой замечательный, что утром не хотелось просыпаться. Витька знал: стоит открыть глаза — и сон уже ни за что не вспомнишь. Но что ж поделаешь, если пора вставать? Витька открыл глаза, и ему показалось, что сон ещё продолжается, потому что у его кровати стоял Василий Иваныч, в высоких охотничьих сапогах, в кожаной куртке и толстом свитере. Витька быстро зажмурился и снова взглянул на своего друга. Василий Иваныч никуда не исчез.
— Глазам своим не верит, — рассмеялся папа. Он тут же стоял чуть в стороне, вместе с мамой. — А ну-ка, давай, путешественник, вставай поскорее, умывайся — и бегом завтракать. Карета подана. — Папа кивнул в сторону окна.
Витька вскочил, подбежал к окну и увидел синий автомобиль «москвич».
— Ваш? — шёпотом спросил он у Василия Иваныча.
— Ага, — кивнул тот. — Завтракай — и поедем-ка в лес.
Так вот что за сюрприз!
Кто о чём думал
Примерно через час Василий Иваныч и Витька катили по Кировскому проспекту.
Просто так, для удовольствия, покружили по тихому прекрасному Каменному острову. Названия-то какие: Первая Берёзовая аллея, Вторая Берёзовая аллея — спокойные лесистые названия, будто листья тихо нашёптывают. Полюбовались на знаменитый дуб Петра Первого и выбрались на Приморское шоссе.
Слева, за каналом, тянулись Кировские острова, на которых раскинулся ЦПКиО. Василий Иваныч вдруг притормозил, остановил машину у обочины, задумчиво поглядел на пустой в это время парк.
— Отсюда, Витька, для меня началась война, — негромко сказал он. — Я ещё совсем молодой был — всего-то двадцать пять годов. Мне ещё на карусели интересно было кататься.
— Ничего себе — молодой! — изумился Витька. — Целых двадцать пять лет!
Василий Иваныч улыбнулся.
— А на третий день войны я уже был бойцом сто шестого пулемётного батальона. Но всё равно главным моим оружием остался экскаватор. На нём я и воевал. По восемнадцать часов в сутки копал противотанковые рвы, устанавливал железобетонные надолбы, делал котлованы для дотов и дзотов. Многие до сих пор стоят. Вот и поедем мы, Витька, туда, поглядим на качество моей работы. Всё-таки больше тридцати лет прошло.
Василий Иваныч включил мотор, и «москвич» бесшумно полетел по гладкому шоссе.
— Значит, у вас и пулемёта не было в этом пулеметном батальоне? — разочарованно спросил Витька.
— Не было, — покачал Василий Иваныч головой. — Автомат был. Даже ординарец был, как у боевого командира. Иной раз так уработаешься, что из кабины самому не вылезти, ноги не держат. А ординарец и накормит, и напоит, и спать уложит, а ночью экскаватор заправит горючим и вычистит. Как нянька. Только ты не расстраивайся насчёт пулемёта. За моей копалкой фрицы специально охотились. Они понимали, что от меня вреда для них побольше, чем от любого пулемёта.
Василий Иваныч вспоминал войну. Бесконечные бомбежки. Лай зениток, пытавшихся отогнать фашистов, которые наглели день ото дня всё больше. Вспоминал немецких пикировщиков, которые в ясные летние дни сорок первого года устраивали в небе «карусель». Они выстраивались в круг и один за другим косо падали вниз, долбили и долбили бомбами работающих на оборонных работах женщин, подростков, стариков.
