Борьба незримая (Книга 2) - Чудинова Елена В. (серия книг txt) 📗
- Как правило, да, романтичного мало. Чаще цыгане действительно производят довольно жалкое впечатление, а их фокусы бьют скорее на невежество, чем на потусторонние силы. Вообще эта экзотика ближе к уголовщине, чем к мистике. Однако ж у нас в семье есть в хронике история одного довольно романтического предсказания, - задумчиво проговорил Раневич. - И достоверная. А предсказание нашей гостьи графу тоже впечатляет. Как увязать эти две стороны, я не знаю.
- Это несложно. - Женя, с момента появления цыганки не принимавший участия в разговоре, взглянул на Нину. - Попросту, господа, то, что вы обыкновенно считаете цыганами, всего-навсего сербияне. А эта - цыганка, Женя отставил стакан и вгляделся внимательнее. - И не из простых.
Цыганка бросила на Женю быстрый вороватый взгляд, в котором мелькнуло напряженное внимание, - и на мгновение словно сделалась незаметнее.
- Так что, господа, мы имеем стоять рядом с табором, - насмешливо добавил Женя. - Честь имею поздравить с соседством.
- Чернецкой, Вы среди нас единственный, у кого голова на плечах! Юрасов расхохотался. - Осел же я, что не сообразил! Нина, и много вас тут?
- С красными плохо: начальники к цыганам недобрые, с солдатов взять нечего. - Нина с веселым задором взглянула на Раневича. - Коня на прошлой неделе красного добыли, ой плохо, довели коня хорошего, чтоб у них животы полопались. Холка сбитая, губы рваные...
- И команды понимать перестал.
- Ой перестал! То ли дело ваши-то кони - чищены-холены... Худым овсом, да вовремя накормлены, ай хороши!
- Не проверить ли в конюшне, - полушутя спросил Рындин.
- А имеет смысл, - улыбнулся Раневич. - Покуда мы тут лясы точим с красавицей-гостьей.
- Вот и ходи с добром! - Нина всплеснула руками с неподдельной обидой. - Разве цыгане армию не любят? Деньги есть - сами дадите, считать не станете, ай ласки не помним? Купца да офицера цыгане любят за душу за широкую - да офицер цыганке милее.
- Что так, Нина: или офицер красивее?
- И красивее - в золотых погонах ходит, в седле сидит ладно, да не за это цыганке люб. Купец от полноты щедрый, а офицер иной раз и от пустоты: веселей с офицером.
- Тем лучше. A votre sante30! - Рындин, приподнявший было стакан, неожиданно поморщился. - Merde31!
- Что, чувствуется? Вечером наложу анестезирующее.
- Ай врач? - живо спросила Нина. - Тут в крайней избе девушка, из ваших, Настей зовут. Плохо, тиф. Помереть может. Я ее довела до избы - на дороге нашла, а баба там дура. Пойдешь?
- Что ж ты молчала?! - в сердцах бросил Хрущев, привычным жестом потянувшись к сумке.
- Вот сказала же... - с недоумением повела плечами Нина.
- В каком доме?
- По этой стороне крайний. Ветла рядом.
- Ты давно ее нашла?
- Ай только что... Плохо дело: волосы скоро клочьями полезут. Да крови мало - ребенка она скинула... Другая б уж померла.
Хрущев вышел.
Каждому из присутствующих сделалось вдруг гнетуще стыдно за свое веселье, как за грязный поступок. Исчез и оживленный интерес к цыганке, которую всю заслонила собой укоряющая тень неизвестной женщины. Чьей сестрой, чьей женой она была?
- Погадала бы ты что ли, Нина, - хмуро нарушил молчание Раневич. Мне, к примеру.
- Как Зубову? - усмехнулся Юрасов. - Впрочем, и впрямь погадай. Благо и карты на столе.
- Этими нельзя. - Цыганка с явной неохотой вытащила откуда-то из складок грязной шелковой шали колоду с темно-зеленой, почти черной рубашкой. В овале посреди рубашки змея с женской головой обвивалась вокруг дерева, осыпанного красными яблоками. Эти донельзя замусоленные карты были крупнее обычных игральных. - Ай погадать?
- Погадай на Чернецкого! - с деланной насмешливостью бросил Рындин, кивнув цыганке на Женю. Нина отрицательно замотала головой.
- Оставьте ее, корнет, - уронил Женя. - Вы же видите, что я ее чем-то пугаю.
- Пусть тогда гадает на кого хочет. На кого-нибудь из нас.
- Нет, не стану. Не хочу.
- А эта сивилла тактична, - почти про себя произнес со смешком Раневич.
- А впрочем... - Женя подошел к столу и чисто гимназическим жестом пододвинув одной рукой стул, уселся верхом. - Мне тоже стало любопытно. Послушай, - Женя с приветливой усмешкой взглянул на цыганку, - погадай мне на человека одних со мной лет, но противоположной масти.
Цыганка начала тасовать карты. Первой на липкую клеенку стола упала бубновая семерка.
- Ой, лихо твоему светлому! - нараспев протянула Нина.
- Да, похоже, что моему светлому сейчас достается на орехи. - Женя качнулся на стуле. - А рядом - лестничный пролет, все верно: не уйдешь, не объедешь, иди, голубчик, куда дорожка ведет... Вавилонская башня... эх ты, только старого шута не хватало... Слушай, а какого черта тут затесалась эта дама?
- Женщина молодая, большая любовь - дама-то червонная...
- Сейчас?
- На чем сердце успокоится... Будет... Не скоро еще.
- И на том спасибо.
- Вот уж не думал, Чернецкой, что Вы эдаким манером увлекаетесь картишками.
- А великолепная математическая тренировка. - Женя снова закачался на стуле.
- Опасность падает... Слезы падают... - раскладывая, продолжала цыганка. - До смерти счастья не будет...
- Погоди - большая любовь без счастья?
- Так карты говорят, - ответила цыганка. - Старухи бы наши объяснили.
- Погоди-ка! - Женя повернулся к цыганке и, взяв у нее колоду, продолжил расклад. - Ключ... мастер-зиждитель... Ну и ну... Очень много червей... А этот король, рядом с шутом?
- Ненадолго придет, много сделает, любовь в нем большая...
- Любопытно... А дальше?
- Ну что, Хрущев?!
Женя бросил карты, не положив последней.
- Да черт знает что, - с бессильной злобой ответил вошедший врач. Девочка лет восемнадцати, не больше, из хорошей семьи, совершенно одна, в тифу, истощена предельно... Везти с собой - не вынесет дороги, оставлять на глупых баб - уморят. Если не выкинут... А выступаем - завтра. Не знаю я, что делать! Послал покуда вестового за местным фельдшером.
- Ох и... А фельдшер наверное есть?
- На днях был. Сейчас-то сиделка с ней, я распорядился. Так ведь и сиделки с ней не оставишь, - Хрущев нервно заходил по избе, - любая дура обмолвится, так ведь большевички за ноги сиделку-то повесят... они на Красный Крест...
