Лето в Михалувке и Вильгельмувке - Корчак Януш (читать книги без регистрации полные .TXT, .FB2) 📗

Обычно без четверти шесть слабый шорох возвещает о пробуждении спальни, и, если немного погодя воспитатель из окна своей комнаты бросит взгляд в спальню, он и без часов знает, что пора вставать.

В углу собралось выборное начальство и оживленно обсуждает вывешенный распорядок дня: кто сегодня дежурит, кому после завтрака идти на перевязку, потому что во время игры в лапту он ссадил себе коленку; обсуждаются предстоящее купание и кросс, прогулка в ольховую рощу и письма домой.

Кто-то разглядывает цветы на окне, не подросли ли за ночь. Один мальчик, сидя на кровати, чиркает кремнем о кремень и удивляется, что нет искры, а сосед объясняет ему, в чем тут дело. Двое гоняются друг за другом между кроватями, стараясь при этом не очень шуметь.

И вдруг кто-нибудь крикнет: «Воспитатель смотрит!» — и все ныряют в постели.

По утрам тоже нельзя шуметь в спальне, но не так уж нельзя, потому что все равно скоро вставать.

Многие еще под одеялом спустили рубашку до пояса, чтобы по первому сигналу вскочить и занять кран в умывальной.

Из десяти кранов самые лучшие — средние; из двух последних вода льется тонкой струйкой, а из двух первых бьет слишком сильно и брызгает. А вода холодная, колодезная.

— Первый ряд, вставать!

Никто не замешкался. Бегут, громко шлепая босыми ногами. Кто-нибудь поскользнется на каменном полу умывальной — все засмеются, и он смеется.

— Господин воспитатель, он у меня мыло взял!

— Хочешь подать на него в суд?

— Нет.

Торопятся, потому что второй ряд с нетерпением ждет своей очереди, и до завтрака столько еще надо успеть!

— Второй ряд, вставать!

Торопятся, потому что Юзеф не любит, когда зря расходуют воду, а с ним надо жить в мире: он дает ребятам метлу и грабли.

— Третий ряд, вставать! Мыть лицо, шею, уши, нос, глаза. Кто плохо умоется, того отправлю мыться во второй раз.

Третий ряд бежит к кранам, второй вытирается и одевается, первый застилает постели.

Нелегкое это дело — застилать постель! Надо встряхнуть простыню, разровнять солому в тюфяке, расстелить одеяло, поставить в изголовье подушку, а полотенце аккуратно повесить на спинку кровати. Каждый старается сделать все это как можно лучше, чтобы потом с гордостью спросить:

— Господин воспитатель, хорошо?

Младшим помогает дежурный; только маленький Адамский отказывается от помощи, и в награду за добросовестную работу он назначен старшим по полотенцам.

В спальне, когда застилают постели, как и во время умывания, всегда кто-нибудь кому-нибудь да помешает — и получает по шее.

— Господин воспитатель, он дерется!

— Хочешь подать на него в суд?

— Нет.

— Тогда бегом на веранду!

Утром у всех хорошее настроение, и потому все охотно прощают своих врагов.

Спальня пустеет, все бегут на веранду.

Мальчики молятся быстро, быстро переворачивают страницы молитвенника — «сидера».

Звонок.

— Сегодня моя очередь, господин воспитатель, — мне горбушку!

В хлебе самое вкусное — горбушки, поэтому ребята получают их по очереди.

Ох, как жалко, что у ковриги только две горбушки!

Все сидят за столами, дежурные разносят молоко.

Глава седьмая

Купание. — Цыплята. — Аист. — Камыш. — Мечты об удочке. — Лапта.

Вот так поют ребята, шагая парами по полянке, мимо дома, по усадебному двору, через сад и луг, мимо мельницы — на речку.

Большое, ясное, доброе деревенское солнышко смотрит с ласковой улыбкой на детей, слушает их пение и не спрашивает, кто они, откуда пришли; гладит и разрумянивает золотыми лучами их бледные лица.

Купание — это тысяча взрывов смеха, тысяча радостных возгласов, сотня занимательных сценок и по крайней мере десяток происшествий.

— Господин воспитатель, что это?

Вот так диво — курица с цыплятами! Те, кто еще не бывали в деревне, видят цыплят впервые.

Поймать бы одного такого пушистенького и подержать хоть минутку! Да воспитатель не разрешит… Такой несносный, скучный человек этот воспитатель!..

Ну тогда хотя бы рассмотреть как следует вблизи. И пары разбегаются.

— Господин воспитатель, он не идет в паре!

— Ты хочешь подать на него в суд?

— Нет.

Идем дальше.

— Господин воспитатель, а это что?

Другое чудо: на крыше дома гнездо аиста на колесе от телеги — и сам хозяин гнезда, аист.

Такой большой птицы мальчики еще не видывали! Больше индюка.

— Словно воздушный шар!.. — восклицает кто-то.

А теперь — как страшно! — надо разойтись на узкой тропинке со стадом коров. Мы встречаемся с ними каждый день.

Коровы останавливаются и глядят с любопытством на белые блузы и белые холщовые шапки ребят. Некоторые поворачивают морды и поглядывают искоса, словно думают про себя: «Однако эти маленькие человечки очень забавные существа. Как им, беднягам, должно быть, неудобно ходить на двух ногах».

По дороге на речку мальчики в первый раз видят плуг и борону. Они видят, как доят коров. И наконец — диво дивное, чудо чудное! — видят жеребенка.

Маленькая лошадка бежит рядом с бричкой, а в бричке господин в чиновничьей фуражке и возница. Несколько мальчиков не удержались и побежали за бричкой, потому что жеребенок в тысячу раз красивее коровы и аиста.

— А ты кнутом их, кнутом! — говорит вознице господин в фуражке.

Мальчики остановились в удивлении, притихли, приуныли, словно припомнили что-то.

— Маленькая лошадка, которой вы так обрадовались, дочка большой лошади, — объяснил воспитатель, — а господин, который велел ударить вас кнутом, неумный человек.

Господин в чиновничьей фуражке покраснел и ничего не сказал.

Мы идем дальше.

По правой стороне дороги тянется канава, и в ней полно незабудок. Однажды Флекштрумпф, собирая цветы, залез в грязь по пояс и вернулся домой весь перепачканный, мокрый и злой.

Около речки растет камыш, из которого получаются отличные пищалки. В Варшаве камыш надо покупать на рынке, а тут знай себе растет, и никто его не сторожит.

На пригорке около речки пары разделяются, и все становятся в одну шеренгу, чтобы, когда выкупаешься, легче было найти одежду.

— Рыбы, рыбы!

Маленькие, тоненькие как спички, а живут; шмыгают у самого берега, и никак их не поймаешь: ни рукой, ни шапкой, ни сачком из носового платка.

— Вот они, вот!.. И тут, и тут!

Почему воспитатель не влезет в воду и не поймает хоть одну: ведь на него бы никто не рассердился, ему все можно. А он стоит и смотрит.

Ах, кабы удочку! У Янека из деревни есть крючок, он готов его продать за два гроша. А у Фрома есть волосы из конского хвоста — на леску. Удилища — на каждом кусту. Но что толку, если воспитатель не хочет дать два гроша!