Игра в послушание - Карлов Борис (читать книги полностью .txt) 📗
Когда хозяин снова улегся и захрапел, Петя решил обследовать возможные пути выхода из квартиры. Он вышел через приоткрытое окно на залитый солнцем узенький наружный подоконник и огляделся. К сожалению, дом оказался блочной конструкции и не имел подходящих для ходьбы выступов и карнизов. Другое окно, находившееся в комнате, было и вовсе наглухо закрыто. Оставалось дожидаться, когда хозяин опять соберется куда-нибудь выйти, и попытаться прошмыгнуть наружу через дверь.
______________
Этим утром лейтенант Яблочкин проснулся другим человеком. Куда подевалась его беззаботная весёлость? Почему сегодня он не напевал или не насвистывал, проделывая комплекс упражнений утренней гимнастики? Не понимала этого и его мама, которая даже потрогала ему лоб, подавая на завтрак чай, бутерброды и клубничное варенье. Уж не зазнался ли её сын после шумного успеха, выпавшего вчера на его долю?..
Конечно, откуда ей было знать, что её сын больше не милиционер, а секретный агент с особыми полномочиями, и даже сам полковник Громыхайло теперь не может ему ничего приказывать. А секретному агенту с особыми полномочиями, каким его представлял себе Яблочкин, не пристало свистеть, говорить лишнее и улыбаться. Даже у себя дома.
Яблочкин разыскал в ящике тёмные очки, в которых отдыхал прошлым летом в Ялте, надел, молча постоял перед зеркалом и также молча вышел из квартиры.
Мама, провожавшая его с раскрытым ртом, едва хлопнула дверь, закрыла рот и твёрдо решила вечером выдрать своего сына ремнём, не взирая на его приближающееся двадцатидвухлетние.
Выйдя из дома, Яблочкин дождался троллейбуса и поехал в Эрмитаж. Работа сегодня предстояла тяжёлая - опрашивать сотрудников на предмет необычайных явлений, ведь мальчик мог всё ещё находиться в здании музея.
Прибыв на место, Яблочкин поговорил с директором и приступил к работе.
Ещё ночью, провозившись допоздна с видеозаписью, он сделал фото маленького Пети Огонькова и теперь начал показывать карточку всем, кто мог его видеть. Ну, не конкретно маленького мальчика-с-пальчика, а вообще что-нибудь необычное.
С первых же встреч Яблочкин почувствовал себя не секретным агентом, а полным идиотом. "Вам это что-нибудь напоминает?" - спрашивал он, показывая фотографию. "А что это такое?" - интересовались в свою очередь сотрудники, разглядывая тёмное размытое изображение человечка, сидящего верхом на креплении карниза.
Яблочкин ничего не объяснял, но продолжал спрашивать, не показалось ли кому-нибудь вчера или сегодня чего-нибудь необычного... Заинтригованные сотрудники продолжали расспрашивать Яблочкина, и тот был вынужден придумывать отговорки. Вроде того, что он из передачи "Очевидное-невероятное" и делает сюжет на тему дворцовых привидений. Такая версия всех устраивала, и Яблочкин оставлял каждому номер своего телефона на всякий случай, если всё-таки что-нибудь увидят.
Только в конце дня он спустился в реставрационные мастерские и встретился с Юриком. Внимательно посмотрев на фотографию намётанным взглядом художника, Юрик сказал:
- А ведь находятся ещё чудаки, которые не верят в привидения. Это что проводок от сигнализации? Карниз-то вроде из выставочного зала. Где алмаз украли. Так вы думаете, это привидение? Маленькое уж больно, барабашка какая-то... Кстати, молодой человек, а я вас раньше здесь, в музее, не мог видеть? Только без тёмных очков и в милицейской форме...
Поскольку беседа начинала принимать нежелательное направление, Яблочкин распрощался с Юриком, оставив на верстаке бумажку с телефоном. А Юрик ещё долго качал головой и недоверчиво бормотал что-то себе под нос. "Очевидное-невероятное"... А сам из милиции... Засекретили всё что можно..."
Огорчённый полным отсутствием результатов первого дня работы в качестве секретного агента, Яблочкин отправился домой. На звонки сотрудников музея он не очень рассчитывал, поэтому на следующий день собирался познакомиться поближе с Маринкой Корзинкиной и Славиком Подберёзкиным. Кто знает, может быть дети подскажут ему, как лучше действовать в сложившейся обстановке.
______________
Если для секретного агента Яблочкина рабочий день закончился, то для саксофониста Дмитрия Ивановича Котова он только начинался. Вечером и ночью в ресторане отмечалось несколько юбилеев, поэтому оркестр закончил работу только под утро. К одиннадцати, а это была уже пятница, предстояло играть на похоронах, а затем, в 17.00, - на свадьбе. Разъезжаться из ресторана по домам не имело смысла. Оставшиеся до похорон несколько часов коллектив похрапывал в кладовке за сценой.
Ровно в десять прибыл микроавтобус с траурной лентой. Музыканты, с заспанными опухшими физиономиями, нахлобучили на головы цилиндры и похиляли, выражаясь на их профессиональном языке, лабать жмура.
Инструменты для похоронной музыки были, конечно, не те же самые, что для танцев. Барабанщик бил по большому барабану с тарелкой, Котов влезал в медный лаокоон басовой трубы, тромбон играл на тромбоне, а остальные двое дули с грехом пополам в валторну и кларнет.
С похоронами в этот раз не повезло. Усопшим был директор продовольственной базы, которого хоронили почему-то в закрытом гробу. После произнесения речей стали играть, но тромбон с первого такта дал отчаянного петуха, барабанщик ударил невпопад по тарелке, гроб не удержали на верёвках, он сорвался в яму и затрещал. Потом хлынул дождь, и музыканты, махнув на оплату, позорно бежали с кладбища.
Мокрые и продрогшие вернулись в ресторан, переоделись и проспали в своём чуланчике ещё несколько часов, пока не настало время ехать на свадьбу.
Привыкшие ко всему и даже битые, друзья погрузились в две машины такси и, не теряя бодрости духа, поехали лабать Мендельсона.
С Мендельсоном в этот день повезло больше, тут уж нечего говорить. Весёлая, радушная компания гудела в арендованном зале Дворца культуры. Оплаченный буфет ломился от напитков и закусок, но никто не напивался и не буянил. Каждый из брачующихся вступал в брак не в первый и даже не во второй раз, поэтому атмосфера была естественной и непринуждённой. Музыканты играли на подъёме.
