Книжная лавка близ площади Этуаль(изд.1966) - Кальма Н. (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Третий день читаю с профессором по-немецки. Нудное занятие, но я все равно привязан к дому на набережной. Единственная радость — приемничек. Я его наладил. Он разговаривает, как живой, и он-то мне и рассказал, что освобождено Запорожье!
О Куманькове сообщено товарищам в Шербур. Оказывается, он и там сумел кого-то обработать и проникнуть в одну из групп Сопротивления.
Г. сказал, теперь он не дал бы и оккупационную марку за жизнь Куманькова. Я спросил:
— Его убьют?
Он кивнул. А я очень ясно припомнил узкие темные усики, нос картофелиной и общее жесткое и тупое выражение лица. Бедный, бедный Пашка!
Мировое событие! В канун Октября освобожден Киев! Ура! Победа приближается стремительно. Мы скоро будем воевать уже в Германии. О. меня обнял — рад был не меньше меня. Отличный старик. У меня тоже великолепное настроение. Очень хотелось видеть наших, советских. И тут повезло: явились С. с майором. У них тоже радость — показали первый номер газеты ЦК советских пленных "Советский патриот". Размер — с двухстраничную листовку. Схватился за нее с жадностью. Некоторые новости были мне уже известны. Например, освобождение Смоленска, капитуляция фашистской Италии. Зато не знал, что в Москве прошла конференция министров иностранных дел Советского Союза, Великобритании и США. Много хроники о движении Сопротивления в оккупированных странах, много информации о том, как сражаются партизаны в маки! Одна статья полоснула прямо по сердцу: "Мы помним свою красноармейскую присягу. Мы знаем, что Родина ждет всех, кто борется за нее. Смерть немецким захватчикам! С оружием — в лес, к французским партизанам!"
— Что, видно, взяло за живое? — сказал С. Он видел, как подействовали на меня эти слова.
— Взяло. Вы же знаете, что я туда просился и прошусь.
— Куда это "туда"? — Он посмеивался.
— В лес, в маки, к партизанам. Вы обещали меня с ними свести. Вон и "Советский патриот" к этому призывает. Значит, считает это нужным для советских людей здесь, во Франции?
Он сделался серьезен.
— Ну правильно, ну твоя правда, Данило. Но мы с майором Т. решили пока пристроить тебя к одному нужному делу здесь. Ты нам можешь здорово помочь. О. говорил, что ты смекаешь по части радио. Сумеешь сладить с этой штукой?
Потянули меня в прихожую, показали нечто вроде ранца. Передатчик. Через связных передавать распоряжения и получать сведения сложно и долго. С большим трудом удалось достать радиопередатчик. Надо было срочно его наладить, чтобы передавать кодированный текст партизанскому руководству на севере и на юге. Сноситься, если понадобится, с Лондоном.
Ни С., ни майор с передатчиками дела не имели, знали очень приблизительно. Сообщили только, на каких частотах следует работать, когда именно. Передали О. код.
Стал копаться. Штука не простая. Еще в школе видел авиационный передатчик, но совсем другой конструкции. Вообще там, в школе, на разных радиоконкурсах это были игрушки, а тут — настоящее дело, всерьез. Мне прямо сказали, что от работы перед. многое зависит и во мне очень нуждаются и наши и маки. Кодом со мной занимается О. Он и это, оказывается, знает. Вообще, видно, все на свете знает и понимает. Старик удивительный. Советует перетащить перед. в другое, более удаленное от города место.
Возможно, немцы нас запеленгуют, а тогда может провалиться удобная явка. С. жалеет, что нет автомобиля:
— Мы могли бы проводить сеансы в машине. Каждый раз в другом месте. Если бы передвигались, нас уже никто не смог бы накрыть.
О. усмехнулся:
— По-моему, дружок, вы недооцениваете радиоразведку бошей. Она поставлена у них очень недурно. Там работает один наш человечек, он меня как-то информировал. Им ничего не стоит обнаружить ваш автомобиль.
У доктора Д., того самого, который делал мне по просьбе О. операцию, есть, оказывается, нечто вроде балаганчика на берегу Сены, неподалеку от города. О., который дружит с Д., сообщил об этом. Они там проводили субботние вечера — удили рыбу, валялись на траве, читали.
— Это был наш вигвам, — сказал, посмеиваясь, профессор. — Ведь каждому человеку просто необходимо время от времени удаляться в такой вигвам.
Он точно подслушал мои мысли.
Словом, доктор сейчас где-то в провинции, а ключ от "вигвама" у О. Решили перебазироваться.
Темнеет рано. Осень. Кроме того, холод, дождь, немецкие дозорные. Понятно, прохожих очень мало. Одна опасность — патрули. Но и они предпочитают стоять под крышей, где потеплее. Шли с интервалом в пять минут. Впереди О. указывал дорогу. По берегам тянулись какие-то фабрики, склады, цистерны, вытащенные на сушу барки и лодки. "Вигвам" оказался крохотным сарайчиком с низким оконцем на реку и косоватой дверцей. В нем две раскладушки, два одеяла, спиртовка, старый медный кофейник, две чашки с отбитыми ручками, сковородка и котелок. В углу — рыболовная снасть, рваные плащи. Пахнет нежилым, сыровато, но по-особому уютно. На самодельной полке оказались сигареты. Все им обрадовались — довоенный подарок. Проводка в сараюшке нормальная. С. и Т. торопили меня с сеансом. Вдруг, когда я уже совсем пристроился, оказалось, что нет кварцевых пластин. Без них передатчик — бросовая вещь. Все ужасно расстроились срыв большого дела. О. обещал выяснить у человека из радиоразведки, нельзя ли достать пластины. Разошлись уже перед самым комендантским часом. Я попросился остаться. Мне вдруг, сам не знаю почему, очень понравился "вигвам". Лиза. ЛИЗА. ЛИ-ЗА.
Провалялся весь день на раскладушке. Рассматривал старые журналы с портретами довоенных кинозвезд. Интересно, где они все теперь? Может, тоже в Сопротивлении? Или прислуживают немцам?
Собачья погода. Дождь пополам со снегом, холодюга. Сквозь дощатую дверь дует ледяной ветер с реки. Что буду делать, если меня здесь застукают фрицы? Попасться с передатчиком в заброшенном сарайчике на Сене — верный расстрел. Даже допрашивать не нужно — все и так ясно. Ну что ж, на войне как на войне.
Или это только слова, а как дойдет до дела, окажусь обыкновенным трусом?
А как же мой "нравственный идеал"? Ну нет, он-то мне и не даст сдрейфить, это я чувствую, знаю. Лиза.
К вечеру, когда уже совсем стемнело, кто-то заскребся у двери. Была минута колебания. Потом встал, открыл. Стоит кто-то длинный, в темном монашеском плаще с капюшоном до самых глаз. В руке чемоданчик. Не успел вглядеться, как чемодан полетел в лужу, длинный набросился на меня. Заверещал, замахал руками:
— Дени! Дени! Жив! Боже мой, живой Дени!
Плащ — тоже в лужу. Растрепанная, задыхающаяся Н. Дрожит, заикается, ничего не понять. Дал воды — стучит зубами о чашку. Еле добился: им с сестрой рассказали страшную историю о двух русских, попавших в лапы провокаторов. Провокаторы использовали русских в своих целях, а потом пристрелили обоих на площади Мадлен. Словом, почти все правда, кроме двоих русских. Эх, Пашка!
Н. говорит, что обе они с ума сходили от горя. Сама-то она горевала, это правда, а Ж. приплела так, для маскировки. В общем, хорошая девчонка и товарищ. И отчаянная. Когда немного успокоилась, внесла чемодан, а в нем кварцевые пластины. Откуда? О. дал знать сестрам. Тогда Н. просто выкрала пластины из какой-то радиомастерской, работающей на бошей. Стала как будто еще длиннее, лицо как ножик, а глаза тревожные, жалобные.
Пришел О. с термосом горячего кофе. Он всегда теперь ходит с термосом и отпаивает людей, которые в этом нуждаются. И как много таких людей, как много причин, от которых нужно приводить людей в себя, отпаивать кофе! О. сразу принялся за Н. - видно, понял ее состояние. Но она не стала пить, ей прежде всего надо было услышать от меня, как было дело. Жалеет П., как и я. Кажется, только она да О. понимают, что нельзя так сразу строго судить П.
Ну, теперь, когда есть пластины, можно приниматься за работу.