Жизнь и приключения Заморыша - Василенко Иван Дмитриевич (читать книги онлайн TXT) 📗
- Забросали уже, раздавили! - кричали ему с разных столов. - Ты еще и до места не доедешь, как тебя свои ж продадут!...
- У него теща, наверно, в Маньчжурии осталась, что он рвется туда!..
- Перевертенко, скажи ему, ты же там был!.. Перевертенко, не прячься!
- А чего мне прятаться! - нехотя встал из-за стола низко стриженный мужчина с желтым лицом. На минуту гам утих. Все смотрели на стриженого и ждали. - Я, можно сказать, того японца и не видел вовсе, даром что пролежал три месяца, раненный им. Он шпарит и шпарит по нас своими шимозами. Пойди задави его сапогами, когда он и за десять верст к себе не подпускает!.. Да вы, братцы, не невольте меня говорить... Я и без того подневольный человек... Мне приказано вас сопровождать - я и сопровождаю, а до другого мне касаться воспрещается... Вот унтер идет, его и спрашивайте.
Гвалт возобновился с новой силой. Но тут в зал быстрым шагом вошел военный с медалью на груди.
- Поторапливайтесь, братцы, поторапливайтесь. Вагоны поданы, поторапливайтесь!.. - говорил он, шагая между столами. Потом стал посредине зала и зычно прокричал, выкатывая глаза: - Становиись!..
В одну минуту оба зала опустели. Остались только черные корки житняка на мокрых клеенках столов да окурки самокруток, облепившие и столы, и пол. Отец сказал:
- Ну, слава богу, отвалили. Я думал, разгромят всю чайную. И что оно делается с народом! Все кипит, бурлит. Тут эта несчастная война, а тут еще и революция вдобавок.
Так отец стал говорить теперь, а раньше, когда война только началась, он тоже говорил, что мы япошек шапками закидаем.
После того как мы всей семьей убрали чайную, я пошел в нашу комнату, за деревянную перегородку, и сел готовить уроки. Вдруг слышу шаги и голос отца:
- Пожалуйте, патер Анастасэ, пожалуйте!
Я незаметно выглянул из-за перегородки: в комнату входили отец и черный батюшка. "Что ему надо от нас, этому греческому монаху? - с тревогой подумал я. - Тогда он зашел будто за компанию с нашим батюшкой, а теперь вот и сам явился".
- Присаживайтесь, батюшка. Чем могу служить? - говорил отец почтительно, но по лицу его все-таки было видно, что он тоже недоумевает и тревожится.
Под черным заскрипел стул.
- Очэнь спасибо, кириэ * Мимоходенко, очзнь спасибо, кивнул он своей тяжелой головой в черном клобуке. - У менэ к вам дело. Я хочу, чтобы вы, кириэ Мимоходенко, кала эдулепса... Как это по-русскому?... Хоросо заработали.
* Господин (греческ.).
- Заработал? - с удивлением, но и с интересом спросил отец. - Это как же, батюшка?
- Это так: вас паликари... как эта по-русскому? Вас мальчик очень хоросий голос имеет... Наси греки очень любят, когда хоросий голос молитвы поет... Наси греки усо дадут, чтоб слусать хоросий голос в своей церкви...
- Э, нет, батюшка! - решительно сказал отец. - Он даже в русской церкви больше не будет петь. У него и без того горло болит. Да и как он может в греческой церкви петь, если у вас богослужение совершается на греческом языке!
- Это ничиво: мы ему сделаем гоголе-моголе, мы ему хоросаго доктора привезем. А греческие слова он скоро поймет. Что тут трудного? По васому русскому будет так: верую во единого бога. А по насому греческому будет так: пистево сена феон. Что тут трудного?
- Нет, нет, батюшка! - хмурясь, отвечал отец. - Он не имеет никакого пристрастия к духовным занятиям. Он у нас по светской линии пойдет.
Но чем решительнее отец возражал, тем настойчивей его убеждал черный. Отец говорил, что у меня экзамены на носу и мне сейчас не до греческого языка. Черный отвечал, что меня греческие монахи научат "Символу веры" по-гречески в один момент. "Он слабенький, - стоял на своем отец, - ему нельзя перегружаться". - "Ничиво, ничиво, - успокаивал отца черный, - пусть приходит в наш монастырь обедать - через десять дней он будет толстый и сильный".
Отец умолк. Долго молчал, потом совсем другим голосом сказал:
- Да, хорошо попитаться ему следовало б. Какая у нас пища! Постный борщ да селедка. А он у нас в детстве кровью сошел. Совсем заморышем растет... Но петь в церкви он все равно не захочет. Из русской сбежал, а в греческую его и калачом не заманишь. Вместо церкви будет бог знает где бродить... Он такой...
- У нас, кириэ Мимоходенко, усо есть: масло есть, сардины есть, оливки есть, апельсины есть, инжир есть.
Может быть, черный еще долго перечислял бы, что у него есть в монастыре, но тут распахнулась дверь, и на пороге показался наш рыжий батюшка.
- А-а, - протянул он ехидно, - так это вы, патер Анастасэ! А я думал, чей это медоточивый голос, кто тут соблазняет оливками да инжиром господина Мимоходенко подобно змию, соблазнявшему в эдеме легковерную жену Адама - Еву плодами древа познания добра и зла. Теперь понятно, почему отрок Димитрий отлучился от церкви архангела Михаила. Ах, патер Анастаса, патер Анастаса! А я-то считал вас своим лучшим другом и во всем доверял вам! Вот и верь после этого соленым грекам, хоть бы и в монашеском облачении!
Монах поднялся со стула и замахал широкими рукавами рясы, как черными крыльями.
- Не усо вам, не усо вам, патер Евстафий! Вы сами, патер Евстафий, меня обманули. Вы говорили, патер Евстафий, что мальчика будем делить пополам: половина царю Константину, половина архангелу Михаилу. А вы взяли архангелу Михаилу усо мальчик, усо!.. Нехоросо так, патер Евстафий, нехоросо!.. Асхима, асхима!.. *
- А долги не платить по четыре месяца - это "хоросо", патер Анастасэ? - сощурясь, прошептал наш батюшка.
- Какие долги, патер Евстафий, какие?.. - тоже перешел на шепот черный.
- Забыли? А чье каре наскочило на мой покер?
- Патер Евстафий, так это был чистый блеф! Никакой покер у вас не был! Вы даже не показали карты, вы сунули карты под карты!..
- Что-о?.. Карты под карты?!. Так я кто же, по-вашему, шулер?
- Сига **. - Черный показал глазами на моего отна и уже громко сказал: - Я, патер Евстафий, очень вас уважаю. Просу вас ко мне в келию. Мы усо, усо - как это по-русскому? - миром уладим... Кириэ Мимоходенко, - повернулся он к отцу, вы согласны посылать вас паликари... вас мальчик в нас монастырь?
- Видите ли, отец Анастасэ, - развел отец руками, - я, может, и согласился бы - как-никак, мальчику не вредно поправиться на хороших харчах, - но надобно и его согласием заручиться...
