Вечера барона Мюнхгаузена - Распэ Э (читать полную версию книги TXT) 📗
Султан не на шутку взволновался.
- Вы говорите чепуху, Мюнхгаузен!
- Я говорю правду, ваше величество. Ставлю в залог свою голову, что через час здесь будет бутылка вина, перед которым это вино покажется отвратительной кислятиной.
- Хорошо же! - воскликнул падишах. - Так шутить со мной не может позволить себе даже лучший мой друг. Или вам придется проститься с вашей головой, Мюнхгаузен, или вы сможете получить из моей кладовой столько золота и драгоценных камней, сколько будет в состоянии унести с собой самый сильный по вашему выбору человек.
Я молча поклонился, попросил бумаги и чернил и написал несколько почтительных слов Марии-Терезии, дочери покойного императора, чрезвычайно благоволившего ко мне. Пари заключено было ровно в четыре часа дня. Спустя пять минут мой скороход, отстегнув на этот раз свои гири, шагал уже по направлению к Вене с моей запиской. Мы же с султаном сели допивать начатую уже бутылку его вина - в ожидании моего, лучшего.
Прошло 15 минут, потом 30, наконец 40, а моего скорохода все еще не было. В пять без четверти я начал тревожиться. Мне показалось даже, что султан стал поглядывать уже на звонок, чтобы вызвать палача. Я вышел в сад и заметил, что какие-то подозрительные люди следуют за мною по пятам.
Один из моих слуг узнал об этом, тотчас же взобрался на высокую лестницу и воскликнул:
- Я вижу его! Он лежит под деревом у Белграда, а возле него бутылка. Но я его разбужу!
С этими словами он выстрелил из своего ружья в дерево, под которым спал скороход, и тот, вскочив под дождем падающих на него листьев и сучьев, схватил бутылку и пустился продолжать свой путь. Оставалось ровно полминуты до пяти часов, когда скороход предстал с бутылкой пред султаном. Мне же он передал собственноручное милостивое письмо от Марии-Терезии.
Отведав вина, падишах обнял меня и сказал:
- Мюнхгаузен, я не скуп, но этого вина я с вами не разделю. Я оставляю его для себя, а вам предоставлю воспользоваться тем, что я проиграл.
И, позвав казначея, султан приказал выдать мне из своей сокровищницы столько драгоценностей и золота, сколько сумеет унести тот, кого я выберу для этой цели. Надо ли распространяться о том, что я выбрал своего слугу-силача. Мой богатырь, нисколько не раздумывая, сгреб все сокровища и деньги, какие он застал в султанской кладовой, и увязал их в один громадный узел, который и взвалил себе на плечи. Остальные слуги уже заранее снарядили для меня корабль, к которому и направился силач со своим узлом. А перепуганный казначей побежал к султану с докладом о том, что казна его величества осталась совершенно пуста.
Мы почти достигли уже Средиземного моря, когда вдали показались преследующие нас многочисленные суда турецкого флота. По-видимому, его величество не выдержало и решило вернуть себе так неожиданно исчезнувшие, хотя и на вполне законном основании, сокровища своей казны. Но не тут-то было. На помощь нам пришел еще доныне не использованный мой слуга, мастер по части ветров. Он встал на корме, одну ноздрю направил в сторону турок, а другую - к главному парусу нашего корабля. Таким образом, в одно и то же время он выпустил бурю навстречу нашим преследователям и дал попутный ветер нашему судну, благодаря чему враги рассеялись в разные стороны с изломанными мачтами и растерзанными парусами. Мы же благополучно прибыли в Италию, где могли по заслугам отдохнуть после волнений и трудов.
Вот что значит уметь выбирать людей и вот что значит не теряться перед лицом любой опасности и доводить до конца начатое дело, если на твоей стороне справедливость и ничем не запятнанная честь. Рассказ о токайском вине, дорогие мои товарищи по охоте, не мог не вызвать у вас желания отведать и нынешнее мое токайское. Разрешите мне налить вам его и чокнуться с вами перед тем, как мы после этого прекрасного вечера разойдемся на отдых и на ночлег.
ВЕЧЕР СЕДЬМОЙ
Вопрос о моем происхождении, о моих предках, естественно, интересовал уже многих, друзья мои, и я считаю вполне возможным, что он интересует и некоторых из вас. С удовольствием поделюсь с вами теми данными по этому вопросу, которыми владею я сам, тем более что в дальнейшем мне придется коснуться некоторых обстоятельств, имеющих отношение к моему роду или, вернее, к преимуществам, связанным с ним.
Происхожу я непосредственно от известной вам по библейской истории связи жены Урии с царем Давидом. Его величество осчастливил жену Урии потомством из нескольких сыновей, после чего между ними произошла крупная ссора, и они расстались. Насколько я знаю, спор между ними возник по поводу того, где был сооружен Ноев ковчег, и так как ни к какому соглашению они не пришли, то разрыв был неминуем. И вот в ночь после разрыва жена Урии решила похитить у своего царственного друга сокровище, которым он пуще всего дорожил: это была праща, при помощи которой Давид убил Голиафа.
Едва жена Урии скрылась вместе с похищенной пращой, как пропажа была обнаружена, и царь послал вслед за беглянкой нескольких своих стражей. Обладая драгоценной пращой, жена Урии убила первого же из стражей, который осмелился преследовать ее, тем же способом, как сделал это Давид с Голиафом. Остальные стражи в ужасе повернули обратно.
Убегая, жена Урии не желала расстаться с младшим и любимейшим из своих сыновей и взяла его с собой. Ему она и завещала впоследствии пращу царя Давида. От этого сына и происхожу я. Чудесная праща, переходя последовательно от отца к сыну, попала, наконец, ко мне и оказала мне, как увидите, некоторые неоценимые услуги. Между прочим, прапрапрадед благодаря этой же праще в свое время сначала подверг большой опасности, а потом спас знаменитого английского поэта, которого звали, если не ошибаюсь, Шекспиром.
Было это так. В Англии царствовала тогда королева Елизавета. Постепенно она так обленилась, что не только одеваться или раздеваться, но даже принимать пищу и выполнять другие неудобосказуемые отправления показалось ей обязанностью слишком тяжелой.
Мой предок гостил в это время в Англии, где весьма подружился с этим самым Шекспиром, любившим поохотиться за дичью и, за неимением своих угодий, проделывавшим это в чужих. По дружбе он брал у моего прапрапрадедушки пращу и пользовался чудесными свойствами ее для своего браконьерства, в результате чего и попал, разумеется, в тюрьму.
