Рассказы для детей - Воронкова Любовь Федоровна (читать книги без регистрации .TXT) 📗
— Ну что, идёте на канал или не идёте? — сказал Алибек.
Алимджан не знал, что делать. Ему очень хотелось пойти на канал, там воды много, вода чистая. Но канал далеко, и мама не велит туда ходить, говорит, там нельзя купаться, там водовороты есть... Но вот ребята пойдут, а ему нельзя. Опять этот Нельзя!
— Я не иду, — сказал Алимджан. — Я маме обещал не ходить.
А Юсуф не знал, что делать. И на канал хочется. И боязно: далеко идти.
— Если пустят... — промямлил он.
— Пустят, не пустят... — сердито сказал Алибек. — А я вот и спрашиваться ни у кого не буду. Пойду, и всё.
И он зашагал по дороге в своих рваных штанах. Юсуф метнулся за ним. И тут же вернулся к Алимджану. Но представил себе светлую прохладную воду широкого канала и бросился догонять Алибека.
Алимджан стоял со своим веником и смотрел им вслед. Ему было очень грустно, даже слёзы выступили. Он вернулся во двор и забросил веник в угол. И пошёл есть рисовую кашу, которую мама сварила рано утром. Вкусная была каша, с урюком и с изюмом.
БЕЛОЕ ЗОЛОТО
Сидеть дома одному, конечно, неинтересно. Алимджан запер калитку на щеколду и пошёл в Дом пионеров. Он ещё не пионер, но там и маленьких пускают.
В Доме пионеров старших ребят не было, они все ушли собирать хлопок. А младшие школьники были на занятиях. Только маленькие ребятишки, такие, как Алимджан, работали в саду. Они вместе с учительницей сгребали граблями жёлтые листья, убирали сад.
Алимджан тоже взял грабли. Сухие листья шуршали под граблями, весь сад шуршал. И так это интересно было, будто свёртывалось жёлтое одеяло, а под ним оказывалось другое, зелёное. Там после скошенной начала расти новая трава.
Потом ребята кормили птиц в живом уголке. Алимджан кормил кекликов. Он их очень любил. Кеклики клевали корм и поглядывали на Алимджана. А когда наелись досыта, то стали петь. Такие милые птицы!
— А теперь, дети, бегите домой обедать, — сказала учительница, — уже пора!
Алимджан и не заметил, как время прошло. Он побежал домой. И как вошёл во двор, так услышал, что за глиняной стеной у соседей кто-то громко плачет.
— Ой, бедный мой, ой, жеребёночек ты мой!
«Это Алибекова бабушка плачет, — догадался Алимджан. — А почему?»
Как только Алимджан вошёл во двор, Лали закричала:
— Вот он! Тоже где-то бегал!
— Ты где был? — строго спросил отец.
— В Доме пионеров был, — ответил Алимджан. — Мне мама не велела далеко ходить. А ведь Дом пионеров близко.
— Ты меня послушался, Алимджан, и хорошо, — ласково сказала мама. — А вот Алибек всё-таки побежал на канал.
— А почему его бабушка плачет?
— Потому что Алибеку от отца досталось. А бабушке его жалко, вот и плачет. Ох, от этого Алибека родным одно горе!
Алимджан задумался. Он вспомнил, как обидно ему было утром: товарищи на канал пошли, а он как телёнок, на верёвке привязанный. Думал — пойду завтра. Но теперь, пожалуй, и завтра не пойдёт. Хорошо, что ли, если от тебя родным — одно горе?
Алимджан вздохнул и направился к столу. Но Лали сразу подстерегла:
— А руки?
Алимджан потёр ладони о штаны и показал руки маме.
— Смотри, совсем чистые!
— Нет, сынок, — сказала мама, — всё равно мыть надо. Обязательно, как садишься есть, руки мыть надо.
Алимджан пошёл к крану. А кран стоял среди двора. Алимджан вымыл руки, потом зажал струю, вода поднялась вверх и рассыпалась кругом радугой. И всем досталось дождика: и отцу, и маме, и Лали. Все сразу закричали:
— Эй! Что делаешь? Ни шагу без баловства!
После обеда Алимджан сказал маме:
— Мама, а вы опять в поле уйдёте?
— Опять уйду, сынок.
— А не ходите сегодня. Каждый день всё хлопок да хлопок.
— Не пошла бы, да надо.
— «Надо, надо»! Слово-то какое-то надоедное!
Мама засмеялась.
— Нет, слово очень хорошее. Оно большие дела делает. Без этого слова, пожалуй, и вся жизнь остановилась бы.
Алимджан вышел на улицу, где отец наливал воды в радиатор своей машины.
— Папа, ну хоть раз возьмите меня с собой на машине!
— Эх, Алимджан, — сказал отец, — ты же ещё маленький, а поездки у меня дальние. Устанешь, беда мне будет с тобою!
Тут Алимджан не выдержал — заревел. Да так громко, что Лали выскочила на улицу.
— Ревёт, как ишак, — сказала она, — людей пугает!
Маме стало жалко Алимджана.
— Ладно, сынок, пойдём с нами хлопок собирать, глядишь, килограмма два наберёшь.
— Десять наберу! — крикнул Алимджан. — Давай фартук!
Но фартуки, в которые собирают хлопок, очень большие. Поэтому мама вместо фартука подвязала ему свой старый зелёный платок.
— Вот сюда, в платок, и будешь класть хлопок!
Только вышли за калитку — появился Юсуф.
— Алимджан, ты куда?
— Хлопок собирать, — ответил Алимджан.
И даже не взглянул на Юсуфа — так он важничал.
— И я с тобой, Алимджан!
— Иди, иди, Юсуф, — сказала мама, — хлопка всем хватит.
Хлопковая плантация раскинулась по всей долине. Коричневые кустики стояли тесно друг к другу. И на всех кустиках, будто искорки, белели комочки хлопка. Среди хлопковых кустиков, как цветы, цвели яркие платья, красные, оранжевые, жёлтые — собирать хлопок пришли всем колхозом. Мама тоже была нарядная: в розовом платье и в зелёной безрукавке. А у Лали платье было малиновое и лиловая тюбетейка.
Алимджан и Юсуф клали хлопок в платок. Но дело у них плохо двигалось. Хлопковые коробочки на кустиках маленькие, а в коробочке комочек белого хлопка ещё меньше. Да и не скоро эти белые комочки соберёшь с куста, ветки цепляются, мешают. У мамы руки проворные, раз-раз — и кустик стоит пустой. И Лали от неё не отстаёт. А вот Алимджан торопится, сердится, а всё догнать их не может. Руки у него очень скоро устали. Собираешь, собираешь, а в зелёном платке всё никакой тяжести. И одного килограмма не соберёшь никак, а он хотел десять!
Юсуф на восьмом кустике остановился. Он положил в платок последнюю горсть белого пуха и сказал:
— Домой пойду.
И пошёл с плантации.
Но Алимджан терпел. Солнце припекало голову, руки стали совсем вялыми. А тяжести в платке всё не прибавлялось. Мама посмотрела на него и сказала:
— Иди и ты, сынок. Спасибо за подмогу.
Алимджан обрадовался. Но виду не показал.
— Я ещё мало набрал. Я ещё могу.
— Ничего, на твою долю хватит. Вот будем сдавать хлопок стране, ты скажешь: «Моё белое золото тоже здесь есть!» А теперь иди.
Ну что ж, после такого разговора можно и уйти. И ноги Алимджана сами собой помчали его с плантации.
День в кишлаке катится, как камушек с горы. Не увидишь, как и прокатится. Вот уж и солнце село. И люди с плантации идут. И ночь подступила.
Когда легли спать, взошла большая жёлтая луна. Алимджан, прижавшись к маминой руке, смотрел на луну.
— Мама, — спросил он, — а как это люди могли туда залететь — на луну? И как это по луне тележка каталась? Ведь луна-то маленькая, с арбуз.
— Луна не маленькая, она большая, — ответила мама сквозь сон, — а про тележку спроси у отца, он лучше знает.
Луна тихо шла по небу, пробиралась среди крупных осенних звёзд. Осветила горы, осветила и деревья, которые стоят там, далеко-далеко, на самом гребне...
«Сад... — думал Алимджан. — Какой же там сад? На высокой горе. Всякие яблони там растут... Груши... айва...»
Заснул и сразу очутился в этом поднебесном саду. Ну и сад! Груши по ведру, сами падают на землю. Берегись, если такая груша упадёт на голову! И виноград — розовый, жёлтый, чёрный... Гроздья висят до самой земли...
«Эй, Нельзя, где ты?» — крикнул Алимджан.
Никто не отозвался. Значит, можно взять винограду. Только ведь за это надо работать в саду?
«Эй, Надо!» — крикнул Алимджан.
И опять никто не отозвался. Алимджан обрадовался — значит, их тут нет.
«Ага! — сказал он. — В гору-то им не подняться!»
Такой весёлый сон снился Алимджану.
