В глубине Великого Кристалла-2 - Крапивин Владислав Петрович (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
- Ну чего ты сочиняешь, что нету?! Сама говорила вчера, что пенсию получила, а теперь - нету!
Кира Сергеевна отвечала что-то негромко и наставительно. Фаддейка плаксиво взвизгнул:
- И ничего не дурь! Не понимаешь, а говоришь! Раз я говорю, значит, мне ее надо!
Кира Сергеевна опять сказала что-то ровно и непреклонно. Фаддейка, перебивая себя всхлипами, заголосил:
- Ну какая еще рубашка! У меня их куча, я их все равно не ношу-у... Ну чего ты вы-ду-мы-ваешь!..
Юле стало неловко за Фаддейку и жаль его, и встревожилась она. И подумала, что лучше бы не соваться в чужие семейные дела. Но не выдержала, шагнула в кухню. Увидела мельком зареванное веснушчатое лицо и стесненно сказала:
- Здрасьте, Кира Сергеевна... Фаддей, ты это что?
Он дернулся, отвернулся к окну и, растопырив острые локти, начал мазать ладонями по щекам.
Кира Сергеевна, не повышая голоса, объяснила:
- Новая блажь засела в голове. Увидел вчера в "Детском мире" губную гармошку, гэдээровскую. И вот: "Тетя Кира, купи!" А зачем?
Фаддейка дернул спиной:
- "Зачем, зачем"! Сама, что ли, не знаешь, для чего гармошки делаются?
- Ты погруби мне еще...
Фаддейка опять шумно всхлипнул. Юля посмотрела на его спину с невольным сочувствием. Кира Сергеевна это сочувствие тут же заметила.
- Юленька, да вы не подумайте, что мне жаль, если для дела. Но он же подует в нее полчаса и забросит или отдаст кому-нибудь... У него же ни капли музыкальных данных.
- Ох уж, "ни капли"! - вредным голосом сказал Фаддейка и длинно засопел.
- Ни единой капельки, - решительно повторила Кира Сергеевна. - Юля, вы не слышали еще, как он песни поет? В соседних дворах куры дохнут!
- Тебе чужие куры дороже, чем родной племянник! - с отчаянием произнес Фаддейка и тихонько завыл. Видимо, его самого потрясла такая мысль.
Но Кира Сергеевна не дрогнула.
- Не куры и не племянник, а семь рублей. Они на дороге не валяются.
- Ну чего ты, "семь рублей" да "семь рублей"! Мама приедет и отдаст!
- Мне отдаст, а тебе задаст. Чтобы не выдумывал. Она сама от твоих песен мигренью страдала.
- Это потому, что у меня голоса нет. А играть я научусь...
- При чем тут голос, у тебя слуха нет!.. Юля, ну как ему объяснить?
- Ох, не знаю, - жалобно сказала Юля. - Фаддейка...
Он обернулся, зыркнул на нее мокрыми глазами и выскочил из кухни.
- Ничего. Развеет дурь и придет, - пообещала Кира Сергеевна. Без особой, впрочем, уверенности.
Позавтракали в неловком молчании. Юля чувствовала себя невольной изменницей перед Фаддейкой, хотя вроде бы причины не было. Наконец она с облегчением ушла из-за стола и отыскала Фаддейку во дворе за поленницей. Он сидел на бревнышке, все еще тихонько всхлипывал и сердито отдирал от колена корочки старых ссадин. Юлины шаги он услышал, но не обернулся, только настороженно шевельнул оттопыренным ухом.
Юля сказала его кудлатому затылку:
- Чего уж так расстраиваться... Ну хочешь, подарю я тебе эту гармошку?
Фаддейка подскочил, повернул злое измазанное лицо:
- Еще что! Не вмешивайся в это дело!
Он опять сел спиной. Юля постояла рядом и сказала:
- Ну и пожалуйста...
В библиотеку Юля пришла с нехорошим осадком на душе и работала вяло. Перед обедом дала себе слово не ходить сегодня на почту, а в перерыв, конечно, пошла. Привычно упала духом, узнав, что письма нет, лениво пообедала в "Радуге" и снова села разбирать бесконечный каталог.
В четыре часа с улицы донеслись протяжные звуки, будто на разные голоса сигналил десяток автомобилей. Нина Федосьевна, которая больше всего ценила тишину и порядок, судорожно дернулась к окну. Потом взялась за виски и скорбно сообщила, что "на нас движется Фаддей Сеткин с духовым инструментом".
Фаддейка возник на пороге, и гармошка в его пальцах сияла хромированными боками. Сам он тоже сдержанно сиял, только в глубине глаз угадывалось смущение.
- Выпросил все-таки, - укоризненно сказала Юля.
- Ага. - Фаддейка улыбнулся еще лучезарнее. - Только при одном твердом условии: во дворе и дома не играть. Тетя Кира сказала: "Иди на берег и там репетируй сколько хочешь". - Он задумчиво потянул гармошку к губам.
- Я вполне разделяю точку зрения тети Киры, - поспешно сообщила Нина Федосьевна. - Юленька, вы сегодня провернули такую гору всего! Забирайте музыканта и идите отдыхать.
- И это будет отдых? - Юля выразительно посмотрела на Фаддейку.
Он аккуратно вытер гармошку подолом майки и сунул ее за ремешок. Дурашливо вытянул руки по швам.
- Пошли, Святослав Рихтер, - сказала Юля. - До свидания, Нина Федосьевна. Я уведу его подальше...
Они зашагали по берегу к лестнице, и Фаддейка ворчливо проговорил:
- Между прочим, Рихтер играет на рояле, а не на гармошке.
- Между прочим, я это знаю... Ну, научился чему-нибудь?
Фаддейка уклончиво сказал:
- Не всё сразу. Думаешь, это легко?
- По-моему, это ты думал, что легко, - поддела Юля.
- Не... Просто мне очень надо.
- А по-моему, это дурь...
- Не знаешь, так не говори, - огрызнулся он.
Юля примирительно сказала:
- Ну ладно, тебе виднее... Только знаешь что?
- Что? - буркнул он.
- Не обидишься, если скажу?
- Откуда я знаю заранее? Говори уж...
- Все-таки это было ужасно, - со вздохом призналась Юля. - Сегодня утром, когда ты ревел. Даже стыдно смотреть...
- Не смотрела бы, - огрызнулся Фаддейка. Но, кажется, без обиды, а так, для порядка.
И Юля попросила:
- Пожалуйста, не делай так больше, ладно? А то ты на себя становишься не похожий. Будто не Фаддейка, а... не знаю кто.
Он ответил очень неожиданным тоном. На ходу взял Юлю за руку, заглянул в лицо, сказал печально:
- А если нет никакого выхода... Если очень надо, а ничем больше не добьешься, только слезами?
Юля хотела ответить насмешливо, но смутилась. Потемневшие были у Фаддейки глаза, без искорки.
- Неужели уж так тебе "очень надо" было эту гармошку? - неловко сказала она.
- Ты же не знаешь... Мне ведь не просто играть на ней надо, а одну песню выучить. Чтобы запомнить.
- Что за песня?
Он глубоко вздохнул, и при этом вздохе гармошка вывалилась из-за пояска. Фаддейка опять сердито вытер ее о майку.
