Сказки и легенды - Дорошевич Влас Михайлович (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
- Жалость к мучителям? Что ж оставишь ты на долю жертв?
- Жалость к палачам. Разве зрячий не жалеет слепого? Жалость вызывает твой отец. Покорность рабов и лесть приближенных сделали его таким, каким он был. Не он виноват в том, что считал себя выше всех людей. Его обманывали, и он поверил.
- А Рама?
- Какими силами одарила природа его бурную душу! Если бы он направил их на единое истинное познание, познание божества, он разверз бы для себя небо. Жалости достоин такой благодатный дождь, пролившийся над каменной пустыней. Отчего никто не указал ему единого правильного пути? Жалости, жалости достойно.
- Прекрасно, господин! Оправдай еще и жену его, Миначчи.
- Бедная женщина, для которой вселенная кончается за пределами ее постели. Такою сделали ее женщины, которые ее воспитывали.
- И раджапутов!
- Бедные люди, привыкшие видеть небо в улыбке раджи и вечную гибель в гневной складке его бровей.
- Оправдывай! Оправдывай и пастухов, надругавшихся не только над моим телом, но и над моей душой, - потому что то, что они делали, они называли любовью.
- Бедные, невежественные люди. Они виновны в своей грубости, как те камни, на которых они спят.
- Оправдай еще и предательство!
- О, голод, делающий кусок хлеба дороже всего на свете. О, нищета, делающая бога из серебряной или золотой монеты.
- Оправдывай кшатриа, которые надо мной издевались.
- Несчастные! Брама создал их людьми, а они сделались собаками, для которых преданность господину и послушание выше всего.
- Довольно же кощунств над страдающим человеком! От него еще требовать жалости! Скажи мне одно. Из слов твоих выходит, что все эти люди, которых я видела, раджи и простые судра, старики и дети, победители и несчастные, богачи и бедняки, - не виновны, потому что и не могли быть иными, чем они есть?
- Да. И потому они заслуживают сожаления.
- Благодарю тебя. Люди не могут быть иными, чем они есть. С меня довольно. Я знаю цену этому племени.
- Цена ему - жалость.
- Если бы евнух писал нашу священную поэму "Камасудра", "Искусство любить", - хороши были бы его советы! Вы, мудрые старцы, учите людей, как умирать, - и называете это ученьем: как жить. Вы говорите, что мудрость рождается с возрастом. Неправда. С возрастом умирает ваше тело. И ваша мудрость - мудрость погасших желаний, вялых сердец и дряблого тела. Есть две мудрости. Мудрость молодости и мудрость старости. Люди разделяются на эти два племени. Пусть правила для молодости создает молодость. И старость советует старости, как лучше пройти остаток жизни. Сытые пишут законы для голодных, и старики - для молодых. Это ли не безумие? И это безумие вы называете мудростью. Вы советуете другим не есть твердой пищи, когда у вас больше нет зубов. И когда к вам приходит несчастный, вы плачете об его притеснителях, а ему советуете жалость. Когда тигр бросается на человека, вы говорите: "Бедный тигр!" - а человеку советуете не сопротивляться: "Тигру так хочется есть". Это вы называете жалостью. И это люди называют мудростью!
Но, взглянув в глаза йоги, она увидела, что он не слушает ее. Снова словно бездонная вода были его устремленные в одну точку глаза.
А душа была далеко, сливаясь с Брамой. Он не думал, а знал.
В это время звон, удары небольшого колокола, призывавшие бога бросить взгляд на свой храм, коснулись слуха Серасвати.
Изумленная, она поднялась с колен.
Разве здесь еще молятся? Чего же, после всего, что было, здесь ждут от богов? Или за что их благодарят? Каких преступлений хотят сделать участником и какого бога? Какой жертвой хотят его подкупить, и какое дурное желание называют молитвой? Она с любопытством пошла на звук колокола. Колокол привел ее к той пещере, в которой она скрывалась с женщинами с ту страшную ночь.
У входа в пещеру стоял жрец с намазанными кровью губами, с проведенными кровью по щекам полосами, со страшным и отвратительным знаком, сделанным кровью на лбу.
- Что за божество спряталось в этой пещере? - спросила Серасвати. - И какое добро творит оно из этой щели?
Жрец с удивлением оглядел Серасвати.
- Ты спишь и бредишь? - спросил он. - Добро? Ты говоришь на непонятном нам языке и о вещах, которых я не видел. Здесь храм великой и страшной богини Кали, - и я ее жрец.
- Могу я войти?
- Войди, если не боишься.
- Я не боюсь! Увы! - мне нечего больше бояться. Все, что я могу еще потерять, это - жизнь. И ничего я не лишилась бы с такой охотой! ответила Серасвати и, войдя вслед за жрецом в пещеру, задрожала.
В сумраке со стены пещеры на нее глядело огромное страшное лицо с намазанными кровью губами и глазами.
- Кто это? - в ужасе спросила Серасвати.
- Богиня Кали! - ответил жрец. И рассказал:
- Когда войска несчастного смертного, который называет себя раджей Рамой и считает могущественным, покинули Бенарес и устремились в Джейпур, я, жрец великого храма богини Кали в Бенаресе, последовал за ними, чтоб видеть зло и еще раз убедиться, что люди созданы для того, чтоб делать зло и погибать от зла. Я видел здесь всю ночь великое торжество богини Кали, а на следующий день здесь, в этой пещере, кшатриа нашли толпу уцелевших женщин, дрожавших и сбившихся в кучу, как стадо овец во время бури. Они надругались над ними и убили женщин.
- Так погибли те, кто меня выгнал из этой пещеры! - спокойно сказала Серасвати.
- И я пришел сюда, чтобы взглянуть на свершенное зло. И здесь, на стене пещеры, я увидел изображение лица богини Кали, и понял все. Она жила здесь давно, великая и страшная богиня. Она таилась здесь, как таится тигр, спрятавшись в кустах и выжидая добычи. Только я, видевший зло всюду, где оно есть, видящий зло в любви, потому что от любви родятся те, кто будет делать зло, и те, над кем будут делать зло, только я, всюду видящий лик богини Кали, увидел лик ее среди камней пещеры. А там, а те его не видали. Они пировали, считали себя могущественными и чувствовали счастливыми, а здесь притаилась и ждала богиня Кали, - как на пиру среди цветов таится маленькая змейка и ужалит протянутую руку смеющегося человека, который считает себя счастливым.
- В то время, когда я, бродя по садам, ждала появления бога Вишну, здесь, в двух шагах от меня, таилась богиня Кали! - в ужасе прошептала Серасвати.
- Так таится она, так разлита во всем мире, единая, непобедимая владычица мира. Обвал утеса, который давит проходящего путника, поспешающего к своей жене, смерть ребенка на руках у матери, град, побивший в один миг все посевы, буря, налетающая в один миг и топящая корабль, разлив реки, уничтожающий целые деревни, - все это богиня Кали. Она наполняет ядом зубы кобры и яростью сердце тигра. От ее бешеной слюны, падающей на землю, вырастают ядовитые цветы. Когда боги говорят: "Да будет!" - она отвечает: "Да исчезнет". И мчится в радостной и страшной пляске, от которой дрожат небеса и земля. Уста ее пересыхают от пляски, и она требует, чтобы освежали кровью ее уста. Хочешь, я звоном призову ее сюда? Но ты дрожишь?
- Я дрожу, но дрожу, как дрожит любовница, среди ночи ждущая к себе любовника. Звони и призывай, я помогу твоим призывам.
И, упав на колени пред ликом богини Кали и смело, прямо глядя в ее полные крови глаза, под звон жреца, Серасвати начала свою молитву:
- Единая, непобедимая! Истинная мать всего, что существует! Тебя зову! Детскою радостью, лишенною смысла, кажется мне вечная радость богов. И только твоя пляска - истинная, радостная пляска победительницы. Что такое добро? Только тень твоя. Когда отвернешь ты лицо свое и мчишься, сея зло, вперед и вперед, там, откуда ты отвернулась, легкою тенью скользит добро. Но повернулась ты, и исчезла твоя тень. Я познала тебя и твои истины. Когда розги свистали надо мной, и вся площадь была полна моим позором, - это была ты. В поцелуях пастухов была ты. И еще тогда, когда тот, кто был мне милее всего мира, обнимал мой стан, у меня в сердце, полном счастья, просыпался непонятный страх. Я чувствовала твою близость, я предчувствовала тебя. Я верую в тебя, в твое могущество, в его несокрушимость. Одну тебя признаю владычицей мира. Я верую в тебя, потому что знаю свет. Я видела человека ребенком и стариком, женщиной, воином, раджей, богачом, нищим, таким, каким его создала природа, таким, каким его сделало общество людей, счастливым, несчастным, молящимся и повинующимся законам, в порыве страсти, гнева, ненависти, и проповедующим мудрость. И проклинаю его! Проклинаю его, когда он обнимает женщину, - за одно мгновение наслаждения, о которой потом он же будет думать с отвращением, он обрекает на жизнь, на неизвестность, на страдания, на смерть еще не существующих, которых он будет называть своими детьми. Проклинаю ребенка, из которого вырастает злодей и жертва; которого будут мучить и который будет мучить других. Проклинаю их семьи, законы и веру в богов. Все ложь. Все узаконенное преступление. Проклинаю богатство и бедность, счастье и горе, делающие их одинаково бесчувственными. Власть, которой они совершают преступления, и повиновение, которое позволяет преступлениям совершаться. Рожденье и смерть их да будут прокляты. Проклинаю их мудрость, советующую тиграм питаться цветами. Проклинаю и смеюсь над нею. Твоим смехом смеюся, богиня! Зло есть истина, и страданья проповедь его. И тот, кто заставляет страдать, проповедует истину. Я знаю истину. Истина - это ты, зло, богиня зла, единая непобедимая владычица всего, что существует. Тебя зову и истинным знанием заклинаю тебя: явись! Явись!
