Товарищи - Пистоленко Владимир Иванович (список книг .TXT) 📗
Услышав о демонстрации, Надя вдруг преобразилась. Она чуть полузакрыла глаза и, приложив левую руку к груди, восторженно произнесла:
— Эх, Оля, какая была демонстрация! — И, молниеносно изменив позу, она заговорила горячо и взволнованно: — А наше училище прошло лучше всех! Когда шли мимо трибуны у Дома советов, нам закричали: «Третьему ремесленному училищу первомайский привет!» Понимаешь, Оля? Ни одному училищу не кричали, только нам!
Усадив девочек, Оля попросила рассказать, что в училище нового. И новости посыпались одна за другой.
— О Бакланове ты ничего не знаешь? — спросила Надя.
— Нет. А что?
— У него кошмарный успех, небывалый успех! Вообще Бакланов — герой концерта… Говорят, у него такой талант, что он со временем самому Козловскому не уступит. Я завидую. Не хочу, а завидую. Даю слово.
— Надя, я ничего не понимаю! — взмолилась Оля.
— Подожди, Надя, я все по порядку, а то ты своими восторгами сбить с толку можешь, — вмешалась Наташа. — Ты знаешь, Оля, что Бакланов начал ходить в музыкальное училище? Ну вот. Там с ним занимались хорошие учителя. В общем, вчера в драмтеатре был праздничный концерт самодеятельности. Выступал и Бакланов. Он так, говорят, спел, что стены дрожали от аплодисментов. Понимаешь, Оля?! Наших ребят там никого не было, а директор и Батурин рассказывают, что Егора несколько раз вызывали на сцену и никому так не хлопали, как ему.
— Вот какой у него успех! — не выдержала Надя. — Ему обязательно нужно в артисты. Ты понимаешь, Оля, а я даже не подозревала, что у него талант.
Порадовавшись успехам Бакланова, Оля спросила, не знают ли девушки, как дела в ее подгруппе.
— А я знала, что ты об этом спросишь, — улыбнулась Наташа, — и нарочно обо всем расспросила. Ваша подгруппа так и осталась на первом месте. А Мазай догнал Жутаева, и оба теперь на первом месте. Первое и второе поделили…
— А по теории, — вмешалась Надя, — говорят, что
Сережка стал отвечать — просто блеск. Не хуже Жутаева. Да-да! Все в один голос говорят. Вот какие дела.
— Надя, давай все по порядку. На третьем месте в цеху…
— Подожди, Наташа! — прервала ее Надя. — Угадай, Ольга, кто на третьем месте в вашей группе? Только повнимательнее подумай! Ни за что не угадаешь!
— Сережа?
— Нет!
— Коля?
— Нет, не Коля.
— Неужели Бакланов?
— Нет, нет и нет! — нараспев проговорила Надя. Она поднялась с табурета, встала в артистическую позу и произнесла торжественно, как это могла сделать только одна она: — Ольга Ивановна Писаренко!
— Правильно, Оля: на третьем месте ты, — подтвердила Наташа. — Да-да, ты!
Оля взглянула на подруг. Не сговорились ли они ее разыграть?
— Вы шутите, девочки…
— Правда! Честное слово, правда! — попыталась убедить ее Надя. — Да ты не сомневайся!
— Но я… я же не работала. Это вы напутали…
— Нет, нет, не напутали! — запротестовала Надя. — Мы тебе расскажем, в чем дело. Все подробно расскажем. — Она наклонилась к Оле и с таинственным видом зашептала: — Мальчишки договорились с мастером. Вечером приходили в цех и работали за тебя. И место за тобой удержали, и, что ты должна была для фронта выдать, все сделали. Понятно? Ведь ты за Мазаем шла? И сейчас так.
Оля слушала Надю, и ей казалось, что глаза застилает туман.
— Девочки, неужто это правда? А? — шепотом спросила Оля. Нижняя губа чуть дрогнула.
— Тебя, как видишь, кавалеры не забыли, выручили, — снова приняв театральную позу, сказала Надя.
Но Наташа ее резко оборвала:
— Глупо, Надя! Кавалеры! Да разве это кавалеры? Так только родные могут сделать. Лучшие друзья! Тоже сказала — «кавалеры»! Ваши мальчишки, Оля…
Но Наташа так и не досказала о мальчишках.
— Оля! — воскликнула Надя. — Ты плачешь? Из-за меня? Да? Я же не думала обидеть, шутя сказала.
И снова ее упрекнула Наташа:
— Скажешь, а потом «шутя»!
А Надя уже держала руку Оли, гладила и упрашивала:
— Не сердись, Оля! Ладно? Не будешь?
Оля не плакала. Она улыбалась, и в ее глазах светилась радость. По щекам катились слезы, но она не замечала их.
— Да я, девочки… и не плачу. И ничего я не обиделась. Это я и сама не знаю, что такое. Мне так сейчас хорошо, мне так хорошо! Я не тому радуюсь, что на третьем месте, а что у меня хорошие товарищи, что кругом живут такие хорошие люди. Ой, как хорошо жить, девочки, как хорошо жить! Ведь правда хорошо? А мальчишки наши — они такие замечательные! И Жутаев, и Мазай, и Рудаков…
— Оля! — строго прервала ее Наташа. — Ты опять палку перегнула. При чем здесь Мазай? Не все ребята одинаковы. Я всегда буду против таких, как ваш хваленый Мазай…
Раздался скрип двери, и Наташа замолчала. В комнату вошел… Мазай. Из-под белого халата виднелся расстегнутый воротник форменки и кусочек «морской души». Мазай не разобрал, что говорила Наташа, но фамилию свою услышал отчетливо.
— Кажется, у вас Мазай в зубах завяз? — недовольно проворчал он. — И что за оказия: куда ни повернись — везде девчонки. Сколько вас развелось? Сюда торопился, первым из столовой выбежал, а они тут — опередили.
— Ты в столовую торопился, а мы к Оле, — сказала Надя.
— Значит, еще не обедали? Там такой сегодня обед! Одним словом, праздничный. Идите, а то опоздаете.
— Успеем, — спокойно возразила Наташа, — наш обед никуда не денется.
Сказав, что уже обедал, Мазай соврал. После демонстрации вся группа направилась в столовую, а он пошел в больницу. Васька знал, что многие ребята-формовщики собираются навестить Олю, и решил всех опередить. Он не хотел, чтобы об училищных новостях Оля узнала от кого-то другого. Мазай был уверен, что, если ей расскажут всю правду об истории с ключом, она перестанет с ним дружить и он потеряет ее, как потерял Сережку и Колю. Он сам хотел рассказать ей обо всем, но рассказать по-своему, чтобы подорвать доверие к рассказам других.
Увидев в палате Наташу и Надю, Мазай был раздосадован: не придется, «видимо, поговорить с Олей наедине. И он заговорил об обеде, чтобы ускорить уход девушек.
Во время короткого разговора Мазая с девушками Оля не сводила с Васьки восторженного взгляда.
— Вася, — позвала она, — иди сюда, ближе.
Мазай неторопливо подошел к койке и чуть толкнул плечом сидевшую на табуретке Наташу:
— Ну-ка, дай место старшему! Расселась, как в парке.
Наташа возмущенно передернула плечами, но встала, не сказав ни слова. Мазай сел, протянул Оле руку:
— Здорово, Ольга!
Оля задержала его руку в своей и полушепотом сказала:
— Спасибо тебе, Вася. И ребятам спасибо.
Мазай почувствовал неловкость и решил свести разговор к шутке:
— Чудной народ! Я ее, можно сказать, на мель посадил, а она — «спасибо»! Не за что.
Оля прищурила глаза и погрозила Мазаю пальцем:
— Не хитри, не хитри, Васька! Я все знаю, товарищ староста. Слухом земля полнится.
По лицу Мазая начал разливаться густой румянец:
— Чего знаешь? Знать совсем нечего.
Как ему хотелось сейчас, чтобы Наташа и Надя немедленно ушли! Чтобы никто не присутствовал при этом разговоре, который пока ничего хорошего для Мазая не сулил. Но беда: девушки стояли и настороженно слушали.
— А работал на мою долю кто? Кто вечерами ходил в цех?
— Брось об этом! Пустяки.
Наташа решительно шагнула к Мазаю:
— Нет, не пустяки! Ты, Оля, ничего еще не знаешь, а благодаришь его. Предложил работать за тебя вовсе не Мазай, а Жутаев. А Мазай не соглашался, возражал; говорят, хотел что-то другое придумать, да так и не придумал. Работали за тебя Жутаев, Сережка, Бакланов и еще кто-то. Мазай сначала и сам не ходил и им вредил. Вот что! Потом уже, когда перед ребятами стыдно стало, и он пошел в цех. Теперь, Оля, ты знаешь, какой он у тебя друг, твой хваленый Мазай. Не хотела говорить ради праздника…
— Придержи язык и не трещи, если не понимаешь! Ясно? — грубо оборвал ее Мазай.
— Все ясно! Пошли, Надя, в столовую.
— Пойдем. Мы, Оля, не прощаемся: быстренько пообедаем и снова к тебе. До самого вечера. Санитарка сказала, что в честь праздника можно.
