Веселые ваши друзья (Очерки) - Сивоконь Сергей Иванович (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Не забудем, что перед нами — рассказы для малышей. Воздадим должное мастерству писателя, который и в этом случае сумел создать произведение исключительно тонкое и глубокое.
Чернильное половодье
Порою и сам комический эффект в «Рассказах о Белочке и Тамарочке» таится в подтексте, на некоторой глубине.
«Один раз мама пошла на рынок за мясом. И девочки остались одни дома. Уходя, мама велела им хорошо себя вести, ничего не трогать, со спичками не играть, на подоконники не лазать, на лестницу не выходить, котенка не мучить».
На первый взгляд в этих строчках нет решительно ничего смешного. Но в подтексте тут таится мягкая ирония, принадлежащая взрослому повествователю. Ведь если мама наказывает дочкам чего-то не делать, значит, они уже это проделывали — и, вероятно, не раз… Тем более, что девочки — хитрые. Стоит маме хоть чего-то не упомянуть среди своих запретов, как они, особенно Тамарочка, тут же готовы это делать. В рассказе «Большая стирка», откуда мы взяли эти «запретительные» фразы, именно так все и происходит. Сперва Тамарочка подбивает сестренку взять с папиного стола бутылку с чернилами («Она про чернила ничего не говорила»), а затем и корыто, чтобы стирать залитую чернилами скатерть. И все на том же основании: «Она про корыто ничего не говорила».
Тамарочка вообще не очень хорошая девочка. Она сама же подбивает младшую сестренку на разные сомнительные дела, а потом всеми силами стремится уйти от ответа. Даже на котенка готова вину свалить, лишь бы самой не отвечать за свои проделки. Ведь это она затеяла историю с чернилами, которая вылилась в целое половодье домашнего значения. А чуть заслышав мамин звонок, как ни в чем не бывало говорит сестре: «— Белочка, милая, открой, пожалуйста».
Какая невиданная вежливость и даже нежность! А ведь минуту назад она яростно отталкивала сестру от корыта — оттого оно и перевернулось.
«— Да, спасибо, — говорит Белочка. — Почему это я должна?
— Ну, Белочка, ну, милая, ну ты же все-таки ближе стоишь. Я же на табуретке, а ты на полу все-таки».
Задатки характера, какой обнаруживается у Тамарочки, в будущем обещают мало хорошего. Будь перед нами героиня взрослая, она заслуживала бы резкого, сатирического осмеяния. Но Тамарочка, хоть она и старшая, сама еще так мала, что характер ее только начинает складываться. И писатель, помня об этом, смеется над ней иронически, но не зло.
Девочка с пальчик
Хотя со стороны психологической (сочувствие, уважение и даже любовь к герою — через смех) юмор Пантелеева во всех его книгах остается неизменным, «пружина», «рабочий механизм» этого юмора часто меняется. Иначе говоря, смешит нас писатель чуть не всякий раз по-иному.
После войны Пантелеев-юморист надолго ушел в тень. Лишь в 1967 году он вновь обнаружил себя, опубликовав удивительно смешную «малышовую» сказочку «Фенька». Пружина юмора здесь снова иная.
В 30-е годы, когда он писал о Белочке и Тамарочке или о маленькой Иринушке, выдумавшей небывалую букву «ты», собственных детей, у писателя не было. А теперь у него росла любимая дочурка Машенька, и не ей ли посвятил счастливый отец свою забавную «Феньку», созданную явно с целями педагогическими?..
В одной из сказок Шарля Перро действует небезызвестный мальчик с пальчик. А Фенька — это своего рода девочка с пальчик, только не сказочная, а очень реальная. А если и сказочная, то какая-то современно-сказочная. Сейчас у детей всего мира в моде сказки «полуреальные». Короче, Фенька вроде Карлсона, преспокойно живущего на крыше современного дома Да вот, сами судите: «Ножки у нее босые, платье все изодрано сама она толстенькая, пузатая, нос пуговкой, губы какие-то оттопыренные, а волосы на голове рыжие и торчат в разные стороны, как на сапожной щетке».
Вид, разумеется, странный, но все же сойдет и за вид реальной девочки. А вот когда рассказчик открывает окно и впускает ее в комнату, тут уж начинаются чудеса… Впрочем, и чудеса пока относительные: скажем, Фенька умеет в окно входить, а в дверь — не умеет; умеет сидеть под диваном, а на диване — нет. Странновато, конечно, однако сдается мне, что среди обычных, не сказочных девочек тоже встречаются подобные экземпляры…
Зато уж с едой происходят вещи действительно фантастические. Налил ей рассказчик «на блюдечко кипяченого молока, хлеба нарезал маленькими кусочками, котлету холодную раскрошил». Но она не только не ест, а довольно даже нагловато заявляет приютившему ее хозяину:
«— Нет ли у вас чего-нибудь повкуснее?
— Как повкуснее? Ах ты, — я говорю, — неблагодарная! Тебе что ж, конфет надо, что ли?
— Ах нет, — говорит, — что вы, что вы… Это тоже невкусно.
— Так чего же тебе? Мороженого?
— Нет, и мороженое невкусное.
— И мороженое невкусное? Вот тебе и на! Так чего же тебе, скажи, пожалуйста, хочется?
Она помолчала, носиком посопела к говорит:
— Нет ли у вас немного гвоздиков?
— Каких гвоздиков?
— Ну, — говорит, — обыкновенных гвоздиков. Железненьких.
У меня даже руки от страха затряслись.
Я говорю:
— Так ты что же это, значит, гвозди ешь?
— Да, — говорит, — я гвоздики очень люблю.
— Ну, а еще что ты любишь?
— А еще, — говорит, — я люблю керосин, мыло, бумагу, песок… только не сахарный. Вату люблю, зубной порошок, гуталин, спички…»
И началось…
Ночью Фенька салфетку съела, которой ее хозяин укрыл. А днем, когда он на работе был, выпила у него все чернила. Да еще и оправдывается: «—Я обещала вам не есть ничего. А не пить я не обещала. И вы, — говорит, — опять сами виноваты. Зачем вы мне таких соленых гвоздей купили? От них пить хочется».
А еще через день, когда Фенька, вместо того чтобы пол подмести, метелку съела, терпенье у хозяина лопнуло, и он поселил Феньку в чемодане, не забыв поинтересоваться:
«— Ты чемодан-то, надеюсь, не съешь?
— Нет, — говорит, — не съем. Он пыльный. Вымойте его — тогда съем».
Ну, хозяин, понятно, не стал чемодан мыть. С тех пор и живет его Фенька в чемодане.
«Теперь я и окошечко там сделал, в ее домике. Спит она на маленьком диванчике. Обедает за маленьким столиком. И даже маленький-маленький — вот такой — телевизорчик там стоит».
Представляете, каков из себя телевизорчик? Сверхмаленькие размеры его уже сами по себе смех вызывают, как смешит нас порой нелепый вид какого-то человека или предмета У теоретиков это называется комизм формы.
Гвозди есть — чернилами запивает
Но что за странная сказка? Зачем понадобилось писателю выдумывать девочку, которая гвозди ест — чернилами запивает?..
Вспомним, однако: и с обычными малышами такие вещи случаются. Чернила они пьют, гвозди в рот суют, в окно вместо двери лазают.
Да и ребята постарше бывают склонны к таким проделкам. Просто, в отличие от малышей, они уже не случайно, а нарочно стараются делать все не так, как другие. Чтоб почуднее вышло. Чтоб всех вокруг удивить.
И «что с таким народом будешь делать? — говорится в гайдаровском „Чуке и Геке“. — Поколотить их палкой? Посадить в тюрьму? Заковать в кандалы и отправить на каторгу?»
Писатель, не чуждый юмора, примет единственно верное решение — посмеяться над таким героем…
Так поступает и Пантелеев. А прием, к которому он прибегает на этот раз, носит название перевертыш. Прием этот встречается и в фольклоре, и в поэзии для детей. Вспомним народные потешки вроде: «По чисту полю корабль бежит, во синем море овин горит», вспомним знаменитую «Путаницу» Корнея Чуковского, где «рыбы по небу летают, птицы по полю гуляют», и сразу станет ясно, что это такое — перевертыш.
Грозный тон и улыбка
Но и прием перевертыша, который на сей раз избрал Пантелеев, не лишает его юмор того главного качества, о котором мы говорили: даже в этом случае его юмор можно назвать «юмором скрытой любви».
