Сказания древнего народа - Кукуллу Амалдан (серия книг .txt) 📗

Амалдан Кукуллу

Сказания древнего народа

Слова признательности и благодарности…

МИРЕ НАСИМОВОЙ – моей маме, сумевшей, несмотря на тяготы бытовой неустроенности, поддерживать тепло домашнего очага. Пройдя вместе с отцом жернова тяжелого лихолетья запретов, гонений и арестов, мама сумела сохранить веру в дело, которому отец посвятил всю свою жизнь. Искренне жаль, что отец не дожил до счастливого момента публичного издания своих трудов.

ИРИНЕ НИКУЛИНОЙ – верному соратникуи сотоварищу моего отца. Благодаря многолетнему труду, еще при жизни отца строчки его творений, записанные далеко не каллиграфическим почерком, были скрупулезно изучены и набраны на компьютере. Кто знает, если бы не Ирина Никулина, в каких архивах и на каких полках пылился бы сейчас фольклор, собранный по крупицам Амалданом Кукуллу.

НИСИМУ НИСИМОВУ – достойному представителю нашего народа, моему брату, который, несмотря на постигшее его личное горе, своим деятельным и деликатным участием инициировал издание литературного наследия Амалдана Кукуллу. Благодаря Нисиму это издание увидело свет.

МОИМ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ КОЛЛЕГАМ И СПОДВИЖНИКАМ, чей, на первый взгляд, невидимый, но весьма осязаемый труд, чьи бесценные рекомендации, сделали возможным реализацию замысла. Искренние, идущие от самого сердца слова адресую Вам, кто не упомянут персонально, но не забыт. Вам, благодаря кому дело, которому Амалдан Кукуллу посвятил свой талант, приобрело реальные очертания и останется в истории.

ОСОБАЯ ВЕЧНАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ СЛУЖАЩИМ СИНАГОГИ И ДРУЗЬЯМ, кто поддерживал отца при жизни и проводил его в последний путь…

…от составителя и издателя Даниила Кукулиева

Предисловие

У горских евреев Кавказа, джугури, как и у всех народов, издавна существует врожденная любовь к сказке [1].

Сказка является неотъемлемой частью моего народа в его многовековой, запутанной и тревожной жизни. А сами сказители – «овсунечи», всегда пользовались народной любовью и «хурметом» – уважением, почетом. Их всегда сажали на «кунзевер» – почетное место в глубине комнаты и окружали заботой и вниманием.

В чем же дело? Почему такой почет и уважение? А в том, что сказка рождается народом на народно-бытовом говоре и живет для народа. А главное, сказка не имеет предела ни в чем: ни в нормах реальной действительности во всех ее проявлениях, ни в человеческой фантазии. Герои сказок могут творить самые необыкновенные чудеса; побывать в любых, даже не существующих мирах, на седьмом небе – «табага» или под седьмым пластом – «велгъ» – земли; вариться в аду или блаженствовать в раю; увидеть то, что нельзя узреть самым наблюдательным глазом; заставлять скакуна скакать, как бы олицетворяя этим самым в культовом образе вечно движущийся в беспредельном пространстве символ духа человека, одним словом, – сказка может изворачиваться, как заблагорассудится сказителю.

В прошлом, когда были падишахи, то у них были свои придворные поэты и писари: первые воспевали своего правителя, вторые заносили в специальную «тефтер» -книгу – все чрезвычайные события падишахского двора. Были и свои «овсуночиго» -сказители, люди с необыкновенным талантом творческого воображения, мистически-духовным восприятием мира, которые могли обрамлять свои причудливые и самые необыкновенные фантазии в словесный каркас и тем самым пленить своим рассказом даже тот объект, в адрес которого направлены ядовитые стрелы устной народной прозы.

Но можно ли назвать сказителя автором всех, рассказываемых им с одинаковым мастерством сказок? Безусловно, нет! Одни сказки, действительно, могут быть собственностью того или иного сказителя – они его «продукт»; другие – всего лишь пересказ вот уже веками, а может быть и тысячелетиями, кочующий от одного сказителя к другому. В этом случае сказитель служит как бы дорогой, по которой вместе с торговыми караванами и пешими дервишами, вместе с военными отрядами и путешественниками едут или идут пешком эти самые сказки. А голова сказителя служит, как бы караван-сараем, что стоит на этой дороге, и в ней останавливаются на «отдых» все путники, т.е. сказки. Они здесь «отдыхают», «сбрасывают усталость», часто переодеваются в новые, согласно климатическим или географическим условиям, наряды и снова трогаются в путь с языка сказителя... Они не знают ни границ во времени, ни предела в расстояниях; на их пути много караван-сараев. Сказка вечно в движении, и поэтому она неоднократно меняет свой наряд – мифическую оболочку или окраску, не признавая никаких политических воззрений, отказывается от одной религии и переходит в другую, заодно меняет имена своих питомцев – героев сказки.

Участие сказителя (рассказчика) ощущается во всех случаях. Он служит комментатором, который тут же дает свою оценку или делает ремарку всему тому, о чем повествуется в сказке. Так, например, чтобы выразить свое уважение или переживание за героя сказки, он использует эпитеты: «фагир» – «бедный», «бедмозол» -«несчастный» и т.п. А чтобы подчеркнуть достоинства и подвиги героя сказки, используются эпитеты: «красивый», «добрый», «сильный», «смелый» и т.п. Когда рассказчик повествует о поступках отрицательных типов, им используются в качестве эпитета: «змея», «собака», «свинья», «ведьма», «человеконенавистник», «злюка» и т.п., или он посылает на голову отрицательного персонажа свои проклятия: «Да чтобы его Бог наказал», «Чтобы ему в огне сгореть» и т.п.

Рассказчиком очень часто используются пословицы и поговорки, афоризмы и изречения, проклятия и пожелания. Вообще сказке присуще использование других видов фольклора, выполняя тем самым роль народной педагогики. Сказка находится в большом родстве со всеми другими видами устного народного творчества, для нее характерно заимствование огромного количества прямых и скрытых цитат, использование мотивов и сюжетов из письменной литературы, более того, зачастую логика развития сказочного сюжета подражает логике Святого Писания.

Если внимательно изучить характер и дух горско-еврейских сказок, можно заметить, что все они в какой-то степени отражают три исторических периода народа джугури, элементы его материальной, социальной и духовной жизни.

Читая сказки, где героями выступают как известные исторические личности -Зол-богатырь (пахлеван), Рустам, шах Аббас Первый, шах Аббас-оглы, так и другие безымянные, обобщенные падишахи и дервиши, везиры и векилы, нукеры и гаравоши, бикегузы и инчегузы, данусменды и амалданы, можно смело сказать – это сказки вавилонского и иранского периодов. В них отражается быт и обычай древнего и средневекового Востока с его дворцами и роскошными «хавузами» – бассейнами; гаремами и тенистыми садами; шумными толпа-базарами, где идет бойкая торговля. В качестве мифических и полумифических существ в сказках этого периода выступают Дэвы, Аждага, Гари-Нене, различные духи, навеянные языческими верованиями, религиозной еврейской литературой и т.п.

Нельзя сказать, что сказки иранского периода заимствованы из персидского фольклора. Они – сказки, как это обычно бывает, переоделись, наполнились атрибутами и персонажами жизни, которой пришлось им жить вместе со сказителями. Основные сюжеты уводят нас вглубь истории еврейского народа, ибо, как свидетельствуют древние источники, евреи «шоафарадин» жили и до последнего времени живут в Иране и других восточных странах.

Некоторые сказители утверждают, что их предки рассказывали о том, что род шаха Аббаса Первого (сефевиды) был еоври, т.е. евреи и отца шаха Аббаса звали Худо-бендо. Имя Худо – горско-еврейское название Бога, а слово – бен – означает сын. В роду шаха Аббаса были «джууты», и род этот впоследствии стал принадлежать к исламу шиитского направления. Сами сказители, начиная рассказывать сказки иранского периода, говорят: «Было это или не было, но когда наши предки жили в Иране под правым крылом справедливого и мудрого шаха Аббаса...» Как бы то ни было, все эти факты еще раз свидетельствуют, что сказки иранского периода нераздельны с горскими евреями Кавказа; они – его наследство, а если хотите, – его история, его психология.