Барабашка, или Обещано большое вознаграждение - Бартенев Михаил Михайлович (книги без регистрации полные версии .txt) 📗

Михаил Бартенев, Андрей Усачев

Барабашка, или обещано большое вознаграждение

Всё было совсем не так.

Не так, как писали об этом в газетах, журналах и научных статьях.

Писали о пришельцах из космоса или из параллельных миров, о каких-то привидениях, полтергейстах и других ненормальных явлениях.

По телевизору показывали очевидцев, которые на самом деле ничего не видели, а только слышали. А то, что слышали, — объяснить не могли.

Бум-бум-бум, тук-тук-тук, бряк — бряк, там-та-ра-рам…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

«Бум-бум-бум» — может означать ремонт в подъезде.

«Тук-тук-тук» — это журналист Савва Щекотихин из тринадцатой квартиры печатает на машинке статью.

«Бряк-бряк» — это бомж Потёмкин сортирует в подвале свои бутылки.

А «там-та-ра-рам» — это военнослужащий Скворцов втолковывает своей супруге, кто у них в доме главный.

Всё это можно объяснить и даже понять.

Но как объяснить что-то среднее между «бум-бум», «тук-тук» и «бряк-бряк» в трёх шагах от тебя, да ещё в полной темноте?..

— Юра, слышишь, опять…

— Ну, слышу.

— Можно, я к тебе? Мне страшно…

— Вот ещё!.. Ты мне спать мешаешь.

На самом деле Юра, конечно, не спал. Попробуй засни, когда рядом кто-то ходит, дышит и как будто бы стучит молоточком по стенам. Жуть! Но не мог же он — старший брат — признаться в этом младшей сестре, которая боялась всех, начиная со зверского убийцы Фредди Крюгера и кончая последним маленьким тараканом.

А между тем «бум», «тук» и «бряк» становились все громче, всё нахальнее. Похоже, тот, кто издавал эти звуки, чувствовал себя в полной безопасности. А зря…

Потому, что вдруг распахнулась дверь, и в освещённом проёме возник сосед Скупидонов в зелёной маскировочной пижаме.

— А-а-а! — закричал он страшным голосом. — На нервах играете? Стучите? Доиграетесь! Достучитесь! Достукаетесь!

— Это не мы стучим, — сказал Юра.

— А кто стучит? Я стучу? Я стучу, да? — кричал Скупидонов.

— Вы не стучите, — очень спокойно заявила Нюра.

— Правильно, я не стучу.

— А вот и неправильно. Надо как раз стучать, перед тем как врываться в не вашу комнату. — Странно, но злобного соседа Нюра совершенно не боялась.

— Грубите?! — Скупидонов позеленел и слился со своей маскировочной пижамой. — Всё будет доложено вашей мамаше. И она поставит вас в угол. Ясно?

— Но это же не мы! Скажи ему, Юра!

Юра ничего не сказал. Он с удивлением смотрел в угол, в который его должны были поставить.

Не дождавшись ответа, сосед хлопнул дверью, и в комнате снова стало темно.

— Ты видела? — шёпотом спросил Юра.

— Что? — тоже шёпотом спросила Нюра.

— Там, в углу… Сапог.

— Какой сапог?

— Откуда я знаю, какой… Сейчас посмотрим.

Юра собрался со всем своим мужеством, высунул руку из-под одеяла и включил свет. Сапога в углу не было.

Он стоял посреди комнаты. Большой, чёрный, изрядно поношенный…

— Ой! — сказала Нюра. — Откуда он здесь взялся?

— Откуда, откуда… — буркнул Юра. — От верблюда.

— Неправда, — обиделась Нюра. — Верблюды сапоги не носят.

— Какая разница, что носят верблюды? Ты лучше скажи, как он мог оказаться посреди комнаты. Я же его только что в углу видел!

— Наверно… он ходит?.. — предположила Нюра.

— Как один сапог может ходить? Подумай! Ходить могут только два сапога. Ищи второй.

Они обшарили всю комнату, но второго сапога не обнаружили.

И тут в Юриной голове созрел план.

— Подумаешь, сапог! — сказал он вдруг очень громко. — Пусть идёт куда хочет. Куда хочет, туда пусть и идёт. Мало ли какие у них дела, у сапогов? А мы будем спать. Да, Нюра?

— Я не буду спать, — всхлипнула Нюра, не разгадав хитрого плана. — Я буду ждать маму.

Юре захотелось врезать непонятливой сестре как следует, но вместо этого он ласково прошипел:

— Ладно, Нюрочка, ложись со мной. Я скажу тебе три волшебных слова, и ты сразу уснёшь. Сразу уснёшь, понятно?

Через минуту дети лежали в темноте под одним одеялом и громко храпели. Так громко, что не слышали лёгкого сопения, кряхтения, торопливых коротеньких шагов… Услышали они только истошный крик. Вернее, писк. Вернее, что-то среднее между истошным криком и истошным писком:

«Уй-юй-юй-юйШ»

И это «уй-юй-юй» было такое не страшное, такое жалобное…

Дети вскочили, зажгли свет и…

Тут следует сказать, что Юра и Нюра Ивановы, их мама Таня Иванова, их сосед Скупидонов Сидор Маркович, а также журналист Щекочихин, военнослужащий Скворцов, участковый Ломоносов и даже бомж Потёмкин — все они жили в очень старом московском доме. А в старых московских домах порой встречаются не только тараканы, но и мыши…

Так вот. В мышеловке возле книжного шкафа дети обнаружили… Нет, не мышь. И не крысу. Скорее, это был заяц. То есть не то, чтобы настоящий заяц, а странное существо с заячьими ушами.

Впрочем, Юра с Нюрой ничего толком разглядеть не смогли — в коридоре послышалось босое шлепанье Скупидонова.

Времени на раздумья не было. В одну секунду Юра освободил ушастое существо из мышеловки, и оно, не дожидаясь приглашения, юркнуло под одеяло.

В то же мгновение в комнату ворвался негодующий Скупидонов.

— Что здесь происходит, я вас спрашиваю? Вы что думаете, я с вами собираюсь шутки шутить? А?

Дети знали — Скупидонов шутить не умеет. Они молчали, боясь только одного, чтобы сосед не обратил внимания на странный бугорок на кровати. Но именно это и произошло.

— Ага! — торжествующе сказал Скупидонов и резким движением сдёрнул одеяло.

Маленькие глаза Скупидонова стали большими. А у детей они просто полезли на лоб: в кровати стоял Александр Сергеевич Пушкин. Невысокий, бронзовый, с бакенбардами и с биркой на ноге.

В жизни Сидора Марковича Скупидонова была одна, но зато очень сильная страсть — вещи. В особенности старинные. И потому руки его жадно потянулись к фигурке великого поэта.

— Экспонаты руками не трогать! — раздался пронзительный женский голос.

Скупидонов отпрыгнул и обернулся. Однако не увидел никого, кому бы мог принадлежать этот голос. Он долго шарил глазами по комнате, а потом вдруг скис и, буркнув: «Вы у меня ещё доиграетесь», вышел вон.

В комнате воцарилась тишина.

— Какой он красивый! — прошептала Нюра. Она тоже любила вещи, но не все, а только очень красивые. И ей ужасно захотелось потрогать этого блестящего дяденьку.

— Не трогай! — закричал Юра. — Слышала, что он сказал?

— А кто — «он»?

— Кто, кто — Пушкин! То есть это не Пушкин, понимаешь? Вообще-то это сапог. То есть это не сапог, а тот… с ушами… — Юра запутался и начал сердиться…

— В общем, так, — решительно обратился он к Пушкину. — Вылезай! Всё равно мы тебя уже видели.

— Ладно, — послышался хрипловатый голосок. — Только вы отвернитесь.

Дети честно отвернулись и замерли в ожидании.

— Ну, и долго я вас ждать буду?

На кровати сидел… Как бы это сказать?.. Наверное, всё-таки мальчишка. Только очень лохматый и с длинными, как у зайца, ушами. Роста он был среднего: чуть пониже сапога и чуть повыше Пушкина.

— Застукали, — вздохнул мальчишка и сложил из пальцев две фиги. — Ну, и дальше что?

— А ты кто такой? — спросил Юра.

— И зачем нам фигушки показываешь? — добавила Нюра. — Это некрасиво.

— Барабашка я, — сказал мальчишка, насупившись. — А это вовсе не фигушки никакие, а приёмчик против сглаза. И ничего некрасивого тут нету. Меня дедушка учил их складывать. А как говорил дедушка: дедушка плохому не научит. Понятно?