Послушай-ка, слон... - Керн Людвик Ежи (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

I

Герой нашей повести — слон. Зовут его Доминик. Родился он, наверно, лет сто назад. Так, по крайней мере, мне кажется. Документов у него нет, и потому возраст определить трудно. Да и зачем?

Надо вам сказать, что слоны появляются обычно на свет в азиатских джунглях или в африканской саванне. Существует две породы слонов: слоны индийские, у которых вогнутый лоб и маленькие уши, и слоны африканские, у которых лоб выпуклый, а уши болтаются, как у спаниеля. Как я уже говорил, родина индийских слонов — джунгли, родина африканских — саванна. Саванна — это огромная равнина, поросшая сухой травой, низкорослыми деревцами и кустарником. Нередко слон бывает выше самого высокого дерева в такой саванне. Разумеется, взрослый слон, потому что слонята есть слонята.

Но с Домиником всё было по-другому: он родился не в Индии и не в Африке, он появился на свет на фарфоровом заводе. Никогда не был ни велик, ни мал, с самого начала был такой, какой сейчас: ростом с ягнёнка. Как будто это и не слон вовсе, а маленький, беленький ягнёнок.

Раньше Доминика знал весь город. Как только он появился на свет, его поставили в витрине аптеки на главной площади. Аптека так и называлась «Под слоном». Гордо задрав хобот, стоял Доминик в витрине. Шли годы. Зимой он ужасно мёрз, зато летом в витрине было так жарко, как его дальним родственникам в Африке. Целыми днями Доминик ничего не делал, только смотрел в окно, поэтому знал наперечёт всех жителей городка. И они тоже его любили. Проходя мимо, улыбались, махали рукой, некоторые даже подмигивали, а это, как известно, умеет не каждый.

Дни проходили без забот, и если б не мухи, которые временами докучали до невозможности, Доминик был бы счастливейшим слоном на свете. Увы, счастье невечно. В один прекрасный день наступило событие, нарушившее покой и счастье Доминика. Вы думаете, пожар, наводнение, землетрясение? Думаете, это был камень, который сперва разбил витрину, а потом покалечил Доминика? Ничего подобного. Доминик остался целёхонек. И всё-таки это была непоправимая трагедия. Переменили название аптеки. Вместо того чтоб называться «Под слоном», она стала называться «Под львом». Доминика убрали с витрины, и на его место поставили фарфорового льва, которого звали, если не ошибаюсь, Камиль.

Но это нас уже не касается...

Доминика унесли на чердак.

В потёмках, среди тряпья и хлама, в невообразимой пыли, где так тяжело было дышать, провёл Доминик много-много лет. От пыли он сперва стал серый, потом так почернел, что его трудно было даже заметить.

Кроме Доминика, на чердаке жили летучие мыши, галки, стая диких голубей и несколько довольно симпатичных мышек. Возле старого, распоротого наполовину манекена стояла плетёная корзина. Там лежали всякие интересные книжки. Днём они спали, а с наступлением вечера просыпались, и каждая начинала вслух рассказывать, что в ней написано.

На чердаке наступала тишина. Слушая рассказы, все старались устроиться поудобней: галки садились возле дымохода — там было теплее; голуби сбивались в кучу и в самом интересном месте принимались подталкивать друг друга крыльями; мышки выставляли мордочки из своих норок; а летучие мыши, свисая со стропил, вне себя от изумления крутили круглыми волосатыми головами.

Но больше всех любил эти рассказы Доминик. Он лежал себе на боку — так положили его с самого начала — в своём тёмном пыльном углу и только слушал, слушал, слушал. Собственно, любые рассказы были ему по сердцу, но особенно любил он рассказы о животных и больше всего, конечно, о слонах. Одна из книжек, самая толстая, в которой было, наверно, не меньше тысячи страниц, вся была про животных, про их жизнь и нравы. Книжка эта, к счастью, была болтливей своих подруг — ну ни дать ни взять старая сплетница! Стоило ей только начать, она могла проболтать всю ночь без перерыва.

От неё-то и узнал Доминик много интересного о слонах.

Сначала он узнал то, что уже знаете вы: что слоны бывают индийские и африканские. Узнал про уши, про лоб, про то, что африканский слон крупнее индийского, про то, что индийский слон поддаётся дрессировке, а африканского не приручишь. Больше всего его радовало, что слон — самое большое на свете четвероногое животное. Впрочем, его радость вполне понятна: ведь Доминик был слоном!

Остальные обитатели чердака не любили слушать про слонов. Голуби во что бы то ни стало хотели слушать о голубях, галки — о галках, летучие мыши — о летучих мышах, а просто мыши — о просто мышах. Когда самая толстая книжка принималась рассказывать о слонах, голуби, выражая своё неудовольствие, начинали ворковать, галки кричали по-своему, летучие мыши пищали, а просто мыши скрежетали от злости, прогрызая дырки в полу. Из-за шума бедный Доминик многое не мог расслышать. Впрочем, он считал, что таков уж порядок вещей: лилипуты не любят, когда при них заводят речь о великанах. Сам он никогда не мешал рассказывать про других, он терпеливо слушал, понимая, что в жизни всё пригодится, а когда слушать надоедало, мирно спал. Он ни разу не произнёс ни слова и все эти выпады против слонов выдержал с честью.

Никто не может сказать, долго ли так продолжалось. Мелькали дни и ночи, чередовались осени и вёсны, зимы и лета, а на чердаке всё оставалось по-прежнему. Изредка только кто-нибудь из людей заглянет туда на минуту, принесёт старый матрац или вышедшую из моды железную кровать, поставит у стены и убежит прочь весь в паутине.

Однажды на чердак забрёл Пиня. По-настоящему его звали Пётр, но с малых лет все звали его Пиня, и он привык к этому имени. Пиня был весёлый, курносый и весь в веснушках. Летом веснушек было всегда больше, чем зимой.

Пиня, лазая по чердаку, заглядывал в углы, рылся в корзине с книжками и натолкнулся наконец на Доминика, которого едва можно было разглядеть под слоем пыли. Но глаза у Пини были хорошие. Он глянул себе под ноги, заметил что-то интересное. Протянул руку — нащупал хобот. Из-под слоя пыли блеснул фарфор.

— Странно! — сказал Пиня. — Что это может быть?

Подвернувшейся под руку тряпкой он стёр с Доминика пыль и прошептал вне себя от изумления:

— Слон! Красивый фарфоровый слон!..

Пиня тотчас помчался вниз, к отцу, который в это время сидел и читал газету.

— На чердаке слон! — крикнул Пиня.

— Что-что? — переспросил отец, не отрывая взгляда от газеты.

— Слон, красивый белый слон!

— Ну и что?

— Ничего... — сказал Пиня. — Можно, я возьму его к себе?

— Куда?

— В свою комнату.

— Бери, только отвяжись, — буркнул отец, он уже начал терять терпение.

В тот же день Пиня притащил Доминика домой. В ванне хорошенько вымыл его с мылом, потом отнёс к себе в комнату, и поставил на одной из книжных полок: на предпоследней сверху, куда ставили самые большие книги. Поскольку больших книг у Пини было ещё немного, на полке оказалось достаточно места для слона. Оставалось даже два-три сантиметра на запас, и это несмотря на то, что хобот у Доминика был задран кверху.

«Лучшего места не найдёшь, — сам себе сказал Доминик, как только освоился. — Тепло, чисто, вдобавок книги под рукой...»

Да, да, так он и сказал: «под рукой», хоть ему, собственно, следовало сказать «под хоботом». Но Доминик был таким умным и начитанным, а точнее сказать, наслышанным слоном, что понимал: сказать «под хоботом» — значит, выразиться пренебрежительно. Но мог ли он без должного уважения отозваться о книгах, которым был стольким обязан? Ни за что на свете!

— Послушай-ка, слон, — сказал ему Пиня. — Вот твоё место. Веди себя как следует, не шуми, пока я делаю уроки; кончу — тогда мы с тобой поиграем вволю. Ясно?