Малыш и Карлсон, который живет на крыше - Линдгрен Астрид (читать хорошую книгу .txt) 📗
- Как хочешь, обжора. Значит, мы спорим, что я смогу взять этот орешек с твоей ладошки так, что ты и не заметишь.
- Идет! - согласился Малыш.
- Фокус-покус-фили-покус! - крикнул Карлсон и схватил засахаренный орешек. - Фокус-покус-фили - покус, - повторил он и сунул орешек себе в рот.
- Стоп! - закричал Малыш. - Я видел, как ты его взял.
- Что ты говоришь! - сказал Карлсон и поспешил проглотил орешек. - Ну, значит, ты опять выиграл. Никогда не видел мальчишки, которому бы так везло в споре.
- Да… но конфета… - растерянно пробормотал Малыш. - Ведь ее должен был получить тот, кто выиграл.
- Верно, - согласился Карлсон. - Но ее уже нет, и я готов спорить, что мне уже не удастся ее вернуть назад.
Малыш промолчал, но подумал, что слова - никуда не годное средство для выяснения, кто прав, а кто виноват; и он решил сказать об этом маме, как только ее увидит. Он сунул руку в свой пустой карман. Подумать только! - там лежал еще один засахаренный орех, которого он раньше не заметил. Большой, липкий, прекрасный орех.
- Спорим, что у меня есть засахаренный орех! Спорим, что я его сейчас съем! - сказал Малыш и быстро засунул орех себе в рот.
Карлсон сел. Вид у него был печальный.
- Ты обещал, что будешь мне родной матерью, а занимаешься тем, что набиваешь себе рот сластями. Никогда еще не видел такого прожорливого мальчишки!
Минуту он просидел молча и стал еще печальнее.
- Во-первых, я не получил пятиэровой монеты за то, что кусается шарф.
- Ну да. Но ведь тебе не завязывали горло, - сказал Малыш.
- Я же не виноват, что у меня нет шарфа! Но если бы нашелся шарф, мне бы наверняка завязали им горло, он бы кусался, и я получил бы пять эре… - Карлсон умоляюще посмотрел на Малыша, и его глаза наполнились слезами. - Я должен страдать оттого, что у меня нет шарфа? Ты считаешь, это справедливо?
Нет, Малыш не считал, что это справедливо, и он отдал свою последнюю пятиэровую монетку Карлсону, который живет на крыше.
ПРОДЕЛКИ КАРЛСОНА
- Ну, а теперь я хочу немного поразвлечься, - сказал Карлсон минуту спустя. - Давай побегаем по крышам и там уж сообразим, чем заняться.
Малыш с радостью согласился. Он взял Карлсона за руку, и они вместе вышли на крышу. Начинало смеркаться, и все вокруг выглядело очень красиво: небо было таким синим, каким бывает только весной; дома, как всегда в сумерках, казались какими-то таинственными. Внизу зеленел парк, в котором часто играл Малыш, а от высоких тополей, растущих во дворе, поднимался чудесный, острый запах листвы.
Этот вечер был прямо создан для прогулок по крышам. Из раскрытых окон доносились самые разные звуки и шумы: тихий разговор каких-то людей детский смех и детский плач; звяканье посуды, которую кто-то мыл на кухне; лай собаки; бренчание на пианино. Где-то загрохотал мотоцикл, а когда он промчался и шум затих, донесся цокот копыт и тарахтение телеги.
- Если бы люди знали, как приятно ходить по крышам, они давно бы перестали ходить по улицам, - сказал Малыш. - Как здесь хорошо!
- Да, и очень опасно, - подхватил Карлсон, - потому что легко сорваться вниз. Я тебе покажу несколько мест, где сердце прямо екает от страха.
Дома так тесно прижались друг к другу, что можно было свободно перейти с крыши на крышу. Выступы мансарды, трубы и углы придавали крышам самые причудливые формы.
И правда, гулять здесь было так опасно, что дух захватывало. В одном месте между домами был широкая щель, и Малыш едва не свалился в нее. Но в последнюю минуту, когда нога Малыша уже соскользнула с карниза, Карлсон схватил его за руку.
- Весело? - крикнул он, втаскивая Малыша на крышу. - Вот как раз такие места я и имел в виду. Что ж, пойдем дальше?
Но Малышу не захотелось идти дальше - сердце у него билось слишком сильно. Они шли по таким трудным и опасным местам, что приходилось цепляться руками и ногами, чтобы не сорваться. А Карлсон, желая позабавить Малыша, нарочно выбирал дорогу потруднее.
- Я думаю, что настало время нам немножко повеселиться, - сказал Карлсон. - Я частенько гуляю по вечерам на крышах и люблю подшутить над людьми, живущими вот в этих мансардах.
- Как подшутить? - спросил Малыш.
- Над разными людьми по-разному. И я никогда не повторяю дважды одну и ту же шутку. Угадай, кто лучший в мире шутник?
Вдруг где-то поблизости раздался громкий плач грудного младенца. Малыш еще раньше слышал, что кто-то плакал, но потом плач прекратился. Видимо, ребенок на время успокоился, а сейчас снова принялся кричать. Крик доносился из ближайшей мансарды и звучал жалостно и одиноко.
- Бедная малютка! - сказал Малыш. - Может быть, у нее болит живот.
- Это мы сейчас выясним, - отозвался Карлсон.
Они поползли вдоль карниза, пока не добрались до окна мансарды. Карлсон поднял голову и осторожно заглянул в комнату.
- Чрезвычайно заброшенный младенец, - сказал он. - Ясное дело, отец с матерью где-то бегают.
Ребенок прямо надрывался от плача.
- Спокойствие, только спокойствие! - Карлсон приподнялся над подоконником и громко произнес: - Идет Карлсон, который живет на крыше, - лучшая в мире нянька.
Малышу не захотелось оставаться одному на крыше, и он тоже перелез через окно вслед за Карлсоном, со страхом думая о том, что будет, если вдруг появятся родители малютки.
Зато Карлсон был совершенно спокоен. Он подошел к кроватке, в которой лежал ребенок, и пощекотал его под подбородком своим толстеньким указательным пальцем.
- Плюти-плюти-плют! - сказал он шаловливо, затем, обернувшись к Малышу, объяснил: - Так всегда говорят грудным детям, когда они плачут.
Младенец от изумления на мгновение затих, но тут же разревелся с новой силой.
- Плюти-плюти-плют! - повторил Карлсон и добавил: - А еще с детьми вот как делают…
Он взял ребенка на руки и несколько раз энергично его встряхнул.
Должно быть, малютке это показалось забавным, потому что она вдруг слабо улыбнулась беззубой улыбкой. Карлсон был очень горд.
- Как легко развеселить крошку! - сказал он. - Лучшая в мире нянька - это…
Но закончить ему не удалось, так как ребенок опять заплакал.
- Плюти-плюти-плют! - раздраженно прорычал Карлсон и стал еще сильнее трясти девочку. - Слышишь, что я тебе говорю? Плюти-плюти-плют! Понятно?
