Верлиока - Каверин Вениамин Александрович (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
— А здорово это у тебя получилось!
ГЛАВА XXI,
в которой Кот произносит хвастливую, а Вася скромную речь
Конечно, недурно было бы рассказать о событиях, которые произошли в течение трех ближайших дней в городе Котома-Дядьке. Но, к сожалению, я должен признаться, что событий по меньшей мере исторических не было. Если не считать, что, когда Слава вернулся домой, директора гостиницы хватил такой сердечный приступ, что врач "скорой помощи" нашел положение безнадежным. Или если не считать, что, когда Вася сказал: "От радости не умирают", — директор заплакал и, несмотря на свою длинную седую бороду, подпрыгнул, как мальчик, чтобы обнять сына. Если не считать, что близкие и дальние родственники, друзья и знакомые, не говоря уж о Катеньке, не могли наглядеться на Славу. Если не считать…
Словом, надо было немедленно удирать, и, может быть, это удалось бы, если бы котомадядькинцы оставили наших путешественников хоть на минуту. Как бы не так! Дом крестьянина был спешно переименован в Дворец Бракосочетаний, причем родители Славы, в честь молодых посадившие перед зданием дикий виноград, были поражены, увидев, что за одну ночь он украсил фасад сплошным курчавым ковром от земли до крыши.
К Васе выстроилась длинная очередь: одни с его помощью надеялись помириться с соседями, другие надеялись выдать замуж зрелых дочерей, третьи спросить, не продаст ли он свой «москвич». Карлику надоело быть карликом, акселератке — акселераткой. Маленький мальчик хотел стать космонавтом и удовлетворился парой пирожных. Меланхоликам хотелось перекинуться словечком с Ивой — по городу немедленно разнесся слух, что достаточно взглянуть на нее, чтобы по меньшей мере полгода чувствовать себя беспричинно счастливым. Старые дамы-кошатницы втайне надеялись с помощью ярко-розового Кота умножить свои коллекции и т. д. Разумеется, все до одной получили вежливый, но решительный отказ и тем не менее почему-то остались очень довольны.
Приглашения к завтраку, обеду, ужину, на охоту, на матч-реванш сыпались ежеминутно, и среди них первое место с достоинством занимала карточка, напечатанная на бристольской бумаге и приглашавшая на свадьбу Кати и Славы.
Сильно хлебнувший валерианки Филя произнес длинную хвастливую речь, утверждая, что знаменитый таиландский кот Фу-Фу-Чаанг перед ним просто собака. К тому же, заметил он, все желающие могут любоваться им совершенно бесплатно, тем более что именно он, Филя, принимал ближайшее участие в появлении на свет и надлежащем воспитании Васи. Тут Ива сунула ему в рот сардинку, и, нырнув под стол, он томно потянулся, закрыл глаза и уснул.
Были многочисленные тосты, в которых, почтительно называя Васю Василием Платоновичем, сравнивали его почему-то с Александром Македонским. Был терпеливо выслушан заика, которому за полчаса удалось сказать только: "И я, так сказать, поздравляю". Были возгласы "горько, горько!", заставившие застенчиво улыбавшегося Славу поднять хрупкую Катеньку на добрых полметра от пола, осторожно поцеловать ее и еще более осторожно опустить на пол.
Ни много ни мало — все пять тысяч котомадядькинцев пировали в гостинице и на площади перед гостиницей, и нет ничего удивительного, что Вася решил удрать именно в эту ночь, когда дома остались только старики и дети. Он поблагодарил за добрые пожелания и произнес речь, которую можно было, пожалуй, назвать прощальной.
— Дорогие друзья, мне кажется, многим из вас хочется спросить меня, как все это — вы знаете, о чем я говорю, — удалось. Один мудрый человек сказал: "Только простое может бросить свет на сложное". Передо мной была сложная задача, но я решил ее очень просто. Дело в том, что Катенька ни на минуту не забывала о своем женихе, — в наше время это само по себе было чудом. Надеюсь, вы слышали о так называемой цепной реакции? Одно чудо, как правило, тянет за собой другое. Несмотря на то, что мы приехали только три дня назад, я узнал о Славе очень много. Когда мальчишки кричат ему: "Дядя, поймай воробышка!", — он не сердится на них, а ловит воробья и, накормив досыта, отпускает на волю. За работой он поет — это очень важно. Он отважен — спас грудного ребенка из горящего дома. Не доверяя местной старенькой "скорой помощи", он на руках принес свою мать в больницу. Своими сильными руками он насадил целый парк в одну ночь. Словом, у меня ничего не вышло бы, если б город не хранил о нем благодарную память. Любовь нетрудно было соединить с памятью. А благодарная память, в сущности, и есть любовь, только в другом воплощении. Что касается поэзии, то она для меня такое же орудие, как топор для плотника или игла для портного. Не скрою, что к памяти, любви и поэзии мне пришлось прибавить еще кое-что, но об этом как-нибудь в другой раз. А теперь позвольте мне еще раз поздравить молодых и проститься.
Но проститься не удалось, потому что приглашенный оркестр пожарной команды грянул в честь Василия Платоновича известную «Славу».
— Слава, слава! — кричали котомадядькинцы, показывая руками, что это не имя, а слово, означающее всеобщее признание, и что Славе они тоже будут кричать "слава!", когда он со своей командой покажет «Спартаку», где зимуют раки.
Тем временем Вася разбудил Кота и шепотом рассказал о своем плане.
— Мяу! — только и ответил Кот и прибавил, подумав: — Блеск!
И, взглянув на Иву, он крепко зажмурил левый глаз: на языке, о котором никто, кроме них, не имел никакого понятия, это значило "возьми меня на руки важная новость".
Эта новость заставила Иву извиниться перед молодыми и, сославшись на головную боль, удалиться в свой номер.
Конечно, надо было проводить ее, и это было бы сделано, если б Филя не захотел снова блеснуть, а Вася не опасался, что он снова напьется. Решив поразить котомадядькинцев своей вежливостью, Кот подал каждому из них лапку и сказал, как говорят врачи: "Будьте здоровы". Эта церемония отняла довольно много времени — драгоценного, потому что (как вскоре выяснилось) надо было спешить. Наконец, когда у него уже начал заплетаться язык и он вместо "будьте здоровы" стал говорить для краткости просто «будьте», а потом уже только «будь», что было почти неприлично. Вася взял его на руки и поднялся на второй этаж. Осторожно, стараясь не разбудить Иву, он приоткрыл дверь, чтобы Филя мог досмотреть свой сон на своей постели. Но осторожность уже не могла пригодиться. Комната была пуста. Ива исчезла.
ГЛАВА XXII,
в которой котомадядькинцы предлагают Васе объявить всесоюзный розыск
Над словом «ясно» почему-то принято шутить. "Ясно, как карандаш", говорит один остряк. "Ясно, как шоколад", — вторит ему другой. "Ясно, как пуговица", — замечает третий. Но для того, что случилось с Ивой, следует, мне кажется, остановиться на вразумительном, справедливом сравнении: "Ясно, как день". Тут было не до шуток! Ясно, как день, что Ива не растаяла в воздухе и не провалилась сквозь землю. Она была похищена тем, кто под именем Л. С. Пещерикова избрал ее среди участниц московских школьных ансамблей и не сомневался в том, что она считает его свои женихом.
…Прежде, когда Вася думал о себе, перед его глазами как бы возникал неоконченный холст. Как белое на белом, едва намеченная фигура лишь угадывалась на расплывчатом фоне. Теперь холст определился, кисть прошлась по нетронутым местам. Он перебрал в памяти все свои встречи с Ивой. Всякий раз что-то случалось между ними, угадывалось, передавалось. Не пропуская ни одной, он мысленно как бы провел их (как детей, взявшихся за руки) перед своими глазами. Ветка протянула ей единственное яблоко в одичавшем саду. Ива читала свои стихи, бледнея от волнения. Незагорелые виски с крошечными завитками стали видны, когда она остриглась, собираясь в дорогу. "Все это было, подумалось ему. — Не только мелькало, чтобы исчезнуть, не только мерещилось, чтобы ускользнуть, но было, было! И вернулось ко мне теперь, когда надо ее искать и спасти".
