Тридцать три - нос утри - Крапивин Владислав Петрович (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
А можно ведь еще и так. Сейчас он использует Глебкино стекло для трубы (оно ведь легко достается из гибкой оправы и вставляется обратно), а в конце лета отнесет очки его маме. К тому времени она, наверно, переживет уже самое горькое горе и встретит Виньку без больших слез. И, может быть, Винька попросит у нее Глебкин фотоснимок.
“Как ты думаешь, можно так сделать?” – спросил Винька у Глебки, который будто бы тихо дышал рядом.
Глебка молчал – кажется, с согласием. По крайней мере, без осуждения.
Винька убрал маленькую линзу в карман. А очки прицепил на грудь – дужкой за перемычку между лямками. Уже по-хозяйски. И встал. Сомнения отступили. И пока они не подкатили вновь, надо было заняться делами.
Самое первое – даже не телескоп. Сначала необходимо было обустроить свое летнее жилище. Во дворе дома над оврагом.
Приехав из лагеря, Винька узнал, что концом ремонта “еще и не пахнет”. Так сердито сообщила мама. Отпуск, который мама взяла специально “под ремонт”, кончился, помогать рабочим и подгонять их она уже не могла, а знакомый прораб Василий Семеныч слег с радикулитом.
По этой причине мама встретила Виньку без особых восторгов. Порадовалась, конечно, (“Ух как вырос, как загорел”), но тут же озабоченно сказала, что жить ему придется у Людмилы, потому что в их собственной квартире черт ногу сломит.
– А ты?
– А я уже привыкла к этому бедламу...
Винька помнил, что “лучшая помощь – это не мешать взрослым людям”, и спорить не стал.
Сестра Людмила с мужем Николаем и маленькой Галкой снимали комнату в старом доме на улице Зеленая Площадка. Но если говорить точно, дом стоял не на улице, а за огородами, над самым оврагом.
Овраг тянулся через весь город, а здесь было его начало. “Хвост” оврага упирался в железнодорожную насыпь. Из-под нее, из бетонной трубы, вытекала похожая на простой ручей речка Туринка. Текла она и выше, за насыпью, среди болотистой ложбины по окраине поселка Малая Сортировка. А здесь, в овраге, Туринка местами пряталась среди густой осоки, ольховника и дикой смородины. Журчала там, бормотала.
Заросли пахли сыростью. Но они тянулись только вдоль речки. А склоны оврага были без единого кустика, травянистые.
По другому берегу оврага шла Вокзальная улица. Там, где она кончалась, сумрачно краснела громадная кирпичная церковь без колокольни. Теперь в ней был цех Завода пластмасс имени Кагановича. Если ветер дул с той стороны, от завода пахло не очень-то хорошо. Зато на свалке, ниже бывшей церкви, можно было отыскать интересные вещи: целлулоидных кукол, медвежат и рыбок, пластмассовые портсигары и гребешки, автомобильчики и пистолетики, пудреницы и шахматные фигурки. Все это помятое, со следами брака, но для игры вполне пригодное.
Попадались там и куски блестящего пластика – синие, малахитовые, лимонные, алые. Винька однажды собрал из них целую картину-мозаику: желто-красный самолет в бирюзовом небе над изумрудной поляной с цветами. Жаль только, что скоро картина осыпалась: конторский клей плохо держал на картоне пластмассу...
Дом, в котором жила сестра, был очень старый и несуразный. Приземистое длинное строение с горбатой крышей и кривыми окнами на разном уровне. Стены кое-где были обиты досками или фанерой, а местами темнели щелястые бревна. Хозяйка дома Евдокия Федотовна (или попросту тетя Дуся) была пожилая вдова, бывшая работница железнодорожной бани. Она жила в проходной комнатке с одним окном.
Такую же комнатку по соседству занимала одинокая сестра хозяйки тетя Катя, тоже пенсионерка. А на просторной кухне обитал еще один жилец – паренек шестнадцати лет, Никита, внучатый племянник тети Дуся и тети Кати. Он приехал из деревни и учился в Лесном техникуме.
Никита был белобрыс, кроток и молчалив. По вечерам он сидел над учебником или клеил из блестящей соломки узоры на фанерных шкатулках и рамках. Эти деревянно-соломенные штучки у Никиты получались удивительно красивыми. По воскресеньям тетя Дуся носила их на рынок. Немного вырученных денег она давала Никите – на кино и на автобус (техникум был далеко, в Заречной слободе). Остальные брала себе – в уплату за жилье и кормление родственника.
Людмиле, Николаю и Галке хозяйка выделила самую большую комнату, с тремя окнами – одно смотрело в проулок с тропинкой-спуском, два других на двор.
Двор этот был необыкновенный.
Когда-то дом стоял не у самого оврага, поодаль. Но с годами берег оползал и оползал, двор с его сарайчиками и грядками постепенно съезжал в глубину. Чтобы отстоять “жизненное пространство”, тетя Дуся и ее муж (пока был жив) заменяли канувшую в овраг территорию дощатыми настилами. В конце концов получилась обширная, во всю длину дома, платформа. Она была сколочена из всяких случайных досок и горбылей. А держалась на многочисленных столбиках, балках и бревнах – они были врыты в косой склон оврага.
Николай, муж Людмилы, называл здешнее шаткое жилище таверной “Адмирал Бенбоу”. Он любил всякие литературные сравнения, особенно из приключенческих книжек. Николай был веселый, энергичный и непоседливый. Недавно он окончил биологический факультет и работал в Управлении охотничьего хозяйства. Он часто ездил в командировки – проверять, как идут дела в дальних северных угодьях. У него было все, что положено путешественнику: большущий рюкзак, шляпа с накомарником, спальный мешок и двухствольное ружье двенадцатого калибра.
Весной Николай пошел в дальний закоулок оврага проверять ружье. Позвал Виньку и дал выстрелить. Предупредил:
– Прижимай приклад крепче, а то ударит отдачей.
Винька прижал. Но все равно в плечо шарахнуло изо всех сил. А грохот был такой, будто в руках у Виньки взорвался снаряд от “катюши”. Но все же несколько дробин пробили трухлявое от ржавчины ведро, в которое Винька целился.
– Молодец, – услышал он сквозь гул в ушах. – Может, хочешь еще?
Винька помотал головой. Какое там “еще”, когда еле жив остался!
– Чего зря патроны тратить, – выговорил он. – Попал разок и ладно...
И они вернулись в “таверну”.
С тем, что дом похож на трактир из “Острова сокровищ”, Винька был согласен. Ему здесь тоже чудилось что-то приморское и корабельное. Дощатый настил был шатким, как палуба. Его ограждали поручни – перила из примотанных к столбикам ржавых труб.
