Страшные сказки - Тихонов Василий (бесплатная регистрация книга txt) 📗
- Ой, прости, батюшка! Не со зла я, по глупости и маломыслию. Ты уж подскажи мне, где корова моя пропала, а то мочи нет без кормилицы жить - детишек жалко. Я тебе и гостинчик припасла. Вот, возьми, батюшка. Тут и хлебушек, и табачок, и яички. Отведай, будь ласков!
Принял мужик гостинчик, цигарку свернул, палец к ней приложил, а цигарка-то сразу и затлела. Стоит он, курит, на землю сплёвывает.
- Знаю я, где корова твоя пропала. Зря ты, баба, Якуню обидела. Он на людей злой, они ему много плохого сделали. Вот на тебе и отыгрался. Привязал Якуня твою Зорьку в самом глухом месте. Завтра пойдёшь, дак ещё живую застанешь. Но смотри, не жилец она на этом свете. Не сейчас, так потом пропадёт, - сказал так, крутанулся на пятке, и с того места вихорь обратно по деревне прошёл.
Пришлось бабе спозаранку в лес идти. Якуня это заприметил.
- Иди, иди, - говорит, - может, что и найдёшь. Косточки там али ещё что другое.
Полдня она проходила, аукалась. Зорьку свою кликала. И вдруг слышит мычание такое жалобное. Стоит корова у дерева, а с места сойти не может, как привязана, только верёвки не видать. Так намаялась, бедная, что кругом дерева по колено землю выбродила, объела всё - ни травинки, ни листочка рядом не осталось. Привела её баба на двор, выхаживать стала. Корова-то, вишь, оголодала, ей уход особый нужен. И ведь выходила! Руки человеческие ласковые многое сделать могут. Покаялась баба, Якуне рубаху вышитую подарила, прощения вымолила у него. И как подменили человека! Стал он за Зорькой доглядывать, она подобрела - шерсть лоснится, как маслом её мажут, волосок к волоску. А баба всё на людях вздыхает, что корова, мол, у неё непутящая, худенькая да молока от неё ни черта нету. Это тоже обычай такой. Нельзя, говорят, похваляться своей женой молодой да скотиной, а то беда будет.
За скотиной, вишь, особый уход требуется. Вот я помню угланом ещё был, как корову новую на двор заводили. Тятя её в соседней деревне взял. Привели ко двору, всем семейством кругом встали. Матушка пояс на порожке тятин растянула, а за поясом скатерку новую расстелила, чтобы хорошо шла да к новому месту быстрее привыкала. Матушка корову ласково так поглаживает, уговаривает. А та башкой трясёт и с места не двигается, всё норовит обратно пятиться. Родители напугались: не иначе злые люди её от двора отваживают! Не обратно же вести скотину! А тут Гриша подошёл. Он же знаткой был, вот у него и решили узнать. Ворота Гриша осмотрел со всех сторон и говорит:
- Вы дёгтем смажьте - тогда пойдёт.
Так и сделали. И ведь помогло! Корова сразу пошла, как дёгтем ворота вымазали. Я-то - к Грише: как, мол, такое чудо случилось? А Гриша и отвечает:
- Слыхал, что коровы пуще всего медведя боятся?
- Слыхал, как не слыхать.
- А что будет, ежели скотина запах медвежий учует?
- Дак побежит, кажись.
- Вот у вас так же и получилось. Хозяева-то, видать, салом медвежьим тайно ворота смазали. Корова чует медведя и не идёт. Так что уж никаких чудес. А дёготь запах перебил, он же вонючий, дёготь-от.
А про медведя Гриша истинную правду сказал. Медведь, он ведь животина сметливая, всё норовит человека обойти. Это неспроста такое. Гриша тот же говаривал, что медведь и есть первый человек. Только Господь шкуру ему не позволяет снимать за какую-то провинность большую. Медведю и досадно, что Господь человеку покровительствует, а ему нет. Вот и старается каверзы всякие строить.
А от медведя чтобы уберечься, есть у пастуха такие слова:
Стану я, благославясь,
И пойду, перекрестясъ,
Из дверей в двери,
Из ворот воротами
В подвосточную сторону,
Покрываюсь я тучами и облаками,
Частыми звёздами пообтычусь,
Реками подпояшусь.
Помолюсь Иисусу Христу:
- Поставь, Господи, около меня,
Около поскотины моея,
И около скота моего,
Около комолая, рогатая,
Около быков легченных,
Около быков порозов,
Около малых телков с подтёлками
Меден, железен, булатен тын,
Стену каменную крепкую
Со всех четырёх сторон,
От земли и до неба,
От востока и до запада,
От лета и до севера.
От чёрного зверя широколапого,
От перехожего пакостника волка рыскучего!
Аминь! Аминь! Аминь!
Только тоже всё не по-простому с медведями случается. Мне вот одинов довелось завалить двух медведей. Шкуру снимать стал, а там у него, под шкурой, - Господи, Господи! - кисет с огнивом, а у медведицы - бусики. Вот, мать честная, думаю, бывает же такое! Гриша мне уж потом рассказал, что тут случилось.
Был в наших краях колдун созлый. Дочку у него высватали. Ему-то это - как нож вострый в печёнки: дочь бисям ещё не научил, не успел. И не по нутру ему свадьба, да отказывать нельзя было. Договор у него ещё, вишь, прадедами заключен, чтобы не отказывать этой семье. Родные у жениха тоже знатливые, но они уже не портили, а правили человека. Вот распря и пошла: один портит, другой лечит. И стали они одолевать колдуна, а чтобы совсем наверняка, решили его без потомства оставить. Колдун этот бисей мог только дочери передать, никого больше не было, а они её решили из семьи увести, чтобы биси никому не достались. Вот и просватали. Осерчал колдун, да виду не подал, злое дело задумал. Он ведь на хорошее и не способен вовсе. Согласился для виду, приданое посулил богатое. Дочь-то чуяла беду, да уберечься не смогла.
Свадьбу по чину сделали - с боярами, тысяцкими, как положено. Поехали под венец, а колдун больным сказался и в избе схоронился. А как поезд свадебный из церкви возвращался, глядят свадебжане: колдун на дорогу вышел, усмехнулся по-недоброму. В руках у него палка осиновая. Он в дорогу её воткнул, поезд и остановился. Лошади бьются, хрипят, а с места не сдвинутся. Подошёл колдун к ним, глазом кровавым всех обвёл. "Вы со мной по-недоброму, и я с вами так же". Взмахнул палкой осиновой и зачал куражиться. У дочки-то подружка была, она её и подговаривала против отца пойти, дак он её прямо на телеге кверху задом поставил и велел всем свадебжанам в срамное место её целовать. Девка-то благим матом орёт, совестно ей, что так вот куражатся, а сделать ничего не может. Вот уж колдун душеньку отвёл свою чёрную, вот он старался! А как натешился досыта, обернулся кругом, оземь ударился - сразу все завыли, замычали. Кого в медведей оборотил, кого в волков. Так вся свадьба и разбежалась по лесу. Вот они и ходят по нашим краям, а в человеческий облик вернуться не могут. Гриша так и говорил, что я жениха с невестой завалил. В этом греха нет. Господь распорядился их мучения на земле прекратить.
Есть на земле нашей волки-оборотни. Они ж скотине тоже вражины не последние. Вот пасут когда, первым делом от волков оборону держат. Гриша опять же рассказывал. Годка уж через три после того, как он с лесным хозяином договаривался, одолели их волки. И ведь вот какое дело: Гриша по-всякому старался, чтобы уберечься, а не получалось. И то ему странным показалось, что Якуня ему не помогает, а только всё расспрашивает, что ж такое от волков Гриша придумывает. Он всё как есть рассказывал. Только волки обходили все его придумки. И Якуня у стада мало времени проводил. Решил Гриша его выследить: что ж такое с пастухом? Улучил минутку, когда Якуня его не видал, и за ним пошёл. А пастух бочком - и в лес. Шёл недолго, вышел на знакомую Грише полянку, что у Кривого лога. Встал на серёдке, отрубил дважды в трубу свою ерихонскую. И набежали тут со всего леса волки, глаза у них красные, сами матёрые. Потом мужичонка выходит в армяке и шапчонке смешной на макушке, говорит:
- Пришёл, Якуня, не обманул.
- Куда ж я денусь-то? Крепко вы меня охомутали. Скажи лучше, сколько ещё маяться-то?
- Должник ты наш надолго. Не простил ещё старший брательник обиду кровную. До конца лета тебе, почитай, овечками да телятами расплачиваться.
