«Сказки Долли» книга № 9337 (СИ) - Хамуляк Евгения Ивановна (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Было видно, что одна артаи выбивается из сил – хозяин с такой силой и быстротой накручивал пояс на себя, что девушка не успевала раскручиваться. Пояс стал резать ей бедра, маленькие монетки сбивались горстью и наносили порезы и ссадины. Девушка пыталась танцевать быстрее, но видно было, что она просто выбилась из сил. Бледное вспотевшее лицо и красные ссадины уже не делали ее полной наслаждения, наоборот, черты лица обострились, синие жилы стали вздуваться на белой фарфоровой коже, рот приоткрылся в беззвучном крике о помощи. Но никто, казалось, не видел ее страданий. Наоборот, мужчина так завелся падающими к своим ногам монетами, что схватил ее за волосы и, не давая крутиться, сам стал срывать золотые одежды.
Она заплакала и в этот момент стала похожа не на красивое неземное создание, а на молодую женщину, которой очень больно. Каждая слезинка в воздухе превращалась в бриллиант и со звоном падала к ногам довольного таким ходом дела хозяина. Артаи бледнела на глазах, превращаясь в золотые пары, а хозяин, не удовлетворившись горами золота на своих коленях, через ноздри и открытый рот стал всасывать ее, словно золотой дым.
Саша быстро посмотрела на Хапилену и по лицу поняла, что она тоже видит это и тоже напряженно ждет.
Мужчина всё вдыхал и вдыхал, артаи же, застывшая от ужаса, более не двигалась. Неизвестно, чем бы это закончилось, как вдруг откуда-то выпрыгнула другая девушка-юла, оттолкнула в сторону свою подругу и встала на ее место. Слегка озадаченный, мужчина сначала хотел поднять шум, но потом, увидев пояса, браслеты и полные золота платки, успокоился. Схватил за край и продолжал стягивать и складывать сокровища на колени и у своих ног, уже утопавших в золоте.
Артаи не боялась опасного голода своего нового хозяина, наоборот, подалась вперед, почти приблизившись вплотную, так что ему не пришлось тянуть золотой пояс – монеты сами летели с такой быстротой и в таком количестве, что создавали горы золота вокруг, а вскоре стали падать ему на голову.
Танец этой девушки был необыкновенно пронзительным, словно на острие ножа.
Вдруг она и вовсе запрыгнула на бархатное кресло с кабаньими бивнями, будто оседлав мужчину. Продолжая извиваться и трястись, все еще звеня сотнями монет, она искусно достала тонкие кинжалы удивительной ювелирной работы. Словно это было частью танца, она облизала их острия, отчего капли алой крови скатились с ее полных губ, но, долетев до пола, ударились алыми гранатами и звонко раскатились по полу. Она расхохоталась. Не верилось, что весь этот танец забирает у нее силы, наоборот, она была игрива, движения ее были легки, точны и быстры. Монеты градом сыпались на довольное потное лицо ее хозяина.
Теперь он не боялся потерять контроль: плюхнувшись на подушки, разлегся на диване, словно боров. Действительно, что-то стало происходить с ним. Он был доволен, даже весел, но его лицо стало расплываться, отчего нос стал похожим на свиной пятак, а улыбка – на рыло огромного жирного вепря с желтыми засаленными клыками. Черные глаза его уменьшились и превратились в отвратительные свиные глазенки. Пуговицы на рубашке полопались, обнажив жирное волосатое пузо.
Девушка перестала улыбаться, отвращение и лютая ненависть появились на ее лице, словно она увидела врага всей своей жизни. Точными движениями она подбросила кинжалы вверх. Взлетев, они сделали в воздухе сложные пируэты и, стремглав вернувшись, впились в диван, пригвоздив к нему когда-то дорогой пиджак и рубашку, а вместе с ними и удивленное рыло черного вепря.
Огромные барабаны ахнули, и на этом танец прекратился.
Артаи покрепче, словно ошейник, затянула некогда элегантный галстук на черной волосатой шее кабана и передала его в руки подошедших служителей. Сняла с себя последние пояса золота и, уходя, с отвращением кинула их под ноги какому-то молодому мужчине, который в страхе и спешке собирал сокровища, желая побыстрее сбежать из этого страшного места.
Представление закончилось. Люди, обгоняя друг друга, тащили мешки и тяжелые сундуки к выходу.
За некоторыми столиками тоже слышались свиной визг и хрюканье: мощными вилами и длинными кинжалами служители загоняли огромных свиней, кабанов всех мастей в потаенную глубь замка.
Какие тайны хранила эта крепость? Какие подвалы и казематы были спрятаны в необъятных покоях этого улья?
Артаи удалились. На полу всё еще лежало бесчувственное тело бедной девушки. Спасшая ее подруга подала знак служителям с кабаньими головами, и те унесли ее во внутренние комнаты.
Саша, совершенно потрясенная увиденным, беззвучно плакала. Она так растерялась, что не знала, о чем спросить Хапилену прежде всего.
– С девушкой всё будет хорошо, не беспокойся. Ты еще слишком мала, чтобы понять это, девочка, но это не такая уж грустная история. Сколько слез и сколько боли причинили и причиняют сами артаи, сколько разбитых семей, разбитых сердец… – грустно вздохнув, произнесла Елена.
– А свинки? – прохлюпала носом Саша.
– Видишь ли, мир становится всё более алчным, люди желают получить больше, чем сами могут принять. От такой жадности они теряют человеческий вид, либо частично, либо полностью превращаясь в свиней. А потом они становятся пищей для таких же, как они сами. Ну, хоть такая от них польза… Но если кто-то становится хуже, то обязательно где-то рядом случается чудо. Не плачь, девочка, у каждой сказки обязательно будет добрый конец, – сказала Хапилена вслед уходящей артаи, спасшей подругу по проклятью.
– Пойдемте, дети, – нежно позвала своих друзей Хапилена. – Представление окончено.
* * *
Все открыли глаза и молчали, пребывая под сильным впечатлением от увиденного. У Саши в голове было столько вопросов, что она стала сомневаться, всё ли увидела и поняла верно. В этот момент Хапилена взяла ее на руки и прижала к груди. От ласки, тепла и аромата чего-то родного у Саши сначала вылетели из головы все вопросы, а потом – воспоминания и тревоги.
До нового года осталось несколько минут. Это был первый год по возвращении Королевы Желаний. Сегодня должны исполниться все самые заветные мечты.
Саша уже дремала на руках Хапилены.
Хозяйка обычной московской квартиры на последнем этаже расставила кукол по местам, поправила красивую вязаную скатерть и погасила свет, оставив гореть волшебными фонарями лишь елку. Положила Сашу на подушку и прилегла рядом.
Хапилена была уверена и полна надежд, как и все пятьдесят предыдущих новогодних ночей.
Глава Десятая
Душевные и телесные муки
миссис Вридли
Эта глава об одной не очень симпатичной женщине, которая от всей души любила кукол и ненавидела людей, и тридцать первого декабря она тоже отправилась в Волшебный лес просить Королеву Желаний исполнить свое последнее заветное желание.
Миссис Вридли страдала ревматизмом и определенного вида страстью. Нельзя употреблять выражение «страдать страстью», но в отношении миссис Вридли оно было единственно верно употребимым. Каждый день ревматизм и страсть к куклам приносили ей настоящие душевные и телесные муки.
Ревматизм перешел к ней по наследству, как и профессия. Отец Вирджинии был психиатром. Он страдал ревматизмом всю свою жизнь, и психологически это было неизлечимым, ибо как психиатр он мог объяснить симптом любой болезни и зачастую вылечить ее своими сеансами. Этот талант и сделал фамилию Вридли широко популярной в психотерапевтическом кругу. А вот себя лично этот талант не касался, поэтому страстью отца миссис Вридли был поиск себя в чтении и многочасовых раздумьях и рассуждениях. Премногочасовых и зачастую абсолютно бесплодных и занудных рассуждениях, героем которых был гадкий ревматизм.
«Он был плохим психологом», – подумала миссис Вридли, поглаживая свою несчастную спину и в тысячный раз осматривая страсть своей жизни – комнату, уставленную сотнями старинных кукол давних эпох и дальних стран.
– Он был плохим психологом, – грустно и устало, теперь уже вслух, повторила миссис, и большинство фарфоровых головок согласилось с ней. – Он никогда не уважал дедушку, бабушку и маму, – продолжала этот странный разговор миссис Вридли, и куклы с этим тоже соглашались, но как-то особенно устало, будто слыша это вот уже в тысячный раз. – А тот, кто не уважает папу и маму, – некрасиво потерла миссис Вридли свой нос, помятый от ношения очков и ставший со временем крючковатым и немного красным, – тот долго так не проживет.
