Сказки Вильгельма Гауфа - Гауф Вильгельм (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
В одном из больших городов милой родины моей Германии, жил сапожник со своею женою. Они были бедны. Он сидел на улице на перекрестке целые дни — прохожим чинил башмаки и сапоги. Он умел также и новые шить, даже шивал, когда ему закажут, но по бедности у него не бывало запасного товару. Жена его была зеленщица. Она продавала на базаре зелень и у нее охотно покупали, потому что она умела хорошо и чисто приготовлять корешки и зелень.
У них был сын, хорошенький восьмилетний мальчик; он сидел возле матери на базаре и относил поварам и кухаркам на дом зелень, купленную у его матери. Редко возвращался мальчик без какой-нибудь подачки: где дадут денежку, где кусок пирога; все его знали и любили.
Однажды жена башмачника сидела по своему обычаю на базаре с корзинами зелени, овощей и ранних скороспелых груш, яблок и абрикосов. Мальчик ее сидел возле и подзывал покупателей, крича во весь голос: «Капусты! Не угодно ли капусты, кореньев, зелени! Пожалуйте! Груши есть. Скороспелки! Яблоки, абрикосы! Матушка дешево отдаст! Купите!»
Вдруг на базаре показалась какая-то странная старушонка, вся в лохмотьях, сгорбленная; на сморщен ом желтом лице ее только и видны были красные глаза и длинный горбатый нос. Она шла с посохом, ковыляя и раскачиваясь на все стороны; страшно было смотреть на нее, того и гляди ткнется носом.
Все на нее смотрели. Зеленщица наша, которая уже шестнадцать лет торговала на базаре, а ее доселе не видывала. Она даже испугалась, увидав, что старуха идет прямо на нее.
— Ты что ли зеленщица Анна? — спросила она сиплым, неприятным голосом, тряся головою.
— Я, — отвечала жена башмачника, — что вам угодно?
— Посмотрим, посмотрим, найдем что, так купим! — И она стала перебирать своими черными костлявыми пальцами чисто и порядочно уложенную зелень. Опрятной зеленщице не понравилось это, но она смолчала: всякий покупатель волен смотреть продажный товар.
— Дрянь, порядочная дрянь, пробормотала она, — и нет того чего мне нужно! Как можно, пятьдесят лет тому назад, то ли было!
Маленький Яша рассердился. Ему стало обидно за мать.
— Стыдно тебе, старуха, — сказал он в досаде, — все перерыла да перемяла своими гадкими грязными руками, и ничего не взяла. Что ты думаешь, людям то любо будет брать после того, как ты перенюхала все своим длинным носом? Все плохо! Да как же повар герцога покупает у нас?
Старуха покосилась на бойкого мальчика.
— Так тебе не нравится нос мой? Постой! У самого вырастет до самой бороды!
И она снова принялась рыться в корзинах. Выбрав всю капусту, она перещупала, сдавливая, каждый кочан, но и их всех в беспорядке побросала, не выбрав ни одного.
— Плох ваш товар, плох, — снова сказала она, тряся головою.
— Смотри ты, головы не потеряй, — дразнил ее мальчишка, — уж шея-то у тебя очень тонка, как бы вовсе не сломилась.
— Ладно, не сломится! Вот будешь зато без шеи вовсе.
— Ну что пустяки болтать, — сказала наконец зеленщица, выведенная из терпенья, — бери что ли коли покупаешь, а то пусти других. Сама не берешь и другим мешаешь.
— Так и быть капусту возьму, только я ведь не донесу ее, дай мальчика на помощь.
Яша ни за что не хотел нести капусту этой противной старухе, но мать заставила его; он плакал и отпрашивался: но мать пожалела старуху, она и то едва ходила, куда ей было донести корзину! Со слезами послушался он мать свою и, собрав раскиданную капусту, пошел за старухою.
Не скоро они дошли до дома; прошло добрых три четверти часа, когда они пришли на край города в лачужку старухи. Тогда она вынула из кармана какую-то старую, ржавую отмычку и проворно всунув ее в замочную скважинку — отворила дверь.
Войдя в дом, Яша не мог опомниться от удивления: стены и потолки были мраморные, столы, стулья и шкапы черного дерева с золотом, а полы зеркальные. Мальчик даже не мог по ним ходить, он скользил и падал. Старуха вынула из кармана серебряный свисток и резко свистнула на весь дом. В ту же минуту по лестнице сбежало несколько морских свинок. Они бегали на задних лапках, обутые в ореховые скорлупки вместо башмаков, в платьях и в шляпках по последней моде.
— Эй вы! Бестолковый народ! Куда подевали мои туфли! — крикнула, она ударяя по ним палкой. Свинки завизжали, запрыгали и в миг снесли сверху большие туфли из скорлупы кокосового ореха, подбитые кожею.
Как только старуха сменила свою обувь, так походка ее переменилась; она бросила посох и плавно и быстро пошла по дому, таща за собою маленького Яшу, едва успевавшего за нею следовать. Дойдя до комнаты, похожей на кухню, но убранною красною мебелью и увешанной коврами, старуха остановилась.
— Теперь сядь и отдохни, — сказала она, усаживая его в угол дивана и застанавливая столом, — ты принес тяжелую ношу; голова человека не легка.
— Как голова? Что вы говорите? — вскричал мальчик, — положим, что я устал, но я нес капусту, а не головы.
— Да, да, капусту, посмотри-ка, какую капусту продает твоя мать. — И она приподняв крышку вытащила из корзины голову. — Видишь какая капуста.
«Если бы покупатели знали что они берут!» — в ужасе подумал мальчик.
— Ну постой же, за то, что донес, надо тебя и покормить; я тебя на славу угощу, всю жизнь будешь помнить мое угощение. — Сказав это, старуха снова свистнула. В комнату вошло множество морских свинок, в платьях и кухонных фартуках, с веселками и поварскими ножами за поясом. За ними бежали белки в широких турецких шароварах и зеленых бархатных шапочках. Они проворно и ловко лазили всюду, доставали кастрюли, сковородки, бегали за хозяйкою шаг, за шагом, подавали яйца, масло, муку, зелень, прислуживали бойко как настоящие поварята. Сама хозяйка готовила обед: она то и дело совала свой длинный нос в суповый горшок. Наконец суп поспел; из горшка повалил пар, душистый вкусный запах дошел до Яши, и он с нетерпением ждал кушанье.
— Ну вот тебе, поешь, — говорила ему старуха, — и не завидуй мне, у самого все то же будет. Но травки той ты не найдешь, за то что ее не было в продаже у твоей матери.
Яша не понял, что говорила старуха; он принялся за суп и уплетал его с таким удовольствием, как давно не едал. Дома кушанья ему далеко не так нравились. К концу обеда морские свинки зажгли арабский ладан, дым синими клубами разносился по комнате, становилось душно, трудно дышать. Сильный запах одурял Яшу, он что-то говорил, просился к матери, затем забывался; опомнившись хотел выйти, но не мог выбраться из засады своей, забывался снова и наконец крепко уснул.
Ему мерещились, будто старуха с него снимает платье и также одевает его как белок в шаровары и шапочку и он сам стал белкою: он прыгает, бегает, лазит точно как они; он вместе с ними и морскими свинками прислуживает старухе, общей своей барыне, а свинки и белки вовсе не животные, они точно такие же люди как и все. Сначала его заставляют чистить хозяйке башмаки и он ловко, отлично справляется, он привык к этому еще дома у отца, только здесь он чистит не настоящие башмаки, а ореховые скорлупки. Потом ему кажется, что прошел уже год и должность его переменилась: он с прочими белками собирал пылинки из солнечных лучей и просеивал их в мельчайшее волосяное сито. Из этой пыли пекли старухе хлеб, который ей был очень по вкусу.
Еще через год обязанность его опять переменилась: он набирал воду для питья старухе, но не простую воду дождевую, такой воды старуха не пила. Ей собирали утреннюю росу с душистых роз. Это было нелегко, потому что она ужасно много пила.
Наконец еще год прошел, и должность Яши снова переменилась: он был взят в комнаты, где заставили его чистить зеркальные полы, на которых всякое пятнышко было заметно.
На четвертый год его сделали поваренком; это была самая почетная должность. Яша вскоре научился и стал готовить очень порядочно. Он умел сварить суп из сотни разных трав и корешков, испечь пирог из самых разнообразных снадобьев.
