Земляника под снегом. Сказки японских островов (с илл.) - Японский эпос (читаемые книги читать TXT) 📗

Впервые на своем веку видели они золото.

— Спасибо тебе, Журушка, спасибо! — от всего сердца поблагодарили девушку старик со старухой. — Заживем мы теперь по-другому. Сошьем тебе новое платье к празднику. Пусть все любуются, какая ты у нас красавица.

Наступила весна. Пригрело солнце. Что ни день, прибегают к дому стариков деревенские дети:

— Сестрица, Журушка, выйди поиграй с нами.

Улыбается Журушка:

— Ну хорошо, давайте играть. Поплывем в гости к лунным феям.

Поднимут двое детей руки — это ворота в царство фей. А Журушка поет:

Поплывем мы в царство фей

Дружно, дружно, весело

Облачко — как лодочка,

Серебряные весла.

Проходят дети в ворота веселой вереницей и стариков зовут:

— Дедушка, пойдем с нами играть! Бабушка, пойдём играть!

— Да полно вам, не тяните нас за руки так сильно, — смеются старики.

Но не всегда светить солнцу. И дождь полям нужен. Поглядит Журушка, что небо облака закрыли, и запоёт:

Дождик, дождик, лей сильней,

Дождик, лей среди полей.

Дольше, дольше погости

На грушевом дереве.

Соберутся дети вокруг Журушки, а она им сказки рассказывает о разных диковинных птицах.

Хорошо было детям играть с Журушкой.

Но вот как-то раз снова пожаловал Гонта.

— Здравствуй, дедушка! Не найдётся ли у тебя опять такой же ткани, как в прошлый раз? Продай мне, я охотно куплю.

— Нет, и не проси. Дочке моей о-Цуру нельзя больше ткать: очень она от этой работы устаёт. Боюсь, заболеет.

Но Гонта чуть не силой всунул старику в руки кошелёк, набитый золотыми монетами.

— Я заплачу тебе ещё дороже, чем в прошлый раз. А если ты не согласишься, пеняй на себя. Худо тебе будет. Меня ведь сам князь к тебе прислал, — пригрозил Гонта. — Чтоб через три дня была ткань готова, не то головой поплатишься!

Ушёл Гонта, а старик и старуха стали горевать:

— Беда, беда! Что же с нами теперь будет! Пропали наши головы.

Всё слышала о-Цуру, хоть и была в другой комнате. Стала она утешать стариков:

— Не бойтесь, не плачьте. Через три дня будет готова ткань, красивее прежней.

Пошла девушка в ткацкую комнату и затворила дверь наглухо.

Вскоре послышался за стеной быстрый-быстрый стук: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.

День, и другой, и третий стучит ткацкий станок.

— Журушка, кончай скорее, будет тебе! — тревожатся старик со старухой. — Ты, верно, устала, доченька?

Вдруг послышался грубый голос:

— Ну как, готово? Покажите мне.

Это был Гонта.

— Нет, показать нельзя. Журушка крепко-накрепко запретила к ней входить, пока она ткет.

— Ого! Вот ещё выдумки! Я вижу, ваша дочь привередница. Ну, а я и спрашивать у нее не стану!

Оттолкнул Гонта стариков и настежь распахнул двери.

— Ой, там журавль, жу-жу-равль! — испуганно забормотал он.

Входят старики — и правда, стоит за ткацким станком большая птица.

Широко раскрыла она свои крылья, выщипывает у себя клювом самый нежный мягкий пух и ткёт из него красивую ткань: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.

Захлопнули старики дверь поскорее, а Гонта со всех ног убежал — так он испугался.

На другое утро прибежали дети звать Журушку.

— Журушка, выйди к нам, поиграй с нами или сказку расскажи.

Но в ткацкой комнате все было тихо.

Испугались старик со старухой, раздвинули сёдзи, видят: никого нет. Лежит на полу прекрасная узорчатая ткань, а кругом журавлиные перья рассыпаны… Начали старики звать дочку, искали-искали, да так и не нашли.

Под вечер закричали дети во дворе:

— Дедушка, бабушка, идите сюда скорее!

Выбежали старики, глядят… Ах, да ведь это журавль. Тот самый журавль! Курлычет, кружится над домами. Тяжело так летит…

— Журушка, наша Журушка! — заплакали старики.

Поняли они, что это птица, спасенная стариком, оборотилась девушкой… Да не сумели они ее удержать.

— Журушка, вернись к нам, вернись!

Но все было напрасно. Грустно, грустно, точно прощаясь, крикнул журавль в последний раз и скрылся в закатном небе.

Долго ждали старик со старухой, но Журушка так и не вернулась.

Есть, говорят, на одном из дальних островов большое озеро. Видели там рыбаки журавля с выщипанными перьями. Ходит журавль по берегу и все поглядывает в ту сторону, где старик со старухой остались.

Две корзины глупостей

В старину, далекую старину, был у отца с матерью сын-дурачок.

— Ничего то он, глупый, не умеет, — горевали родители. — Случись с нами беда, как он жить будет?

Стали думать, какому ремеслу его научить, и решили пусть торгует вразнос. Дело нехитрое были бы крепкие плечи да звонкий голос.

Дали ему каштанов и говорят дурачку:

— Вот тебе каштаны на пробу. Носи по всему городу.

Ходит дурачок с коромыслом на плече и кричит:

— А вот каштаны на пробу всему городу! А вот каштаны на пробу всему городу!

Все дети сбежались на этот крик. Мигом поели они каштаны, а дурачок и рад: вот как быстро товар с рук сбыл. Пришёл дурачок домой весёлый-превесёлый. Спрашивают родители:

— А деньги где?

— Какие деньги? Разве надо было деньги брать? Сами же сказали: носи на пробу всему городу.

Опечалились родители. Стали ему объяснять, как вразнос торгуют.

На другое утро положили родители в две корзины разного товару: каштаны, чай, несколько мерок проса.

Весь день бродил дурачок по городу — ничего не продал. Воротился домой к вечеру, плачет:

— Ничего у меня не купили глупые люди. Только смеются. Уж я кричал, кричал, выкликал свой товар — у самого в ушах звенело.

— Как же ты товар выкликал? — спрашивают родители.

— А вот как, — затянул дурачок. — «Просочай-просочай — сопрочай-прочайсо-чайкаштаны-ташкачаны-штаныкачай…»

— Глупый ты, глупый, разве можно так? Товар надо выкликать ясно, чтоб слово от слова отскакивало. А ты их вместе сболтал, как муку с водой. Каштаны ведь не чай, а чай ведь не просо.

Вот снова пошёл дурачок торговать. Целый день он пропадал. Вернулся только к вечеру, плачет:

— Живут в нашем городе одни дураки. Смеются, сами не знают над чем. За весь-то день ничего я не продал.

— Уж верно, ты опять не так кричал, как мы учили, — говорят ему отец с матерью.

— Вот и неправда. В точности так. Вот послушайте: «Каштаны — не чай, просо — не каштаны. Чай — не просо, кричу особо!»

— Глупый ты, глупый! Ты всего три слова кричи, от себя ничего не прибавляй: «Чай, каштаны, просо!» Да кричи медленно, внятно, чтобы все поняли.

Пошел на другой день дурачок товар продавать. Кричит медленно, с расстановкой:

— Чай-ка-шта-ны-просо!

Да скоро заболтался у него язык. Стало у него выходить:

— Чайка штаны просит. Чайка штаны просит.

А тут, как на грех, идёт следом другой разносчик. Орёт во всю глотку:

— А вот сковородки! Сковородки хорошие!

Вконец дурачок сбился.

— Чайка штаны просит. Чайка штаны просит. Сковородки — сковородки. Чайка штаны просит, а сорока — водки!

Люди на улицах от смеха падают. Ни у того, ни у другого ничего не покупают.

Рассердился другой разносчик, что дурачок ему торговлю испортил, и надавал ему тумаков.

Вернулся дурачок домой, плачет:

— Ничего-то я не продал, да еще вдобавок побили меня.

Долго думали родители, как теперь быть, и надумали. Пусть продаёт товар, какой совсем просто зовется. Горох! Уж чего проще. Тут ошибиться нельзя.

Насыпали они в корзины несколько мер гороха.

Идет глупый сын по городу и кричит:

— Горох, горох, а вот хороший горох! Гороху на грош, горох хорош. На грош нагрохаю гору гороха!