День чудес(Смешные сказки) - Виткович Виктор Станиславович (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
— Он испортил мое крыльцо! Хулиган! — злобно сказал старичок.
— А вы злой Абракадабр! — крикнул Федя. — Вот вы кто! Я ничего не портил…
Но Катя сказала «Большое спасибо! Извините…» — и втащила Федю в переднюю.
— Абракадабр! Абракадабр! — кричал Федя, извиваясь в ее руках и стараясь показать старичку язык. — Злой Абракадабр!..
— Вот за это самое будешь сидеть дома, пока не придет папа! — сказала Катя, захлопнула дверь и опять взялась за географию. — Танганьика, Бангвеоло, Мверу, Зван, Чад..
Подбежав к окну, Федя высунулся, увидел внизу старичка и завопил:
— Абракадабр!.. Проклятый Абракадабр!..
Катя сперва заткнула уши, потом закрыла географию, сказала:
— Пойду учить Африку к Люде Беловой…
Подняла нос выше своих голубых глаз, закрыла Федю ключом на два оборота и побежала вниз по лестнице.
2
Сперва Федя поплелся в ванную, — постоял перед зеркалом, гримасничая, потом тяжело вздохнул и смыл усы. Переодев штаны, он вошел в столовую, походил и от нечего делать включил радиолу «Мир». Зеленый глаз загорелся, и диктор сказал: «…Они хотят ядерной бомбой стереть с лица земли все живое, хотят уничтожить города и селения. Но человечество не допустит этого! Оно…» Федя повернул колесико управления — раздались такие свисты и хрипы, что Федя рассердился и выключил радиолу. «Злой Абракадабр…» — пробормотал он. Что бы еще предпринять? Федя вскочил на диван и пошел по пружинам, но за окном послышались знакомые голоса. Федя кинулся к окну и высунулся.
— Федька! — раздался снизу крик. — Давай сюда!
Это Мишка, сияя, нес резиновую кишку за дворником Варфоломеем. Сейчас они будут поливать улицу. Без него! Федя мрачно отвернулся и крикнул:
— Я занят!
На его счастье и на зависть Мишке, по карнизу этажом ниже шла кошка, отряхивая лапки от еще не высохшей краски. Федя сейчас же спустил ей на веревке бумажку. Но тут из окна выглянула тетя Липа. Бумажка хлопнула ее по носу. И тетя Липа, посмотрев наверх, подняла крик, перечисляя преступления Феди за неделю.
— Нет житья от этого мальчишки! — кричала она. — Вчера он высадил окно мячиком! А позавчера его химический карандаш упал в кастрюлю с окрошкой! А позапозавчера, — кричала она, — его мыльный пузырь влетел в рот мужу, спавшему на диване! А позапозапозавчера…
— Я не хотел… — сказал Федя и зевнул.
От крика тети Липы у него всегда стоял звон в ушах, его клонило ко сну. Будто сквозь туман, Федя слышал, как она кричала еще что-то. Он смотрел слипающимися глазами и видел, как в соседнем квартале развешивали красные флаги и на перекрестке укрепляли репродуктор, похожий на огромный колпак, и далеко-далеко на высотном доме поднимали какой-то пестрый плакат. И всюду, куда ни глянь, белели бумажки: «Осторожно — окрашено», и всюду стояли синие, желтые, лиловые ведра с краской…
Вдруг во всех домах в квартирах, на всех вокзалах и башнях часы начали бить двенадцать. И загудели фабричные гудки. И сразу же за окном сверху показались чьи-то ноги в тапочках. Это, покачиваясь в люльке, спускался маляр — тот самый, который красил лепной карниз под крышей. Спецовка маляра была вся в разноцветных пятнах. Он держал в руке золотую кисть, а в его ведре тяжелыми волнами ходила масляная золотая краска.
— Кто вы такой? — спросил Федя.
— Я? — усмехнулся маляр. — Странный вопрос. Волшебник.
— А вот и нет! — сказал Федя.
— А вот и да! — сказал маляр и посмотрел на Федю веселыми глазами.
Разве волшебники еще есть? — удивился Федя.
— Есть, — сказал маляр. — Во сне и в сказке.
— А сейчас что — сон или сказка?
— Сказка, — подумав, сказал маляр. — Но, на всякий случай, не просыпайся.
Он поднял золотую кисть. От нее, как молнии, забили лучи. И вся комната закружилась, поплыла в вихре солнечных бликов.
— Вот! — сказал маляр, протягивая кисть мальчику. — Оставляю ее тебе на целый час.
— До конца обеденного перерыва? — спросил Федя, не смея поверить.
— Да, — кивнул маляр и таинственно наклонился к мальчику. — Только имей в виду: эту кисть нельзя давать никому. Слышишь? Ее хочет украсть злой волшебник Абракадабр.
— Украсть? — прошептал Федя.
— Да. Это волшебная кисть! Если ты скажешь ей: «Кисть, а кисть, хочу то, хочу это», — она нарисует все, что скажешь. И то, что она нарисует, оживет, сделается настоящим.
— Честное слово? — спросил Федя.
— Честное слово, — сказал маляр.
Его деревянная люлька покачивалась на тросах между комнатой Феди и солнцем, и от этого комната то вспыхивала, как шкатулка с драгоценными камнями, то погружалась в полумрак.
— Слушай дальше, — сказал маляр. — Злые волшебники хотят стереть с лица земли всю нашу улицу, весь наш праздник.
— Чем стереть? — спросил Федя. — Резинкой?
— Ну, резинкой, — сказал маляр. — Только, понимаешь, особой резинкой, волшебной, которой можно стереть все, даже тебя.
Федя хотел спросить еще что-то, но маляр сказал:
— Больше я тебе не скажу ничего.
И его люлька словно провалилась. А кисть осталась в руках у Феди. Золотая, волшебная кисть! Никто этого не заметил. Только внизу, в слуховом окне старого деревянного домика, тот самый старичок не мигая смотрел вверх круглыми глазами, как у совы.
3
Там, внизу, рядом с крыльцом — как раз тем, которое Федя хотел покрасить, теперь висела вывеска: «Мастерская дырок». И под ней на стене было написано: «Могу в любом предмете проделать дыру любой величины».
С дьявольской улыбкой старичок скрылся в глубине своего чердака, где плавал какой-то неясный полумрак; в пыльных полосах слабого света поблескивала паутина, и на полу валялись дырявые ведра, кастрюли без ручек, погнутые велосипедные колеса и старое железо, рыжее и лохматое от ржавчины. А сверху из балки торчал серебряный позеленевший крюк. Если бы вы знали, для чего этот крюк, вы бы ахнули! Но об этом дальше.
Сев на низенькую скамеечку, старичок принялся за работу. Возле него шныряли мокрицы, похожие на маленькие платяные щетки. Огромной резинкой, на которой, очевидно для отвода глаз, был нарисован заяц, Абракадабр протирал дыры в железных болтах, садовых лейках и других предметах по желанию заказчиков. А его резинка зловеще гудела, как бормашина зубного врача.
На батарее центрального отопления сидел черный кот, следя за каждым движением Абракадабра. Вдруг кот подскочил, его шерсть поднялась дыбом, глаза загорелись — один красным, другой зеленым огнем, — а от взъерошенного хвоста полетели искры. Так случалось всегда, когда на улице раздавался гудок одного странного автомобиля. Это был гудок такой тонкий, что ухо человека не могло его уловить.
Абракадабр быстро опустил на слуховом окне жалюзи, потом штору, потом занавески. В мастерской стало темно. Тогда, схватив кота за шиворот и освещая им дорогу, как фонарем, старичок открыл дверь.
На пороге стоял тот, кого он ждал. На пришедшем был серый костюм, серые туфли, серая сорочка, серый галстук. У него были серые глаза и серые волосы. Он держал в руках серую трость. Это было удобно. Он мог легко исчезнуть в пыли, в сумерках или тумане. В будни он был незаметен. И только на этой улице, где все сверкало разноцветными красками, ему приходилось опасаться, что его увидят. Поэтому он не вошел, а вбежал.
Когда старичок закрыл дверь на крючки и засовы, гость заговорил.
— Ну-с? — спросил он.
В королевстве злых волшебников все знали: когда человек в сером говорит «ну-с», это значит, что их часы и даже минуты сочтены. Его звали Большой Ушан, и он был посланником великого короля. Самые могучие волшебники, услыхав его «ну-с», тряслись от ужаса и становились сморщенными, похожими на грибы. Но Абракадабр почему-то не испугался. Это удивило Большого Ушана, и он повторил немного громче:
