Про девочку, которая ничего не хотела уметь - Сокол Иван Андреевич (читаем книги бесплатно TXT) 📗
— Бывает, что и могут… Подойди к часам, девочка. Не бойся. Я знаю, что ты любишь удивительные истории… Но такой, в какую ты попадешь сегодня, тебе никогда не выдумать…
— Хочу в удивительную историю! — капризно воскликнула Таня.
— Не перебивай меня!.. Иначе я не успею сказать тебе всего, что нужно… Через минуту я должен умолкнуть… Подойди к часам и поставь стрелки на двенадцать…
— И что тогда?
— Эх, девочка… Я просил тебя не перебивать. Поставишь стрелки на двенадцать и, когда деревянная кукушка прокукует двенадцать раз, протри старое зеркало, что стоит рядом…
Солнечный зайчик замолчал. Он побледнел и, скользнув в сторону, исчез.
Таня заторопилась. Она подошла к часам и стала их рассматривать.
На верху квадратного ящика, на котором виднелся запыленный циферблат со стрелками, возвышалась башенка с покатой крышей, украшенной затейливой резьбой. Небольшое окошко в башенке было прикрыто почерневшей от времени дверцей.
Тане показалось, что за дверцей слышится тихий шорох, словно кто-то осторожно царапает деревянную стенку.
— Фу! — дунула Таня на часы и сразу зажмурилась: в лицо ей метнулось целое облако пыли.
Таня минутку постояла, потом взялась за большую стрелку.
Стрелка двинулась по кругу, скрипя и пощелкивая. От усердия на лбу Тани даже пот выступил. Наконец, когда стрелки сошлись вместе в самом верху циферблата, черная дверка в башенке откинулась вниз, из окошка высунулась головка с остреньким клювом.
— Ку-ку! — донеслось из часов.
Таня слушала скрипучий голос деревянной птички и старалась не сбиться со счета. «Раз… два… три… четыре…» — считала она. На одиннадцати кукушка вдруг замолчала.
Таня рассердилась.
— Здрасьте!.. Забыла?
— Прости, девочка. Я действительно забыла поздороваться… Здравствуй!
— Ах, я совсем не об этом! Почему ты недокуковала?
— Что недокуковала?..
— До двенадцати!
— Ты разве не слышала? Я куковала.
— Это только одиннадцать! — воскликнула Таня. — Еще один раз! Понимаешь — один!
— Мне не хочется куковать двенадцатый раз…
— Лентяйка ты бессовестная!..
— Я хочу, чтобы ты подумала. Мне жаль тебя, ты попадешь в такую историю…
— А я хочу! Хочу в историю! Кукуй сейчас же!..
— Ну хорошо… Изволь. Не забудь только протереть зеркало.
Деревянная кукушка прокуковала двенадцатый раз и скрылась. Щелкнула дверка. Осела пыль. Старые часы затихли, потемнели еще больше и словно отодвинулись в сумерки.
Таня торопливо огляделась и увидела неподалеку от часов старое зеркало, на котором, как и на часах, лежал толстый слой серой пыли.
Карабкаясь через хлам, Таня на четвереньках пробралась к зеркалу и подняла руку.
Она не боялась, нет, но сердце у нее забилось почему-то часто-часто…
Раз! И ладошка сгребла целую кучу пыли. В полутьме блеснуло стекло. Таня приблизилась к зеркалу и отшатнулась. Из широкой полосы очищенного от пыли стекла сверкнули большие зеленые глаза. Это было так неожиданно, что Таня испугалась.
У самой Тани, глаза были карие, значит, то были не ее глаза. Чьи? Посмотреть еще? Страшно… А может быть, это как раз и начинается удивительная история?! Любопытство победило, и Таня снова приблизилась к зеркалу.
Она пригляделась внимательно. Да, лицо в зеркале было незнакомое. Черное, как у негра, с большим ртом, который растянулся, словно в улыбке. Зеленые глаза уже не пугали, а прищурились. Потом показалась рука, такая же черная, как лицо, и поманила Таню пальцем.
Вдруг сзади кто-то громко захихикал. Таня вздрогнула, но ни вскочить на ноги, ни оглянуться не успела. Ее крепко схватили и мигом завязали ей глаза.
Именем Грязного Величества
В тот самый момент, когда Таня сидела на чердаке старого дома, далеко-далеко от нее, в городе Замарыше, где властвовала хитрая и жестокая королева Грязнуля, царил переполох.
Завернувшись в сырую простыню, Грязнуля полулежала на большом каменном троне и, заявив, что света белого не взвидела, молчала уже третий час кряду.
Ее Грязное Величество умирало от скуки. На ногах зато были все придворные. Одни из страха, другие из подхалимства старались развлечь королеву.
Чего только ни делали!
Падали в грязь лицом. Катали колёса и старались вставить в них палки. Хрюкали и кричали петухами. Наперегонки кидали об стенку горох.
Толстый генерал Грязнила, облачившись в детское платьице, прыгал через скакалку, запутывался в ней, падал, поднимался снова и прыгал, прыгал…
И, конечно, все вместе били баклуши.
Усердие их прервала сама Грязнуля. Она села и, сбросив простыню, громко хлопнула в большие, как лепешки, ладоши. Все замерли.
— Убирайтесь вон! — крикнула королева. — Все, кроме генерала!
Придворные, спотыкаясь и толкая друг друга, кинулись из зала, а отмеченный милостью генерал Грязнила подошел к трону, пыхтя и отдуваясь.
Грязнуля хмыкнула и прищурила глаза.
— Я довольна вами, генерал. Это было смешно…
— Рад стараться, Ваше Грязное Величество!
— Гм! Девочка… А теперь снимите с себя это безобразие. Предстать перед королевой в таком виде! Боже мой!..
— Виноват, Ваше Грязное Величество! Перестарался!
— То-то… Увижу еще раз без мундира, разжалую в простые грязнульки. Будешь — как все — ходить и пачкать улицы… Иди переоденься и пришли сюда мою гадалку. А через час прикажи принести клетку с Вещим Вороном. Иди!
Толстый генерал в детском платьице вытянулся, повернулся на одной ножке и пошел, стараясь повыше вскидывать колени.
Грязнуля накинула на плечи плащ, прошла в другой конец зала, зажгла светильник и села за круглый, поросший мхом стол.
Тотчас явилась гадалка. Ею оказалась большая серая жаба, которой больше всего на свете хотелось походить на настоящую цыганку. Ради этого она готова была вылезть из собственной кожи.
Жаба носила широченную цветастую юбку, на плечах её постоянно висела грязная зеленая шаль. Нужны бы еще серьги, но так как ушей у жабы не было, то большое медное кольцо она повесила на нос.
Путаясь в складках своего одеяния, жаба с трудом пропрыгала к столу. Усевшись на чурбан, она положила короткие лапы на стол и, не мигая, уставилась на свою госпожу.
— Довольна ли ты жизнью в моем царстве, Квака? — начала разговор Грязнуля. — Достаточно ли сырости разводят для тебя мои слуги?
— О, да! — кивнула головой Квака. — Мне уютно. Чем прикажешь услужить?
— Ты карты не забыла?
— Как можно! При мне…
Откуда-то из складок платья жаба достала засаленную колоду карт и положила их перед собой.
— Погадай-ка, Квака. Мне с утра кажется, что я вот-вот рассыплюсь… Тревожно и страшно становится.
Квака поплевала на длинные пальцы и быстро-быстро разбросала карты по столу. Потом стала переворачивать их одну за другой, приговаривая:
— Сижу, гляжу, всю правду скажу. Ква-ква-квак… Поможешь себе так… Не жги зря свечек — нужен новый человечек. В слуги его добудешь, долго-долго жить будешь… Ква-ква-квак, карты говорят так!..
Грязнуля встрепенулась, и глаза ее холодно блеснули.
— Но где же взять такого человечка? Детей, которые не слушают папу и маму, которые ничего не умеют делать, почти не осталось на белом свете!.. Они помогают дома, учатся в школах. Даже самые маленькие ходят в детские садики. Ужас! И умываются! Представляешь, Квака, сами умываются, да еще с большим удовольствием…
— Не волнуйтесь, Ваше Грязное Величество. Найдем подходящего… Извольте пройти к волшебному корыту.
Они подошли к стене, где в глубокой нише стояло круглое, деревянное корыто, полное черной грязи. Под корытом, дно которого было обито жестью, чуть тлели угли, Грязнуля поднялась по ступенькам на высокий стул и приготовилась глядеть сверху, а жаба, встав на четвереньки, раздувая бока, принялась дуть на угли.
По стенам заплясали багровые отблески, грязь в корыте зашевелилась, забулькала. Жаба дула на угли до тех пор, пока на черной поверхности не образовалась влажная пленка, блестевшая, как зеркало. Тогда Квака несколько раз протанцевала возле очага и, вскинув вверх лапы, произнесла громким шепотом:
