Сказки, только сказки - Шмидт Анни (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗

Ну, этого пёс Йерун не мог так просто оставить. Сначала он быстро доел последние кусочки из своей миски, а потом бросился защищаться.

— Гав! Гав! Гав! — пролаял он басом и напрыгнул на Болтуна на своих неуклюжих лапах, но Болтун взмыл на кухонный шкаф и оттуда стал шипеть на Йеруна.

— Опять поругались? — закричал попугай Лорреснор, который раскачивался взад-вперёд на своей деревянной жёрдочке. — Послушали бы лучше меня, я бы рассказал вам, как так получилось, что Йерун сметает свою еду в одну минуту, а Болтун ест осторожно и малюсенькими кусочками.

Кот и пёс тут же замолчали и стали слушать, потому что оба просто обожали интересные истории.

— Это было очень-очень-очень давно, — начал Лорреснор. — Тогда все собаки были ещё дикими. У них не было хозяина, который давал бы им еду, так что им самим приходилось добывать себе пропитание в бескрайних полях. И как же они это делали? Может, они выходили на охоту по ночам и в одиночку? А вот и нет! Они охотились днём и собирались для этого в большие стаи. Если они чуяли запах дичи, то бросались в погоню всей стаей, с лаем и воем, и если им удавалось кого-то поймать, то это и был их обед. Но ведь в стае собак было очень много, им надо было делить добычу, а это не всегда получалось у них по-честному и по-товарищески, вы же понимаете. Ведь это были дикие собаки, — пояснил Лорреснор, чтобы их как-то оправдать. — Воспитанная собака, такая как наш Йерун, ни за что бы до такого не опустилась. Но, как бы там ни было, дикие собаки старались оторвать себе кусок мяса побольше и проглотить его как можно быстрее, чтобы никто не отнял. И вот эта старая привычка — скорей-скорей и хвать-хвать — осталась у собак навсегда.

А вот твои предки, Болтун, были дикими кошками. У них тоже не было хозяина, который мог бы налить в блюдечко молока и положить вкусные кусочки, им тоже надо было самим искать себе корм. Дикие кошки выходили на охоту ночью и всегда только поодиночке. Если кошка ловила добычу, она утаскивала её куда-нибудь в укромный тёмный уголок, где не было других котов, которые могли бы на неё позариться, и там съедала её спокойно, бесшумно и не торопясь. Вот почему, Болтун, ты до сих пор так аккуратно съедаешь свою рыбку и кошачий корм. Но ты не должен обижать Йеруна за то, что он ест по-другому. Такова уж его природа.

— Хорошая история, — сказал Болтун. — Спасибо тебе, Лорреснор!

— Спасибо, Лорреснор! — поблагодарил попугая и Йерун.

А потом пёс и кот уютно расположились на полу и стали играть с хвостами друг друга. Я думаю, что с тех пор они никогда больше не ругались, хотя я, конечно, могу ошибаться.

Великан Борреманс

Недалеко от городка Тиддерадейл, у подножия горы жил великан. Росту в нём было целых тридцать метров, а это много даже по великаньим понятиям, да и вообще вид у него был устрашающий. Но на самом деле всё было не так страшно, как казалось, ведь этот великан, а звали его Борреманс, был очень милым, дружелюбным и никогда никого не обижал.

Раз в неделю он всегда приходил в городок Тиддерадейл. Тогда он заранее свистел в свисток. Ну, то есть, для него это был свист, а для жителей города это был такой звук, будто разом загудела тысяча паровых котлов. Всё движение на улицах в тот же миг замирало, все начинали кричать:

— Ой, мамочки, это же Борреманс, бежим скорей отсюда!

Все машины ныряли в переулки, а все бочки, из которых молочники продавали молоко, немедленно отодвигали на обочину, ведь у Борреманса были такие огромные ноги, что надо было всё время быть начеку, чтобы он на что-нибудь не наступил.

В один прекрасный день сын бургомистра женился на дочери нотариуса. В Тиддерадейле готовился большой праздник, а все жители несколько недель подряд советовались друг с другом, стоит ли приглашать на свадьбу великана.

— Если мы его позовём, — рассуждал бургомистр, — то чтобы предложить ему стаканчик вина, нам потребуется огромная бочка, да и большущая корова будет ему на один зуб. Такой гость на свадьбе обойдётся нам в целое состояние!

— Да ладно вам, бургомистр, — сказали советники, — давайте зажарим для Борреманса несколько коров, притащим пару бочек вина, а сесть он сможет прямо на ратушу, у неё как раз плоская крыша. Ну а ноги пусть ставит хоть на рыночную площадь.

Так и сделали. Борреманс сидел на здании ратуши, на площади для него были приготовлены десять зажаренных коров и десять бочек вина, а между его ног в ратушу зашли жених с невестой. Там они поженились и снова вышли из дверей ратуши под радостные крики собравшихся горожан.

— Батюшки, ну и дождь, — сказал жених.

— Да нет, — возразила невеста. — Смотри, солнышко светит.

Но шляпа на голове у жениха и в самом деле была насквозь мокрая, а по его костюму ручьём лилась вода. Но подружки невесты, которые тоже насквозь промокли, посмотрели наверх и воскликнули:

— Да это Борреманс плачет!

Так и оказалось: огромный великан Борреманс сидел на ратуше и плакал, плакал так сильно, что слёзы лились настоящими дождевыми потоками. Бургомистр взял рупор и прокричал наверх:

— Что у вас случилось, господин Борреманс?

— Я тоже хочу жениться, — закричал вниз Борреманс, и его голос прогремел, как настоящий гром в грозу, но только как очень грустный гром, почти жалкий. Вот это была новость! Великан Борреманс тоже захотел жениться, как только увидел, как здорово бывает на свадьбе. Но вот только где найти для него невесту? Борреманс снова закричал вниз:

— А нет у вас на примете симпатичной жёнушки для меня?

Все жители городка Тиддерадейл испуганно затихли и посмотрели наверх. Конечно, они понимали, что Борремансу тоже хотелось отпраздновать свадьбу, вот только у них во всём городе не было ни одной великанши. Все девушки были самые обыкновенные, и даже самая высокая из них была не выше метра восьмидесяти, а это для такого огромного великана было совсем мало. Но, к счастью, кому-то в голову пришла отличная идея, и этот человек прокричал наверх:

— Господин Борреманс, а вы дайте объявление в газету!

Это была прекрасная мысль. Лицо великана сразу просветлело, он стал веселиться вместе со всеми горожанами, в два присеста слопал десять приготовленных для него коров и по глоточку отпивал вино из бочек. А уже на следующий вечер в газете появилось следующее объявление:

Спустя пару дней в редакцию городской газеты пришло несколько огромных писем, таких невероятно больших, что почтальон не знал, что ему с ними делать, и каждое письмо пришлось везти на отдельном грузовике. Всего пришло четыре таких гигантских письма, и на нескольких машинах их доставили к дому великана.

Великан Борреманс немедленно распечатал все письма и сначала как следует рассмотрел портреты великанш.

Первая была из Китая. Борреманс сразу отложил это письмо в сторону, потому что это было слишком далеко даже для него. Следующее письмо пришло из Лапландии, от одной лапландской великанши. На фотографии она была в медвежьей шапке, ради которой пришлось содрать шкуру не меньше чем с пятидесяти медведей. Это письмо он тоже отложил. Третье письмо оказалось из Африки, а это тоже было ужасно далеко — расстроенный Борреманс отложил и его.

Но вот последнее письмо — ах, оно было от такой милой великанши! Она была ростом двадцать семь метров, так она написала, и жила она в Бинкерадейле, а это было всего-навсего в пятистах километрах от Тиддерадейла.

Борреманс в тот же миг влюбился в очаровательные кудряшки этой великанши, немедленно отправился в Бинкерадейл стометровыми шагами и в тот же вечер вернулся назад под руку со своей наречённой невестой Клариной.

Во всем городе Тиддерадейле вывесили флаги, а народ ликовал и приветствовал молодую пару. И на следующее утро у подножия горы отпраздновали большую свадьбу. Невеста приготовила угощение. Она испекла торт, круглый торт, вокруг которого могли запросто усесться человек пятьдесят, и всем разрешалось просто откусывать от торта. Ещё там был стакан из шкафа Борреманса, полный вина, и стакан этот был такой большой, что все жители Тиддерадейла могли наполнить из него свои бокалы. А потом ещё были куски жареного мяса размером с курятник и кусок ореховой нуги размером с автомобиль, его тоже пытались кусать, но потом в нём застряло столько вставных челюстей, что гостям запретили кусать нугу.