Феи с алмазных гор. Корейские народные сказки - Пак (составитель) Вадим (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Героем волшебных сказок нередко бывает простой юноша без какого-либо конкретного имени. Действие в этих сказках происходит не в призрачном «тридесятом царстве тридесятого государства», а в какой-нибудь провинции, уезде Кореи, причем место действия описано предельно точно, что имеет целью придать сказке как можно больше достоверности.
Богатейшее представление о жизни и чаяниях, о радостях и горестях корейского народа, о его быте и традициях дают сказки бытовые. Герои бытовых сказок, как правило, обыкновенные люди. Они добиваются успеха не с помощью мудрецов или небесных фей, а благодаря трудолюбию, уму, смекалке, ловкости. Чаще всего это крестьяне или батраки — мосымкун или простолюдины — чхонмин. Сказки этого цикла искрятся юмором, в них высмеиваются такие человеческие пороки, как глупость, жадность и зависть. Сюжет обычно строится на несогласии между героем и его недоброжелателями. Забитый и притесняемый в жизни бедняк в сказке совершенно преображается и выходит победителем в своеобразном поединке («Зернышко проса», «Сын мясника», «Сказка про собачку, чудо-дерево и охотничий рожок»).
Героем многих бытовых сказок выступает янбан-дворянин («Янбан, полный монет», «Как янбан с друзьями девушку спас»). Но необходимо подчеркнуть своеобразие корейского янбана. Если в европейских сказках самый «бедный» помещик имел землю, поместье, прислугу, то янбан в старой Корее зачастую был гол как сокол. Многие представители янбанского сословия прозябали в нужде и даже нищенствовали. Янбаны часто кормились за счет своих богатых родственников, живя в их доме. Прогнать янбана не разрешали строгие законы родственных отношений. Таких обедневших янбанов в Корее называли мунгэками — приживалами или прихлебателями. В ряде сказок едко высмеивается спесь и чванливость мунгэков-янбанов.
В старой Корее высоко почиталась недоступная простому народу ученость. Человек, выучивший тысячу-другую иероглифов и прочитавший несколько конфуцианских книг, считался образованным ученым. Конфуцианский ученый в корейских сказках — фигура своеобразная. Конфуцианское учение, пришедшее из Китая, в Корее было возведено в ранг государственной этико-религиозной нормы. Знание конфуцианских догм было необходимо для сдачи экзаменов и поступления на чиновничью должность. Вся образованность подобных «ученых» сводилась к заученным наизусть каноническим книгам на древнекитайском языке. Обычно эти «ученые» плохо разбирались в простейших жизненных вопросах. Недаром в народе про них говорили: «Конфуцианский ученый, а не может составить расписку об уплате налога на быка». Корейцы сложили множество сказок о таких горе-ученых, где высмеивается их невежество и полное незнание реальной жизни («Хитрый батрак Тольсве», «Как сонби монаха обманул», «Как юноша министра перехитрил»).
Любопытной чертой корейских сказок о женихах является то, что герой желает жениться не на юной девушке, а на молодой вдове. Конфуцианская мораль проповедовала безоглядную верность жены памяти умершего мужа («Вдовья крепость в уезде Сунчхан», «То Ми и его жена»). Даже невесте не полагалось выходить замуж за другого, если выбранный ей родителями жених умер. И вот сказочный герой, вопреки конфуцианским запретам, ухаживает за вдовой («Выгодный оборот»). В этом, вероятно, выразился своеобразный протест против бесправного положения женщин в старой Корее.
Корейские сказки о животных имеют много общего со сказками других народов. Только звери в них действуют другие. Так, место волка в корейских сказках занимает тигр. В представлении корейцев тигр не только символизировал силу и могущество, но и был объектом суеверного поклонения. Не случайно в старину его изображение красовалось на военных стягах и знаменах («Белоухий тигр», «Монах-тигр», «Охотники на тигров»). Но вместе с тем тигр — чародей и волшебник («Тигр и свирель», «Прекрасная тигрица»).
В сказках о животных неизменно присутствует олень. Народная фантазия связывает его с небесными феями («Олень и змея», «Как девушка оленя спасла»). Олень нередко помогает героям в знак благодарности за спасение от неминуемой гибели. Мотив благодарности особенно распространен в корейских сказках. В роли благодарных животных выступают также собака («Как щенок спас хозяина»), фазан («Благодарный фазан») и жаба («Как жаба лютого змея одолела»).
На формирование образа животного — персонажа корейских сказок важное влияние, видимо, оказало существование у корейцев поверья о том, что, если зверь проживет сто лет, он меняет цвет своей шерсти и становится белым, а прожив тысячу лет — черным. Такие звери-долгожители считаются оборотнями, способными принять человеческий облик. Вот почему так много у корейцев сказок о столетних тиграх, тысячелетних лисах-оборотнях.
В фольклоре народов Востока немало сказок, объединенных единым героем защитником простых людей. У одних это — ходжа Насреддин, у других — Алдар Косе. У корейцев таким героем является Ким Сон Даль. Защитник обездоленных, весельчак, мастер на хитроумные проделки, острый на язык, Ким Сон Даль неистощим на фантазии и каверзы, дабы проучить чванливого, спесивого и глупого богача или скареду. В сборнике представлен цикл рассказов «Как Ким Сон Даль продавал реку Тэдонган».
В заключение хотелось бы отметить, что изучение корейских народных сказок у нас только лишь начинается. Дальнейшее углубленное их исследование, несомненно, будет способствовать более широкому знакомству советского читателя с самобытной частью мировой сокровищницы фольклора.
При подготовке настоящего сборника составитель руководствовался следующим: представить наиболее полно, насколько позволяет объем книги, передаваемые из поколения в поколение, сохраняемые в устных рассказах и ныне широко издаваемые как в Северной, так и в Южной Корее, сказки, мифы, легенды. Тексты взяты из сборников: «Чосон Чонсольчжип» («Сборник корейских легенд»). Сеул, 1944; Сон Дин Тхэ («Корейский национальный фольклор»). Сеул, 1947; «Книга сказок». Пхеньян, 1955; «Сказки», ч. I II. Пхеньян, 1955; «Материалы корейской изустной прозы». Пхеньян, 1964; Ли Ен Чхоль («Книга интересных рассказов»). Сеул, 1962; Хан Сан Су («Сборник корейских сказок»). Сеул, 1977; Чхве Нэ Ок («Сборник традиционных корейских сказок»), т. I–XI. Сеул, 1980–1984; Чхве Ун Сик («Сборник корейских сказок»). Сеул, 1987; Чан Док Сун («Сборник корейской изустной литературы»). Сеул, 1984; «Корейский фольклор» (большая серия), т. 1 — 63. Сеул, 1979–1985.
В сборник также включены давно не издававшиеся, но хорошо известные русскому читателю сказки в литературной обработке Н. Гарина-Михайловского.
В сказках, записанных Н. Гариным-Михайловским, много сюжетов, которые составляют «золотой фонд» корейского фольклора. Некоторые сказки вошли в фольклорные издания, выходившие как в Северной, так и в Южной Корее, — это своеобразная «классика» сказочного эпоса. Но есть в записях Н. Гарина-Михайловского сказки, известные во всех провинциях Кореи, но ни в одном из выходивших сборников, к сожалению, не публиковавшиеся. Таким образом русский писатель сохранил для истории корейского фольклора и культуры неповторимые сюжеты корейской изустной литературы, в их первозданном и неповторимом виде. Со времени издания «Корейских сказок» в записях Н. Гарина-Михайловского прошло без малого сто лет: названия географических мест, провинций, уездов, написания имен изменились. Но в нашем сборнике они сохранены в том виде, в каком были записаны Н. Гариным-Михайловским. Тем самым сохраняется гариновский колорит.
В таком обширном и многообразном виде издание произведений корейского фольклора осуществляется впервые, и мы надеемся, что эту книгу с удовольствием прочтут и взрослые и дети.
