Поросенок в колючей шубке (Сказки) - Козлов Сергей Григорьевич (читаем книги txt) 📗
— А я бы сказал, что я и есть Ежик! — сказал Ежик.
— Нет, — сказал Медвежонок. — Лучше бы ты ничего такого не говорил. А сказал так…
Тут Медвежонок запнулся, потому что с берёзы, стоявшей посреди поляны, вдруг сорвалось сразу три листика.
Они немного покружились в воздухе, а потом мягко опустились в порыжевшую траву.
— Нет, лучше бы ты ничего такого не говорил, — повторил Медвежонок. — А мы бы просто попили с тобой чай и легли спать. И тогда бы я во сне обо всём догадался.
— А почему во сне?
— Самые лучшие мысли ко мне приходят во сне, — сказал Медвежонок. — Вон видишь: на берёзе осталось двенадцать листиков. Они уже никогда не упадут. Потому что вчера ночью я во сне догадался, что сегодня утром их надо пришить к веточке.
— И пришил? — спросил Ежик.
— Конечно, — сказал Медвежонок. — Той самой иголкой, которую ты мне подарил в прошлом году.
ЁЖИК В ТУМАНЕ
Тридцать комариков выбежали на полянку и заиграли на своих писклявых скрипках. Из-за туч вышла луна и, улыбаясь, поплыла по небу.
«Мму-у!..» — вздохнула корова за рекой. Завыла собака, и сорок лунных зайцев побежали по дорожке.
Над рекой поднялся туман, и грустная белая лошадь утонула и нём по грудь, и теперь казалось — большая белая утка плывёт в тумане и, отфыркиваясь, опускает в него голову.
Ёжик сидел на горке под сосной и смотрел на освещённую лунным светом долину, затопленную туманом.
Красиво было так, что он время от времени вздрагивал: не снится ли ему всё это?
А комарики не уставали играть на своих скрипочках, лунные зайцы плясали, а собака выла.
«Расскажу — не поверят!» — подумал Ежик и стал смотреть ещё внимательнее, чтобы запомнить до последней травинки всю красоту.
«Вот и звезда упала, — заметил он, — и трава наклонилась влево, и от ёлки осталась одна вершинка, и теперь она плывёт рядом с лошадью…»
«А интересно, — думал Ежик, — если лошадь ляжет спать, она захлебнётся в тумане?»
И он стал медленно спускаться с горы, чтобы тоже попасть в туман и посмотреть, как там внутри.
— Вот, — сказал Ежик. — Ничего не видно. И даже лапы не видно. Лошадь! — позвал он.
Но лошадь ничего не сказала.
«Где же лошадь?» — подумал Ежик. И пополз прямо. Вокруг было глухо, темно и мокро, лишь высоко вверху сумрак слабо светился.
Полз он долго-долго и вдруг почувствовал, что земли под ним нет и он куда-то летит.
Бул-тых!..
«Я в реке!» — сообразил Ежик, похолодев от страха. И стал бить лапами во все стороны.
Когда он вынырнул, было по-прежнему темно, и Ежик даже не знал, где берег.
«Пускай река сама несёт меня!» — решил он. Как мог, глубоко вздохнул, и его понесло вниз по течению.
Река шуршала камышами, бурлила на перекатах, и Ежик чувствовал, что совсем промок и скоро утонет.
Вдруг кто-то дотронулся до его задней лапы.
— Извините, — беззвучно сказал кто-то, — кто вы и как сюда попали?
— Я — Ежик, — тоже беззвучно ответил Ежик. — Я упал в реку.
— Тогда садитесь ко мне на спину, — беззвучно проговорил кто-то. — Я отвезу вас на берег.
Ежик сел на чью-то узкую скользкую спину и через минуту оказался на берегу.
— Спасибо! — вслух сказал он.
— Не за что! — беззвучно выговорил кто-то, кого Ежик даже не видел, и пропал в волнах.
«Вот так история… — размышлял Ежик, отряхиваясь. — Разве кто поверит?!»
И заковылял в тумане.
ПОРОСЕНОК В КОЛЮЧЕЙ ШУБКЕ
Была зима. Стояли такие морозы, что Ежик несколько дней не выходил из своего домика, топил печь и смотрел в окно. Мороз разукрасил окошко разными узорами, и Ёжику время от времени приходилось залезать на подоконник и дышать и тереть лапой замёрзшее стекло.
«Вот!» — говорил он, скова увидев ёлку, пенёк и полянку перед домом. Над поляной кружились и то улетали куда-то вверх, то опускались к самой земле снежинки.
Ежик прижался носом к окну, а одна Снежинка села ему на нос с той стороны стекла, привстала на тоненьких ножках и сказала:
— Это ты, Ежик? Почему ты не выходишь с нами играть?
— На улице холодно, — сказал Ежик.
— Нет, — засмеялась Снежинка. — Нам нисколько не холодно! Посмотри, как я летаю!
И она слетела с Ежикиного носа и закружилась над поляной. «Видишь? Видишь?» — кричала она, пролетая мимо окошка. А Ежик так прижался к стеклу, что нос у него расплющился и стал похож на поросячий пятачок; и Снежинке казалось, что это уже не Ежик, а надевший колючую шубку поросёнок смотрит на неё из окна.
— Поросёнок! — крикнула она. — Выходи с нами гулять!
«Кого это она зовет?» — подумал Ежик и вдавился в стекло ещё сильнее, чтобы посмотреть, нет ли на завалинке поросёнка.
А Снежинка теперь уже твёрдо знала, что за окошком сидит поросёнок в колючей шубке.
— Поросёнок! — ещё громче крикнула она. — У тебя же есть шубка. Выходи с нами играть!
«Так, — подумал Ежик. — Там под окошком, наверное, сидит поросёнок в шубке и не хочет играть. Надо пригласить его в дом и напоить чаем».
И он слез с подоконника, надел валенки и выбежал на крыльцо.
— Поросёнок! — крикнул он. — Идите пить чай!
— Ежик. — сказала Снежинка, — поросёнок только что убежал. Поиграй ты с нами!
— Не могу. Холодно! — сказал Ежик и ушёл в дом.
Закрыв дверь, он оставил у порога валенки, подбросил в печку дровишек, снова влез на подоконник и прижался носом к стеклу.
— Поросёнок! — крикнула Снежинка. — Ты вернулся? Выходи! Будем играть вместе!
«Он вернулся», — подумал Ежик. Снова надел валенки и выбежал на крыльцо.
— Поросёнок! — закричал он. — Поросёно-о-о-к!..
Выл ветер, и весело кружились снежинки.
Так до самого вечера Ежик то бегал на крыльцо и звал поросёнка, то, возвратившись в дом, залезал на подоконник и прижимался носом к стеклу.
Снежинке было всё равно, с кем играть, и она звала то поросёнка в колючей шубке, когда Ежик сидел на подоконнике, то самого Ежика, когда он выбегал на крыльцо.
А Ёжик и засыпая боялся, как бы не замёрз в такую морозную ночь поросёнок в колючей шубке.
ЗИМНЯЯ СКАЗКА
С утра падал снег. Медвежонок сидел на опушке леса на пеньке, задрав голову, и считал, и слизывал упавшие на нос снежинки.
Снежинки падали сладкие, пушистые и, прежде чем опуститься совсем, привставали на цыпочки. Ах, как это было весело!
«Седьмая», — прошептал Медвежонок и, полюбовавшись всласть, облизал нос.
Но снежинки были заколдованные: они не таяли и продолжали оставаться такими же пушистыми у Медвежонка в животе.
«Ах, здравствуйте, голубушка! — сказали шесть снежинок своей подруге, когда она очутилась рядом с ними. — В лесу так же безветренно? Медвежонок по-прежнему сидит на пеньке? Ах, какой смешной Медвежонок!»
Медвежонок слышал, что кто-то в животе у него разговаривает, но не обращал внимания.
