Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала - Автор неизвестен (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Каждое утро М'Бам-осел отправлялся собирать милостыню по домам правоверных. Но когда он входил во дворы на рассвете и будил хозяев своим ревом, испуганные, встрепанные и рассерженные хозяева подавали ему милостыню руганью, пипками, а то и палками по бокам. Так что он редко добывал себе на пропитание.
Зато М'Бам-осел всегда приносил к вечеру больше всех сухих веток и сучьев даже во время самых сильных ливней. Где он их собирал и связывал в охапки никто но знал. Но в любое время по вечерам М'Бам-осел приносил свою ношу сухого хвороста в дом Серинь Тхиеро Тородо-марабута, чтобы всегда горел очаг Серинь Тхиеро Тородо на его вечерних уроках и чтобы женам марабута Серинь Тхиеро Тородо всегда хватало дров под котлом с кускусом.
Родичи М'Бама-осла гордились тем, что их юный племянник приносит по вечерам охапки хвороста и сухих веток марабуту, чтобы горел его очаг на вечерних уроках и чтобы жены марабута могли сварить кускус для учителя. Но не только поэтому.
А еще потому, что все они помнили сказания о Кайоре и Баоле, о принцах и королях и о том, как последний из королей обратился в праведную веру. О том, как Лат Диор снизошел до того, что стал называться просто Силмакха Диопом, Слепцом Диопом. И о том, как Силмакха Диоп, словно простой талиб, отправился со всеми своими придворными и приближенными просить милостыню в Рюфиск, на побережье Великого моря.
А рассказ этот особый.
Как смиренные талибы, Дамель Лат Диор Силмакха Диоп и его приближенные собрали в лесу близ Диандера каждый по охапке хвороста. И вот дозорные и стражники рыбачьей деревни увидели, что к ним приближаются не воинственные всадники, увешанные оружием, а жалкие странники, мокрые от пота и покрытые красной пылью. И каждый из них нес вязанку хвороста, кто под мышкой, кто в руках, кто на плече, кто на голове.
И все же старейшины деревни и рыбаки, вернувшиеся с моря, встретили этих странников с почетом и уважением, как в былые времена.
Добро пожаловать, король Дамель Диор! Благополучия тебе и твоей свите! приветствовали короля рыбаки и старейшины рыбаков Рюфиска.
Нет, пет! поправил их обращенный в праведную веру царственный гость. Я всего лишь Силмакха Диоп. Всего лишь нищий странник, о братья мои! Ассалам алейкум!
И спутники обращенного в праведную веру короля сложили свои вязанки хвороста вдоль ограды и скромно сели в самых задних рядах правоверных для вечерней молитвы.
Но вот все прочитали молитву и многократно преклонили колени и пропели надлежащие псалмы. Сгустились сумерки, от моря повеяло прохладой. И тогда спутники вновь обращенного короля вдруг вскочили и быстро развязали свои охапки хвороста. Но вовсе не для того, чтобы подкинуть топливо в костры, зажженные на дворах и в хижинах! Из вязанок хвороста они вытащили спрятанные там ружья, и ружья начали громко кашлять порохом и отхаркивать пули.
Братья мои, рыбаки Рюфиска! объяснил вновь обращенный король. Силмакха Диоп пришел к вам за милостыней! Подайте же ему милостыню, еду на пропитание и денег на дорогу! Ночь уже близка, и нам нужно идти дальше.
И тогда спутники вновь обращенного короля при свете костров расстелили на песке свои длинные плащи. И посыпалась на них милостыня для нищего короля: золото, серебро и всевозможные одеяния.
Наверное, из-за этой истории родичи М'Бама-осла уважали и почитали тех, кто хворост собирает и нищенством добывает себе пропитание. Наверное, тоже надеялись когда-нибудь извлечь из вязанки хвороста невиданные богатства.
Так или иначе М'Бам-осел до своей третьей молодости все ходил и ходил в учениках у Серинь Тхиеро Тородо, тукулера, по утрам выпрашивал милостыню себе на пропитание, иной раз ему везло, но не часто, а по вечерам приносил учителю вязанки хвороста.
Родители М'Бама-осла не роптали и даже не пытались взять свое дитя из школы Серинь Тхиеро Тородо, марабута тукулера. Не в пример родителям гиены Буки.
А надо сказать, что гиена тоже ходила в ту же самую школу и тоже учила Коран у Серинь Тхиеро Тородо. Но родители Буки рассудили вскоре, что их сыночку не пристало таскать в дом учителя охапки хвороста для вечерних занятий и для кухонного очага жен марабута тукулера, как это делали все другие ученики.
Из-за этих вязанок хвороста, говорили они, у нашего Буки спина прогнется, ноги ослабнут, а зад совсем повиснет до земли!
А главное, родители гиены Буки считали, что арабский язык марабута тукулера, тот самый язык, на котором говорили все марабуты, пришедшие из Футы, годится только для горла, языка и зубов и совсем не годится для носа. А гиены, как известно, издавно гнусавят! Вот они и прицепились:
Нет, у марабута не настоящий арабский язык. Это не тот арабский, на котором говорят в Медине и Мекке, или в Фесе и Кэруане, или даже в Чингетти и Бутилими. Для нашего гнусавого племени гиен он не подходит!
И вот родители гиены Буки решили отправить своего сыночка на север от Большой реки, в школу марабута мавра шейха Мохаммеда Бейдана. Ибо сказано: свежую, чистую и прозрачную воду найдешь только у истоков в роднике!
Там, в школе марабута мавра, ученикам не приходилось таскать большие и тяжелые вязанки хвороста, потому что в стране песков не было пи лесов, ни кустов, ни старых сухих пней. Да если бы они и смогли где-нибудь собрать тяжелую большую вязанку хвороста, она бы марабуту мавру не понадобилась. Потому что не было у шейха Мохаммеда Бейдана жен и не нужны ему были дрова для очага. Стряпал шейху М'Барик молодой раб-пуронь, и всего-то посуды у него было котелок да чайник.
А что до вечерних занятий, то их у шейха Мохаммеда Бейдана вовсе не было. В той стране без теней дни тянулись долго и дня вполне хватало для чтений и поучений, к великому удовольствию учеников.
Но шейх Мохаммед Бейдан пил чай весь день с утра до ночи, и ученикам его приходилось все же отыскивать и приносить солому, ветки, сучки, а главное сухой верблюжий помет, чтобы поддерживать огонь под котелком с водой и чайником.
Может быть, поэтому гиена с первых же дней в школе марабута мавра завязала дружбу с шакалом Тиллем, сыном той страны песков. Ибо Тилль еще с детства знал от родителей, где в пустыне старые пастбища, где караванные тропы и где пути, по которым перегоняют скот. С ним гиена без хлопот и забот собирала свою долю топлива для очага учителя-мавра.
Тилль-шакал рад был каждой возможности удрать от палатки шейха Мохаммеда Бейдана, где ученикам приходилось весь день сидеть на корточках и бормотать стихи Корана или надрывать глотку, петь псалмы, раскачиваясь вперед и назад. Куда милей ему было рыскать по саванне и пустыне, гоняясь за их обитателями. За темп, кто ползает, как ящерица Багг и варан М'Бётт, кто летает и порхает, как цесарка Натт и куропатка Тиокер, кто ходит и бегает, как мышь Кантиоли, пальмовая крыса Джар, циветта Ках, виверра Сикор, хорек Вэхэн и другие грызуны, которые издавна словно насмехались над племенем Тилля.
Однако все эти удовольствия и развлечения, охота и сбор топлива даже для самого нерадивого, для ученика марабута, не главное. Главное же это забота о благополучии и здоровье учителя. Поэтому Тилль-шакал вместе со всеми учениками шейха Мохаммеда Бейдана прилежно собирал топливо для очага, на котором кипел чайник марабута.
И вот однажды отправился Тилль, сын песков, далеко на север. С ним был и Буки, сын саванны и джунглей, куда не заходят караваны мавров, потому что там живет муха цеце, муха Сонная Смерть. И на своем пути Буки в первый раз в жизни увидел верблюда Гелема.
У горбатого странника была такая уродливая морда, страшнее, чем у мамэ Буки, прабабушки всех гиен. И ученик марабута мавра Буки сразу подумал, что об этом он расскажет родичам и всей деревне, когда вернется домой, закончив ученье. Он расскажет об этом вечером у костра, прочитав суры Корана и пропев молитвы, и это будет одним из самых замечательных рассказов.
Гелем-верблюд был стар и брюзглив. Он не заблудился, и не отстал от каравана, и не потерял свое стадо. В тот день ему просто хотелось побыть в одиночестве. Стоял он, презрительно оттопырив толстую губу, и по виду его нельзя было понять, то ли он злится, то ли скучает.
